Мой папа - миллиардер. Второй шанс бывших (СИ) - Лапина Анна - Страница 16

— Да, помню, — кивает она, вспоминая с улыбкой. — Ты не позволил мне чувствовать себя гадкой перед собой. Но я очень злилась на тебя каждый раз, когда ты дразнил, но обламывал. Мечтала тебя ночью во сне подушкой убить. Но сейчас понимаю, что это к лучшему.

— Я не хочу повторить судьбу своего отца, — делюсь с ней тем, что комком в груди стоит. — Хочу к браку прийти осознанно. То есть жениться раз и навсегда и не изменять своей жене. Быть уверенным в себе и своем выборе.

— Ты сделал мне сегодня предложение, — напоминает, указав на коробку с кольцом, которая одиноко стоит на столе.

— Знаю, — поджимаю губы. — И мне казалось, что я совершаю ошибку. Да, я люблю тебя. Я вижу нас в будущем вместе. Но это предложение… оно было…

— Преждевременным? — подсказывает, и я киваю. — Это читалось в твоих глазах. И я повторю, сделай это, когда будешь уверен. Моя жизнь никак не изменится от штампа в паспорте. Только мороки больше с документацией. Это же менять фамилию и кучу всего другого, связанного с этим.

— Прости…

— За что? — смеется она. — У всех свои тараканы. Ты боишься брака, Лея боится людей, Тимур маньяк какой-то, а я чертовски упрямая, и мне кажется, что я со всем могу справиться одна, — произносит она, и ее глаза наполняются слезами. Она продолжает, заплакав в следующую секунду. — Но я не справляюсь, Никит. Из-за моего упрямства я чуть не потеряла дочь. Я столько бегала и искала спасения, а нужно было просто прийти к тебе. Ты решил проблему меньше чем за сутки! Я не понимаю, как можно было оставаться такой упрямой. Но при этом ничего не могу сделать с собой! Вот за что меня можно любить?! Я же только нервы тебе треплю! И дочь нашу чуть не угробила!

— Рада, — притягиваю ее к себе. — Мне нравится твое упрямство. Твоя гордость в некоторых вопросах. Твоя дерзость. И искорка во взгляде, говорящая о том, что ты готова разорвать кого-нибудь на кусочки. Как мне сказала одна моя знакомая, я сам сделал этот выбор, потому что такого хочет моя искалеченная душа…

— Она у тебя явно больная, раз ее ко мне тянет.

— Ага, — вздыхаю.

Но я рад осознавать, что я не один в своей беде.

Тимурка где-то по своей Солнцевой убивается. А может уже она убивается от его характера...

Пару недель спустя…

Рада

Восстановление Жени проходит успешно. Врачи дают хорошие прогнозы и обещают нам нормальную полноценную жизнь. Дают кучу рекомендаций и, наконец, выписывают.

Признаюсь честно — устала! Устала сидеть в четырех стенах. Я не тот человек, чтобы жить без активности. Мне вечно надо куда-то сходить, что-то сделать, кем-то поруководить. А больница для меня — пыточная. Дашка меня иногда подменяла, как и моя мама. Но я рада, что нас, наконец, отпускают домой.

— Только это? — Никита внимательно смотрит на наши с Женей две сумки, не догадываясь, что вчера вечером родители три уже увезли.

— Да, мы много не брали, — дарю ему улыбку.

Он все эти недели шутил, что скоро наша с Женей палата превратится в наш дом, сколько всего я в нее заказываю, а сестра привозит.

Но все это для Жени! Ей скучно, поэтому я брала в интернете всякие игры, в которые мы вместе играли.

Он-то приходил к нам на пару часов, а я с ней была целыми днями. И он не понимает, как сложно с ребенком, которому скучно.

Никита навещал нас почти ежедневно, бывали, правда, дни, когда ему приходилось улетать в Москву, но лишь на день.

Женька в него влюбилась. Стоит ей увидеть его в окне, и малышка уже несется к лифту и ждет, пока он приедет и возьмет ее на руки. Последнего он, правда, долго боялся, но я насильно заставила его взять малышку на руки, и там уже пошло-поехало.

Теперь Никита мучает ее, требуя сказать “папа”, а заразка издевается над ним вечно, говоря ему “кит”.

Запомнила, как я обращалась к нему “Никит”, услышала что-то из подводного мира и закрепила. Но Златогорский не сдается, продолжая настаивать на “папа”.

— Ну, прощай, палата, — со вздохом кидаю и последней выхожу из нее с Женей на руках.

— Ты поедешь со мной? — Никита останавливается у лифта и оглядывается на меня.

— Да, родители отзвонились, что праздничный стол уже накрыли, — бросаю ему равнодушно. — Только нас ждут.

— Нас? — переспрашивает. — Они знают, что я буду с тобой?

— Да, — отвечаю и закусываю губу. — Но я пока никак не обозначала твою роль. Они знают, что ты отец Жени, благодарны тебе за помощь ей, но пока без ролей.

— А ты для себя что-то обозначила?

— Мы же договорились, что пока не торопимся, — напоминаю ему. — Никит, эти пара недель были сложными. Да, мы общались, но у каждого были свои заботы. У тебя работа, у меня ребенок. Мы даже толком не говорили об отношениях, а просто жили.

— А дальше как? Ты переедешь в Москву? Вернешься домой?

— Я не знаю, — честно признаюсь ему. — Я привыкла уже к Питеру. У меня здесь бизнес. У меня здесь сестра. Я не могу их бросить.

— Рада, весь мой бизнес в Москве. У меня не один он. Мне будет сложнее бросить и все в Питер перенести, — озвучивает он то, что я и без него знала. — Ты же можешь оставить все на Дашу. Я не смогу разрываться на два города. Одно дело, когда вы здесь в больнице, но… но так долго продолжаться не может. У меня огромный дом. Вам хватит места. Я хочу быть с тобой и дочерью!

— Я понимаю это, — вздыхаю. — Думаю об этом последние несколько дней. Но я не могу бросить сестру. Пойми, мы всю жизнь с ней вместе. Она без меня не справится. Я ей нужна, а она нужна мне. Это не бред про двойняшек, Никит. Я чувствую ее! И иногда только я могу ей помочь.

— Ну а что нам делать, Рад?

— Твой бизнес нельзя в Питер перевести? — наивно спрашиваю, хоть он уже и сказал, что нет.

— Мы можем приезжать сюда пару раз в месяц, — предлагает он. — У тебя ведь есть салоны и в Москве.

— Там хорошие руководители. Я не переживаю. А здесь Даша одна! Да и не могу я ее оставить.

— Ладно, — сдается он, но явно недоволен результатом. — Я еще три дня в Питере. Что-нибудь решим. Пока просто поедем к твоим родным.

— Только без вольностей, Никит, — прошу его и захожу в лифт. Женя незаметно уснула на моем плече.

— Я соскучился, — он входит следом и дотрагивается до моей руки. — Хочу вечером тебя пригласить на свидание.

— Но мои родители тогда все поймут…

— И что с того?

— Ну, просто… понимаешь… — тяну, не зная, как ему сказать. — Просто я маме кричала с пеной у рта, что к тебе не вернусь и клялась всем. Она смеяться с меня будет! Долго и упорно!

— Я куплю тебе потом платочки, чтобы ты вытирала слезы от обиды, — обещает он с улыбкой, которой только бесит больше. — Ну и буду готов выслушать все твои проклятия в мою сторону. И слова не скажу в ответ.

— Последнее довольно заманчиво, — позволяю себе пококетничать. — Хочу в театр. Давно не была.

— Вот что мне в тебе нравится, — хмыкает он. — Ты не заставляешь ломать голову над тем, куда тебя сводить.

— И платочки не забудь, — напоминаю ему.

***

— Мам, пап, они приехали, — кричит Даша, впустив нас в дом. Кидается обнимать, в особенности Женьку, которая просто души не чает в своей тете.

Еще бы! Дашка у нас та тетя, которая купит племяннице все, что можно и нельзя, и даст вместо обеда килограмм зефира.

— Рада, — отец выходит первым из гостиной, чтобы поприветствовать меня. Улыбается, но стоит увидеть Златогорского, тут же меняется в лице. — И ты…

— Здравствуйте, Александр Артемович.

— Ясно, — поджимает губы и берет Женю на руки. Подозрительно глядя на нас, вместе с любимой внучкой покидает коридор.

— Почему он на меня злится? — недоуменно спрашивает Никита меня и Дашу. — Я разве в чем-то виноват? Я разве отвечаю за Тимура?

— Твой друг похитил его племянницу и навлек на себя гнев его брата. По крови нелюбовь к тебе передалась, — пожимаю плечами, издеваясь над ним уже больше недели.