Писательница для Белова (СИ) - Котлярова Екатерина - Страница 12

Слёзы начинают катиться по щекам, и я не в силах их остановить. Таня подходит ближе и обнимает меня со спины. Мы стоим так несколько минут, молча плача, разделяя друг с другом эту непреходящую боль и любовь к той, кого больше с нами нет.

— Она бы хотела, чтобы мы улыбались, — наконец, говорит Таня, отстраняясь от меня. — Она ведь всегда улыбалась.

Я киваю, не уверенная, что мои губы способны сложиться в подобие улыбки. Мне вдруг кажется, что Диана находится на кухне. Мне хочется обернуться, но я стою неподвижно, смотря в одну точку перед собой.

Видимо, у меня слишком высокая температура или же я схожу с ума. Сердце щемит от желания поделиться с Дианой чашкой жасминового чая, помолчать, послушать её истории. Именно она мне помогла с выбором псевдонима. Только она читала мои книги до публикации и всегда поддерживала. Диана помогала мне с вычиткой, у неё был доступ к моему аккаунту.

Я достаю из шкафа свечу, вставляю в подсвечник и зажигаю её. Поворачиваюсь к Тане, беру леденец из коробки и отправляю в рот. Знакомый вкус разливается на языке.

— Где ты их купила? — спрашиваю у Тани.

— Оказалось, что у магазина сеть по городу. Я нашла в одном из них.

Я дёргаю уголком губ, прикрываю глаза, из которых снова начинаю катиться слёзы. Под внутренним взором предстаёт образ подруги, который не забылся.

В коридоре слышится хлопок двери, я выглядываю из кухни, спешу встретить бабушку.

— Милая моя, ты почему не в кровати? Почему не спишь?

— Здравствуйте, — Таня выглядывает следом.

— Танечка, здравствуй, — бабушка взмахивает руками и расплывается в улыбке. — Как же давно я тебя не видела! Рада, что ты зашла.

Бабушка разувается, проходит на кухню. Замечает свечу, тут же всё осознаёт и вспоминает. Она прекрасно знает, насколько тяжело мне далась гибель подруги.

Мы сидим на кухне до поздней ночи, вспоминая Диану. Смеёмся и плачем. Таня уходит, когда ей звонит обеспокоенная её долгим отсутствием мама.

Бабушка провожает её, а я плетусь в комнату и падаю на кровать совершенно обессиленная. Я слышу, как бабушка ходит по квартире, выключая свет и готовясь ко сну. И когда всё затихает, я проваливаюсь в сон.

Глава 12

Катя

На поправку я иду только через неделю. В университет я иду с неохотой и боязнью. Все эти дни популярность романа растёт. Мне даже страшно смотреть на сумму, которая поступит на мой счёт в следующем месяце.

У ворот, огораживающих университет от трассы, застываю. Мне хочется развернуться и трусливо броситься обратно домой.

— Хочешь сбежать, мышь? — я даже не услышала, что сзади кто-то подошёл.

Я тут же вжимаю голову в плечи, оборачиваться не спешу. Но Дамир хватает меня за плечо и рывком разворачивает к себе лицом.

— Выглядишь паршиво, — цокает языком и криво ухмыляется.

— Привет, — здороваюсь тихо с молодым человеком.

Я вскидываю голову и с жадностью впиваюсь взглядом в лицо Дамира. Я с ужасом и отчаянием понимаю, что я скучала. Какое безумие! Какая глупость и дурость!

Но я не могу оторвать взгляда от красивого, будто высеченного из камня лица. Кончики пальцев начинает покалывать от желания поднять руку, провести подушечками по бровям, перегородке носа, по скулам. И прикоснуться к губам. Идеальным. Влекущим.

— Откуда куртка? — вопрос Дамира вгоняет в ступор.

— Что? — я с недоумением опускаю взгляд на пуховик, который мне Савелий принёс.

— Куртку откуда взяла, Катя? — парень сжимает пальцами мой локоть, приближает своё лицо к моему, искажённому маской непонимания.

— Савелий подарил, — отвечаю торопливо, видя, что ноздри молодого человека раздуваются от злости.

— Савелий, значит, — губы Дамира трогает злая улыбка, а и без того тёмные глаза становятся чёрными провалами. Колючими. Злыми и жалящими.

— Д-д-да. Он купил мне куртку вместо той, что сожгли, — почему-то я начинаю оправдываться, пытаясь при этом отступить от молодого человека.

Но разве он позволит мне отойти. Дамир сжимает пальцы на моём локте и, вопреки моему желанию, притягивает ближе к себе. Теперь его надсадное дыхание опаляет лоб и переносицу.

— И что ты?

— В каком смысле? — я шарю взглядом по лицу Дамира, не понимая, чего он желает от меня услышать.

— Ты ему отсосала? Или дала трахнуть? М? — склоняет голову к плечу и щурится.

Я дёргаюсь. Мне кажется, что мне дали пощёчину. Мерзкий липкий пот покрывает спину. Мне кажется, что это слова Дамира прилипли к коже. Вот только отмыться от них вряд ли получится.

— Пусти меня, — стараясь, чтобы голос звучал ровно и не выдавал истинных эмоций, говорю ледяным тоном.

— Что, мышь, зубы решила показать? — Дамир склоняется к моему лицу, лбом вжимается в мой висок, шипит слова, как опасный и ядовитый аспид. Один рывок вперёд и яд разольётся под моей кожей, парализуя и медленно убивая. — Нашла себе защитничка, который тебя трахает, осмелела?

— Я никого не находила. Хватит говорить гадости, Дамир! Пусти меня немедленно. Твои слова оскорбительны! И омерзительны.

— Правда глаз колет?

— А тебя волнует? — не хуже змеи, начинаю шипеть в ответ. — Даже если я сплю с Савелием, какая разница? Я волна встречаться, с кем угодно и когда угодно. Это только моё дело.

— Нет, мышь серая, ошибаешься, — его чуть прохладные пальцы оказываются на подбородке, сжимают до синяков. — Твоя жизнь в моём полном распоряжении.

— Дамир, ты перегибаешь палку!

— Девочка, ты видимо забыла, с кем имеешь дело, — хрипло смеётся мне в висок, зачем-то мажет губами по моей скуле.

— Сложно забыть, когда ты мне об этом постоянно напоминаешь, — выдыхаю с волнением, чувствуя, как в разные стороны бегут колкие мурашки.

Дамир отстраняется, за локоть тянет мне прочь от забора.

— Куда ты меня ведёшь? — я смотрю в затылок парня, сводя брови вместе и тщетно пытаясь понять, что происходит в его голове.

— Куда нужно. Закрой рот, мышь. Зубы можешь обломать.

Уже знакомая чёрная машина встречает миганием фар. Дамир усаживает меня на переднее сиденье, сжимает пальцами колено, обтянутое тканью серых джинсов.

— Так сколько раз ты ему дала, Катя? — смотрит на меня полыхающим от бешенства взглядом.

Наши лица сейчас на одном уровне. Я смотрю на плотно сомкнутые губы Дамира, страстно желая податься вперёд и провести по ним кончиком языка.

Меня прям завораживает это желание. Я даже вперёд чуть-чуть накреняюсь, желая воплотить картинку из головы.

Интересно, как он на это отреагирует? Рука молодого человека смещается с колена и медленно ползёт наверх. Я округляю в ужасе глаза и пытаюсь свести бёдра вместе, но разве Дамира это остановит? Он усмехается порочно, сверкает глазами, склоняется к моему уху и дышит часто.

— Долго мне ждать ответа, мышь? Он уже вставил в тебя свой член? — с губ срывается вскрик, когда ладонь Дамира ложится на шов джинсов аккурат между моими бёдрами.

— Дамир. Ты… Ты…

— Я! Ответь на вопрос, — его средний палец давит на чувствительную точку, а я к своему огромному стыду и смущению чувствую дрожь.

— Нет! Нет, конечно! Савелий просто помог и всё.

Дамир молчит. Только дышит часто. Его ладонь замирает между моими бёдрами. Он не шевелится. И я тоже. Я боюсь сделать хоть один неверный жест, будто нахожусь на минном поле. Лишний шаг или вдох — рванёт.

Я смотрю в чёрные глаза, в которых клубится тьма. Мне кажется, что меня затягивает на их глубину, точно в трясину.

— Запомни, мышь, никто просто так не помогает, — с хриплым смешком, выдыхает Дамир мне в лицо.

Он отстраняется резко. Убирает руку, выпрямляется и захлопывает дверь с моей стороны. Отворачивается от меня, достаёт сигарету, закуривает. Я смотрю на его затылок, который коротко подстрижен, на напряжённые сильные плечи и размышляю над тем, что это только что было. Почему он так странно себя повёл?

И тут же ухмыляюсь грустно и отворачиваюсь, когда в голову закрадывается дурацкая, совершенно наивная мысль — Дамир меня приревновал.