Тренировочный день 3 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 13

— Сволочи вы. Оба. — говорит Батор: — вам-то хорошо, у Витьки девушки есть, а Гоги так вообще на Наташке женат. А я?

— Тра-та-та-та! — в дверь умывальника просовывается рыжее чудо и расстреливает всех из воображаемого пулемета: — вы все убиты! Дядя Витя, а почему вы — кобель?

— Катька! — несется крик по коридору из кухни: — а ну-ка отстань! Дай людям спокойно помыться!

— Ашот Варгиевич! Принимай аппарат! — Виктор кладет на деревянную поверхность стойки, разделяющей помещение склада на две части — замотанный в старую клетчатую рубаху пистолет системы Марголина: — всю неделю за него переживал, понимаешь! Я ж в общаге живу, а у меня там по коридорам такая шумела́ рыжая носится, так что… — он осекается, увидев, как прорезиненная занавеска из плащ-палатки — откидывается и оттуда выглядывает девушка с круглым лицом и испуганными глазами. Она смотрит на Виктора и моргает.

— Здравствуйте… — говорит Виктор, поспешно убирая сверток со стойки: — а Ашот Варгиевич где? Извините, а вы наш новый завхоз?

— Что⁈ Нет! Нет… что вы. — девушка отчаянно мотает головой делает круглые глаза: — я вовсе не завхоз. А дедушка приболел немного, у него с печенью что-то случилось, в больницу увезли, он вот попросил на работу к нему зайти и забрать кое-что. Вот я и зашла, а теперь найти не могу.

— Дедушка, да? — Виктор сопоставляет этот факт с тем, что Ашот Варгиевич брал на работе отгул для того, чтобы свою внучку на вокзале встретить, и кивает. Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы понять от чего именно прихватило печень у завхоза, ветерана и партийного человека, уважаемого всем коллективом школы. Встретил внучку и на радостях расслабился, позволил себе коньячку накатить… наверное.

— Меня зовут Виктор. Я учитель физкультуры в третьей школе. — представляется он: — а что врачи говорят? Когда он поправится?

— … что? А… ну говорят, что ничего страшного, только поберечься нужно бы. И чтобы не беспокоили, а то он все порывался на работу побежать. — отвечает девушка. Виктор изучает ее внимательным взглядом. Вот не сказала бы что внучка Ашота Варгиевича, так он нипочем бы и не сообразил. Ни капельки схожести. Славянская девушка с чуть округлым овалом лица, обычная рязанская барышня из средней полосы России, про таких Тургенев книги писал. Разве что вот косы до пояса нет, короткая стрижка, русые волосы. Синее платье, разноцветные пластиковые браслеты на руке, почти коричневая от загара кожа, белые полоски от бретелек купальника на плече, светлые сандалии на ногах.

— Ой! Меня Милой зовут. То есть… Мила я, вот. — говорит девушка, опуская взгляд: — извините, совсем забыла представиться. Я внучка деда Ашота.

— Это я уже понял. Приятно познакомиться, Мила. — вздыхает Виктор: — слушай, Мила, а насчет меня твой дедушка ничего не говорил? Что вот мол этот Полищук должен вещь сдать на склад под роспись?

— Ничего не говорил. — мотает она головой: — сказал только, чтобы я его тетрадь коричневую принесла и коробку из-под печенья.

— А… ну и ладно. — Виктор убирает сверток с пистолетом системы Марголина и тремя магазинами в свою сумку. Вся эта ситуация его напрягает, однако и сдать оружие внучке Ашота Варгиевича он не может. У кого брал — тому и отдай. Вот поправится старый завхоз, выйдет на работу — тогда и можно будет от ответственности избавиться, а пока… наверное нужно половицы в комнате поднять и под них спрятать, не годится сверток в холодильнике держать. В целлофановый пакет завернуть, предварительно смазать и положить, раз уж получается, что на неопределенный срок хранения.

— Пойду я пожалуй. — говорит он: — у меня скоро уроки начнутся, а Ашоту Варгиевичу привет передавай, Мила.

— Погодите! — девушка прикусывает губу и прижимает руки к груди, словно актриса в трагическом амплуа на сцене провинциального театра: — Виктор, помогите мне пожалуйста! Я… я уже час его тетрадь коричневую ищу и никак найти не могу! А дедушка будет волноваться! А ему волноваться никак нельзя сейчас! Я же на медицинском учусь, я знаю!

— Насколько я помню — на первом курсе. — ворчит про себя Виктор и вздыхает: — коричневую тетрадь? Так вот же она… — он тычет пальцем в большой журнал учета, который лежит на самом виду. Журнал обтянут темно-коричневой кожей, поверх которой приклеена надпись «Книга учета».

— Это? — девушка наклоняет голову: — но это же не тетрадь, а книга учета! Слишком большая для тетради.

— Берите ее. Он ее именно коричневой тетрадью называл. — отвечает Виктор. Он-то прекрасно понимает зачем Ашоту Варгиевичу, лежащему на больничной койке нужна, книга учета. Если вдруг он задержится на этой самой больничной койке, то могут и ВРИО, то есть — временно исполняющего обязанности назначить. Судя по обстановке на складе полным-полно неучтенки и излишков. Однако без книги учета это никак нельзя установить. Так что такой документ лучше рядом с собой хранить. На самый худой конец, если Ашот Варгиевич даже уволится — он эту книгу с собой заберет и остатки по складу примут по факту описи имущества. Что, конечно ужас-ужас, ведь тут неучтенного имущества полным-полно, но зато никто никаких претензий к нему не выкатит. А вот если по книге учета, по выведенным остаткам склад передавать, то всплывут неудобные вопросики, например вот откуда у вас на складе, товарищ завхоз — лишние комплекты ОЗК или там два ящика коньяка, например. И это только навскидку.

— Правда? — девушка сразу светлеет лицом, тут же прижимает книгу к груди: — спасибо! Огромное вам человеческое спасибо, Виктор! Я… тогда я побежала к дедушке в больницу! — и она действительно бежит! Проскальзывает мимо Виктора и уносится в дверь!

— Эй! — Виктор спешит за ней, догоняя в коридоре: — куда⁈ Стой! Да погоди ты!

— Что?

— А дверь кто закрывать будет? Это же склад, тут строгая отчетность, а ты убежала куда-то! Где ключи⁈

— Ключи? Ах, да, ключи… ключи там на столе! Закройте двери пожалуйста! — и она уносится вдаль по коридору. Виктор смотрит ей вслед и только головой качает. Заходит назад в вотчину Ашота Варгиевича, склад-подвал-бомбоубежище. На секунду испытывает сильное желание положить куда-то сюда сверток с пистолетом, избавившись наконец от давящего чувства ответственности, но потом берет себя в руки. Нельзя так. Вот положит он оружие на склад, а ну как Ашот Варгиевич не вернется, а уволится? Придет новый и задаст резонный вопрос — а где у вас Виктор Борисович, доверенное и выданное на руки оружие, а именно пистолет системы Марголина с заводским номером 035864? Как это «вернул на склад», а где запись? И все.

Найдя на столе связку ключей, он запирает склад и кладет ключи в свою сумку, перебрасывает ее через плечо и спешит в свой кабинет.

В коридоре второго этажа его ловит Маргарита Артуровна, которая сразу же хватает его за руку в районе бицепса.

— Витя! — говорит она: — на эти выходные у нас на школьной площадке краеведческая экскурсия, помнишь?

— Помню конечно. — откровенно врет Виктор. Ни черта он ни помнит, у него вообще события последних дней все из головы выбили, особенно эта шумела́ Бергштейн со своими скульптурными формами, он все же не железный, у него гормоны и тело молодое, а она — будто создана чтобы сбивать с пути истинного и одним своим видом отрицать любые попытки целибата. Подумать только — она к нему всю ночь прижималась этими своими изгибами… да как он заснул вообще⁈

— Ну так вот. — продолжает Маргарита Артуровна, нещадно тиская его бицепс: — Альбина Николаевна никогда в такие походы не ходит, и на этот раз не пойдет. Поход факультативен, тут как у Шолохова в «Поднятой целине», колхоз дело добровольное. Так что половина из учеников не пойдет, наверное. Как всегда, никакой инициативы, а еще будущие комсомольцы! — возмущается она, а ее пальцы продолжают стискивать его руку.

— Их можно понять. — говорит Виктор: — все-таки летние каникулы, а они в школу ходят. Самые несчастные из всех учеников это те, что на каникулах к школе привязаны.