Законник Российской Империи. Том 4 (СИ) - Ло Оливер - Страница 8

Я улыбнулся в ответ, отмечая про себя, как Юрий изменился с нашей последней встречи. Он казался более уверенным, но это пока не зашла речь о его отце.

— Здравствуй, Юрий, — ответил я, намеренно без отчества, чтобы подчеркнуть наши дружеские отношения. На это парень понимающе улыбнулся. — Не волнуйся, в прошлый раз тоже все было в порядке, не было причин отказываться от еще одного визита. Надеюсь, ты готов к реваншу?

— О, я готовился, Максим, — ответил он, тоже опустив отчество, что хорошо. — Сегодня ты не застанешь меня врасплох.

Мы направились в библиотеку, и я не мог не отметить, как изменилась атмосфера в доме. В прошлый раз здесь царило напряжение, словно воздух был наэлектризован. Но, опять же, пока не появился главный герой моего спектакля.

Библиотека встретила нас уютным полумраком и ароматом старых книг. У окна был накрыт небольшой столик, на котором стоял изящный чайный сервиз и блюдо с разнообразными сладостями.

— Прошу прощения за прошлый раз, — сказал Юрий, указывая на столик. — Я решил, что сегодня мы сыграем в более комфортной обстановке. Надеюсь, ты любишь чай?

Я окинул взглядом угощение, отмечая изысканность сервировки. Тонкий фарфор, серебряные ложечки, аромат свежезаваренного чая — все говорило о том, что Юрий, действительно, постарался. Вот только… после того чая, что делает Василиса, боюсь, любой другой чай кажется безвкусным. Моя служанка в этом плане, как бы странно это ни звучало, настоящая чаровница.

— Не стоило так беспокоиться, — сказал я, но в моем голосе звучало искреннее удовольствие. — Но должен признать, это выглядит восхитительно.

Мы расположились за столиком, и Юрий начал разливать чай. Я наблюдал за его движениями, отмечая, как уверенно он держится. Этот юноша явно не был простым любителем шахмат.

— Итак, Юрий, — начал я, делая глоток ароматного чая, — расскажи, как продвигаются твои исследования? Помнится, в прошлый раз ты говорил о каких-то интересных разработках.

Глаза Юрия загорелись энтузиазмом. Он отставил чашку и подался вперед, готовый делиться своими идеями.

— О, Максим, ты не поверишь! Мы с профессором Лавровым сделали потрясающее открытие в области взаимодействия магических потоков и металлических сплавов.

Я слушал его с искренним интересом, задавая вопросы и делая замечания. Юрий был явно талантлив, и его увлеченность наукой была заразительна. Но в глубине души я ждал момента, когда смогу перевести разговор на интересующую меня тему.

— А как отец относится к твоим исследованиям? — спросил я как бы между прочим, отправляя в рот кусочек пирожного.

Юрий на мгновение замялся, его энтузиазм, словно угас из-за поднятой темы.

— Отец… он не особо интересуется моей научной работой, — ответил он после паузы. — Он считает, что я должен больше внимания уделять юриспруденции и политике.

— Понимаю, — я кивнул, делая вид, что просто поддерживаю светскую беседу. — Должно быть, нелегко соответствовать ожиданиям такого влиятельного человека.

— Ты даже не представляешь, как я часто слышу, что я разочарование рода Орлицыных. И единственное спасение, что я, действительно, имею значимые достижения в области науки, если бы не открытия Лаврова, на меня бы смотрели как… ой, прости, я что-то забылся, — Юрий понял, что позволил больше откровенности, чем хотелось бы.

Я внимательно посмотрел на юношу, чувствуя, как в груди шевельнулось что-то похожее на сочувствие. Но я быстро подавил это чувство. У меня была цель, и я не мог позволить себе отвлекаться на эмоции. Не сейчас.

— Знаешь, Юрий, — сказал я, — иногда даже родители совершают ошибки. Несмотря на всю их влиятельность, как у твоего отца.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился парень, но я не торопился с ответом, выдерживая паузу долгим глотком чая.

Продолжить я так и не успел. Двери библиотеки распахнулись с неожиданной силой, словно их толкнул порыв невидимого ветра. В проеме возникла внушительная фигура Григория Валерьевича Орлицына. Его лицо было непроницаемой маской, впрочем, как и в первую нашу встречу. В руках он сжимал толстую папку.

Орлицын-старший целенаправленно двинулся к нам, его шаги гулко отдавались в тишине библиотеки. Казалось, сам воздух вокруг него сгустился, наполнившись напряжением.

Юрий вскочил на ноги, словно по команде, и склонил голову, чтобы поприветствовать отца. Я тоже поднялся, но Орлицын жестом остановил нас обоих прежде, чем его сын что-то сказал.

— Юрий, оставь нас с Максимом Николаевичем наедине, — его голос был сух и резок, как удар хлыста. — У меня есть к нему разговор.

Юноша растерянно посмотрел сначала на меня, потом на отца. В его глазах читалось желание задать вопрос, но он так и не решился. Вместо этого Юрий лишь кивнул и, бросив на меня последний озадаченный взгляд, покинул библиотеку.

Как только за Юрием закрылась дверь, Орлицын поднял руку и произнес:

— Круг второй: Полог Тишины.

Я почувствовал, как вокруг нас возникла невидимая преграда. Звуки извне стали приглушенными, словно мы оказались под водой. Орлицын опустился на место, которое только что занимал его сын, небрежным жестом сметая в сторону шахматную доску. Фигуры с тихим стуком покатились по столу.

Не говоря ни слова, он швырнул папку на стол передо мной. Удар был настолько сильным, что чашки на подносе подпрыгнули, расплескав чай.

Я медленно опустился обратно на свое место, чувствуя, как внутри нарастает волна азарта, которую я даже не думал сдерживать. Я вопросительно поднял бровь, глядя на Орлицына.

— И что же это? — спросил я, намеренно сохраняя спокойный тон.

Орлицын сверлил меня взглядом, словно пытаясь прочесть мои мысли.

— Там все, что есть у меня на Дорохова, — наконец произнес он. — Все планы по дискредитации Польши. Поверхностно, но тем не менее. Если ты, действительно, так умен, как о тебе говорят в высшем свете, то ты докопаешься до того, что на самом деле существует, а что фикция, выстроенная Дороховым для подрыва репутации Царства Польского и разрыва сотрудничества с Российской империей.

Я прищурился, внимательно изучая лицо Орлицына. Что за аукцион неслыханной щедрости? Неужели неудавшееся вчера покушение так сильно повлияло на Григория Валерьевича? Это было странно, но в то же время… интригующе.

Едва я потянулся к папке, чтобы взглянуть на то, что внутри, мужчина внезапно с громким ударом опустил на нее свою руку, прижимая документы к столу.

— Все, Максим, — внезапно сказал он, отбросив всякий официоз. — Я вышел из этой игры, так что оставь меня и мою семью в покое. Это все дело рук Дорохова. Его разум помутился. Это мое условие. Весь компромат, что у меня есть, в обмен на то, что ты просто выведешь нас за скобки этого уравнения.

Я почувствовал, как на моем лице расплывается широкая улыбка. Все мои догадки о том, что Дорохов шантажировал Орлицына, оказались верными. Это было похоже на последний кусочек головоломки, который наконец-то встал на свое место.

— Договорились, — сказал я, протягивая руку.

Орлицын крепко пожал ее, и я почувствовал, как напряжение начало покидать его тело.

— Ты на самом деле весьма необычный человек, Темников, — произнес он с ноткой уважения в голосе. — Я желаю тебе удачи. Ты подобрался очень близко, хотя ранее никто такого сделать не смог. Я буду наблюдать, ибо мне интересно, доведешь ли ты дело до конца.

— Всегда довожу, — ответил я с уверенностью. — А теперь, с вашего позволения, я обещал Юрию шахматную партию, после чего выполню свою часть сделки. Как видите, даже в этом я всегда держу слово.

На лице Орлицына внезапно появилась улыбка — первая искренняя улыбка, которую я когда-либо видел на его лице. Он кивнул, поднялся и, не говоря больше ни слова, покинул библиотеку.

Я зашел через центральный вход в свое поместье, чувствуя, приятное удовлетворение. Вечерний воздух, пропитанный ароматом хвои и морозной свежести, остался за дверью, уступив место теплу и уюту дома. Себастьян Степанович, верный своей привычке появляться, словно из воздуха, уже стоял в холле, готовый принять мое пальто.