Тайна двух лагерей - Леонов Николай Иванович - Страница 1

© Макеев А.В., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

– Люся, оставь! – отмахнулся Владислав Антонович Тихомиров. – Ну правда никакого аппетита.

– Вот, это все твоя работа! – вздохнула жена. – Ну разве можно так себя не щадить!

– Люся, до открытия лагеря осталось всего ничего, а еще столько надо успеть сделать. А ко мне комиссия за комиссией, – повязывая галстук, ворчал Тихомиров. – И всех надо ублажить, всех убедить, что мы успеем к открытию, что заезд детей произойдет вовремя. И ты же знаешь, что ведь и так все в курсе – я успею. Не первый день директором «Росинки» работаю. И все равно – едут на природе отдохнуть, шашлычок пожарить, выпить за чужой счет. И я все должен для них организовать. И ведь не скажешь, что я не хочу пить и вообще мне некогда. Обязательно им надо, чтобы я сидел с ними, а они на меня величественно смотрели. Начальство!

– Владик, ну хоть ложку овсяной каши для желудка!

– Нет, не лезет, – отмахнулся Тихомиров. – Люся, сваргань мне, пожалуйста, кофе покрепче, и я поехал!

Машина летела по Профсоюзной. Тихомиров прибавил скорость, хотя и знал, что здесь есть камеры, которые как раз фиксируют скоростной режим. Но тут не до штрафов, какими бы они ни были. Вот наконец кончились городские пробки. Впереди виден был поток машин на МКАДе, но это уже не страшно. По путепроводу на Калужское шоссе, а дальше будет посвободнее. Тихомиров глубоко вдохнул и выдохнул. Слева за грудиной ломило, и он невольно оторвал руку от руля и потер грудь. Нет, все-таки права Люся. Так нельзя, надо как-то перестраивать работу или к черту бросать эти детские лагеря. Но бросать все же не очень хотелось, потому что если умело это дело поставить, то очень даже…

И тут голова закружилась, а сердце как будто перестало биться. «Надо остановиться, – подумал Тихомиров. Что-то совсем плохо…»

Водитель маршрутки едва успел затормозить. В салоне за его спиной послышались крики – значит, кто-то даже упал. Завизжал какой-то ребенок, послышался мат, а впереди, подрезая маршрутку, вылетел китайский внедорожник и по диагонали врезался на большой скорости в отбойник. От удара машина опрокинулась и несколько метров проехала на крыше. Из выхлопной трубы вился дымок, колеса еще вращались, а на дороге уже стали останавливаться машины. Водители бежали к месту аварии, кто-то схватил огнетушитель…

– Что же он, – промакивая салфеткой кровь на разбитом лице, произнес один из пассажиров маршрутки, – хотел направо в поворот успеть проскочить?

– Гоняют, мерзавцы, – возмутилась пожилая женщина.

– Может, человеку плохо стало! – упрекнула ее девушка, поправляя порванный рукав летней курточки.

Этот майский вечер был теплым и тихим. Маша сидела в плетеном кресле на веранде и смотрела на небо, полыхавшее над лесом пурпурными красками. «Удивительный вечер, – подумал Гуров, глядя из двери на жену. – Тишина, красивый закат. И у Маши сегодня нет спектакля вечером, и я свободен. И можно наслаждаться закатами, тишиной и соловьями под утро. Как же это красиво и уютно, не открывая глаз, на рассвете услышать под окном соловьиные трели. И слушать, слушать, а потом опять уснуть. А утром с Машей наперебой рассказывать друг другу, как это было красиво».

Гуров вышел на веранду, поставил на стол термос с заваренным травяным чаем и накрыл Машу пледом. Жена подняла на него глаза, улыбнулась благодарно и глазами показала на закат.

– Посмотри, какое чудо! В Москве такого не увидишь.

– А некоторые и здесь не видят, – усмехнулся Гуров.

– Но ты-то у меня видишь. – Маша высвободила из-под пледа руку и коснулась пальцами сильной ладони мужа. – Знаешь, я часто думаю, что это такое счастье, что ты у меня оказался не просто матерым сыщиком и суровым полковником, что при твоей грубой профессии ты сохранил в себе чистоту и душевную гармонию. Ты видишь закат, ты любишь театр, ты любишь меня так, как будто это наш с тобой первый медовый месяц.

– Уж такой я, – рассмеялся Гуров и, поднеся к лицу руку жены, коснулся губами ее ухоженных пальчиков. – Ничего с собой поделать не могу. Это же твое на меня влияние. Хочу, чтобы ты была счастлива со мной, и ни в чем тебе не могу отказать.

– Не можешь?

– Это выше моих сил! – театрально воскликнул Гуров.

– Тогда у меня к тебе одна маленькая просьба! – хитро прищурилась жена. – Завтра по дороге на работу завези кое-что дочери моей подруги Любочки в детский оздоровительный лагерь.

– В детский лагерь? – Гуров попытался скрыть свое неудовольствие, и, кажется, это ему удалось. – Постой, а какие в мае могут быть детские лагеря?

– Ну, что ты насторожился, мой матерый сыщик, – улыбнулась Маша и чмокнула мужа в щеку. – Конечно же, все смены начинаются в июне. Девочка просто в качестве волонтера работает там и помогает готовить лагерь к открытию. А потом она там на все лето остается вожатой. Девочка так торопилась, что забыла взять паспорт, а ей нужно оформляться. Ну не станем же мы гонять ее на маршрутках в такую даль. А тебе почти по пути…

– По пути? – с сомнением переспросил Гуров.

– Ну, почти. Ты просто по Калужской дороге въедешь в Москву. А там поворот на Серегино, и через пару километров будет указатель. Только не перепутай. Девочка работает в лагере «Страна чудес». А там почти рядом второй лагерь есть – «Росинка». Ты случайно в него не сверни.

Семейные дела и вечерняя идиллия – это все, конечно, прекрасно. Но все же есть еще и работа. И погоны на плечах, тем более полковничьи погоны, требуют определенной служебной дисциплины. И пусть ты Петра Николаевича Орлова знаешь очень много лет и вообще он твой друг и поклонник творчества Марии, но все же генерал полиции Орлов еще и твой начальник, а злоупотреблять дружбой нельзя. Сдержав вздох, Гуров перевел взгляд на телефон и набрал номер Орлова.

– Добрый вечер, Петр, – сказал Гуров, услышав в трубке голос начальника, какую-то музыку и легкий шум. – Удобно говорить?

– Подожди, сейчас, Лева. Я только в другую комнату выйду, где потише.

– Не отвлекаю? – усмехнулся Гуров, когда шум поутих, а голос Орлова стал слышен лучше.

– Отвлекаешь, за что я тебе еще и очень благодарен, – немного уныло ответил Орлов. – Тут у нас нечто вроде обязательной программы. Надлежит всем быть по статусу и чину. Так что отвлекай, а я пока посижу в тишине.

– Петр Николаевич, хочу попросить об одном одолжении. Правда, дело не такое важное в рамках страны, но все же. Я могу завтра задержаться и чуть опоздать на утреннюю планерку? Моих вопросов там вроде бы нет…

– Что случилось? – голос Орлова стал озабоченным. – У вас там все в порядке, дачники?

– Да что у нас может случиться, – рассмеялся Гуров. – Все хорошо, чаи гоняем. Маша вот рядом сидит и привет тебе передает!

– Машеньке поклон от меня! – Гуров ощутил, что Орлов сейчас наверняка заулыбался.

Вообще, история отношений Орлова и Марии была особенной. И с тех пор как Гуров женился на Маше Строевой, Орлов стал чуть иначе относиться к Гурову. Петр Николаевич частенько заявлял полковнику, что жена влияет на него положительно, не дает ему огрубеть на работе в уголовном розыске, где общаться приходится чаще всего не с самой лучшей частью человечества. Хотя и сам Орлов изменился с тех пор. Он пристрастился к театру. Причем не просто стремился попасть на спектакли Марии, а стал бывать в театрах, стал понимать это искусство. И даже частенько с Машей обсуждали премьеры. Да и саму Марию он называл не иначе как по-отечески, Машенькой.

– Ладно, меня уже зовут, – интонации голоса Орлова изменились и стали ворчливыми. – Вот что, давайте-ка ко мне оба со Станиславом завтра часикам к одиннадцати. Я как раз вернусь от замминистра. Надо будет обсудить кое-что.