А + Д =? История еще одной первой любви - Арро Агния - Страница 7

– Арс, не смей! – вскрикивает мама.

– Я не господь бог, юноша. Я врач.

– Ты хуевый врач!

– Арс! Да что же это такое!

– Найдешь лучше? – подобравшись, хмыкает он.

– Найду! – разжимаю побелевшие пальцы и отталкиваю мужчину от себя.

– Извините его, доктор, – всхлипывая, просит мама.

Дает мне подзатыльник и толкает между лопаток в сторону двери. Выходим, она устало садится на скамью. Я присаживаюсь перед ней на корточки.

– Что ты устроил? – стискивает в кулаке бумажную салфетку.

– Я не прав? – киплю, глядя в ее заплаканные глаза.

– Не прав. Придется извиниться.

– Я найду тебе другого врача. Лучшего.

– Арс…

– Я сказал, найду!

– Господи, помоги. – Она тихо вздыхает и поднимается вслед за мной. – А деньги? На лучшего.

– Будут.

– Откуда? Ваши спонсорские…

– Я сказал, будут деньги! – Гулко сглотнув, медленно втягиваю в себя воздух. – Значит, будут, – отвечаю уже гораздо спокойнее. – Поехали. Ты в магазин хотела.

– Домой меня теперь отвези. После того что ты устроил, я с тобой никуда не хочу. Доставку закажу.

– Мам…

– Домой, – отрезает прохладным тоном, а голос все равно дрожит, и мне становится стыдно за то, что сорвался. Но деньги нам все равно нужны. И извиняться перед врачом придется, потому что он в своей сфере действительно один из лучших.

Арс

Отработав остаток пути молчаливым таксистом, взглядом провожаю маму до подъезда. Дверь за ней закрывается, а я все смотрю в одну точку, ощущая себя участником чужого дурного сна, из которого не получается вырваться. Откуда лезет эта дрянь? Почему это происходит с ней? Да мама в жизни никому ничего плохого не сделала. Столько мудаков вокруг живет и здравствует, и нихрена им не делается! Мне казалось, мы победили, но это был всего лишь раунд, а не бой. За ним передышка, чтобы все начать сначала.

Закрываю глаза и скриплю зубами от ощущения бессилия. Со всей дури луплю ладонью по рулю. Куда-то надо девать эти чертовы эмоции. Они рвут грудную клетку, выворачивают ее ребрами наружу. Молча терплю, лишь крепче зажмуриваясь и сжимая ладони в кулаки.

Раз поход по магазинам отменился, еду в спортзал к знакомым парням. Здороваюсь, улыбаюсь, даже отвечаю на какие-то вопросы, тут же их забывая. Ухожу на беговую дорожку. Вечером бой, и нельзя перегружать мышцы, но сидеть без движения не получится. Убежать на тренажере от проблем тоже. Зато басы русского рэпа в наушниках заглушают мысли, и становится легче. Иногда думать – это зло. И я не думаю, просто бегу, постепенно увеличивая скорость.

Терехов сейчас сказал бы что-нибудь умное. У тренера удивительным образом получается попадать словами в цель. Они всегда мне помогали.

Накатывает сильнейшее ощущение одиночества. Темного и тяжелого. И мне на мгновенье перестает казаться, что я взрослый. Мальчишка, мир которого трещит по швам. Из цветов в нем только черный и белый. Черного больше. С каждым разом все больше и больше…

Переключаю беговую дорожку на новый уровень. Она меняет угол. Держаться становится все сложнее, но я держусь, используя только ноги. Упрямо пру вперед, пытаясь обогнать самого себя.

Кто-то вырубает тренажер. Он плавно опускается в исходное положение. Легкие горят при каждом тяжелом вдохе. Глаза щиплет от пота, и вся одежда прилипла к телу. Придется заезжать домой, переодеваться.

– Арс, ты бы это, поаккуратнее, – обращается ко мне один из местных тренеров. – Сердце выплюнешь.

– Может, я этого и хочу? – жестко скалюсь. – Без него проще.

Снимаю футболку и выхожу на улицу. Пот на жаре быстро высыхает, и меня пробивает на озноб. Поежившись и клацнув зубами, сажусь в машину, достаю сигареты. Долго кручу одну в пальцах и все же закуриваю. Крепко затягиваюсь, задерживаю дым в легких и выпускаю его в приоткрытое окно. Ловлю в зеркале свой дурной взгляд.

– Простите, тренер, не вывожу я без этого дерьма. Не-вы-во-жу!

Давно не курил. Голова от никотина начинает кружиться, и пальцы неприятно покалывает. Делаю несколько коротких, быстрых затяжек, набирая полный рот горького дыма. Давлюсь им, часть глотаю, часть выдыхаю. Как только сизое облако развеивается, замечаю на другой стороне дороги цветочный магазин.

– А это мысль. – Хмыкнув, отстреливаю окурок в окно.

Проверяю баланс на карте, закрываю тачку и перебегаю через дорогу. Поднимаюсь по бетонным ступенькам, скользя ладонью по прохладным перилам. Вхожу. У них сплит работает. Хорошо так. Прохладно. Лето заканчивается, а дневная жара все еще нещадно палит.

Оглядываюсь в поисках чего-нибудь извинительного. Бывают же такие букеты? Хер знает, я в цветах вообще не разбираюсь. Девушкам никогда не дарил…

«Девушкам» – фиксирую эту мысль и снова оглядываюсь. Одной я бы подарил. Просто так.

Необычный порыв, но мне действительно хочется сделать для Дили тоже что-то хорошее, а то у нас выходит игра в одни ворота. Я, как вампир, питаюсь ее теплом и ничего не даю взамен.

Цветы – это, наверное, неплохо.

– Вам помочь? – В мои размышления врывается вопрос флориста.

Закусив губу, еще раз окидываю взглядом магазин и нахожу то, что откликается теплом в моей внутренней пустоте.

– Вот этот, – показываю на букет из желтых цветов, упакованных в желтую бумагу на пару оттенков темнее.

– Герберы, хризантемы, мимоза, – перечисляет флорист.

– Наверное, – пожимаю плечами. Она понимающе улыбается и вынимает букет из вазы.

– Это все?

– Нет. Нужен еще один. Можно тоже желтый? Только цветы другие, чтобы не повторялись.

– Если немного подождете, я соберу.

– А у меня есть варианты? – смеюсь я.

– Желтая роза, фрезия, – показывает она.

Вскидываю руки и качаю головой, всем своим видом показывая, что я правда не шарю. Это все равно, что я сейчас начну ей перечислять: нокаут, нокдаун, апперкот. Свинг, мать его! Больше чем уверен: с ним у этой малышки будет пошленькая ассоциация, а это тоже удар из родного бокса. Но грузить ее мне не хочется, я соглашаюсь на предложенный вариант. И даже на сушеный апельсин в качестве украшения. Смотрится в целом очень даже неплохо. Мне нравится.

Расплачиваюсь. Выхожу на жару и быстро иду к машине. Разместив букеты на соседнем сиденье, сначала еду домой.

Черт, у девочки из цветочного так отбит нюх или она из вежливости промолчала? Даже я чувствую, как от меня несет потом после тренировки. Но в принципе похер. Мне от ее мнения ни холодно, ни жарко.

Паркую машину у подъезда, забираю оба букета и поднимаюсь к себе. Букет для Дили пока оставляю в прихожей. Мамин крепко сжимаю в руке и иду извиняться.

Она пьет чай на кухне. Заплаканная. Глаза красные, нос опух, губы искусала.

– Извини меня, – протягиваю ей цветы. – Твой сын дурак.

– Ты не дурак, Арсик. Но это было отвратительное поведение. Так нельзя с людьми, понимаешь? Это на ринге вы колошматите друг друга. Ради бога! Но жизнь – это не твой ринг, а люди не соперники. Ты не можешь так с ними поступать.

Вот тут я бы поспорил. Есть такие люди, которых хочется живьем закатать в асфальт. Просто маме на пути они не встречались. Она же не знает, в каком мире теперь живет ее единственный сын.

– Я извинился, – напоминаю ей. – Правда, погорячился. Мы тебя вылечим. Обещаю, мам.

– Иди сюда, дурной мальчишка. – Шмыгнув носом, она тянет ко мне руки. Подхожу, обнимает и прижимается губами к виску. – Опять весь потом пропах. Спортсмен, – устало смеется. – Ты мне лучше пообещай, что будешь держать себя в руках.

– Ну мам…

– Пообещай. Мне так будет спокойнее.

– Это нечестно, ты в курсе? – недовольно смотрю на нее. – Хорошо, я постараюсь, – сдаюсь.

– И на том спасибо. Голодный?

– Нет. Мне в душ надо и отъехать. Там букет в прихожей. Ты не поставишь пока в воду?

– Букет? – Улыбка мамы становится хитрой. – Для друга?

– Не начинай, – прошу ее.

– А я что? Я молчу. Иди уже отсюда, – мягко толкает меня в грудь.