А + Д =? История еще одной первой любви - Арро Агния - Страница 5

– Давай.

– Тогда следи за ногами, – подмигивает она.

Отталкивается, катится вперед, делает точно такой же разворот, как пару минут назад, и, двигаясь в мою сторону, подпрыгивает на месте, делает оборот вокруг своей оси в воздухе и четко приземляется обеими ногами обратно на доску. Тормозит возле меня и приглашает повторить.

На вид трюк и правда кажется простым, но мое тело явно заточено под другой спорт, потому с разворотом скейта и прыжком проблем не возникает, а вот при раскрутке корпуса в воздухе я теряю доску, приземляясь на асфальт.

– Черт, – закатываю глаза, раздражаясь сам на себя.

– Я же говорила, у тебя с балансом все гораздо лучше. Я в первый раз плюхнулась на копчик, споткнувшись о скейт. Было неприятно, – подбадривает Диля.

Быстро проанализировав свою ошибку, при следующем прыжке чуть меняю положение тела и приземляюсь правильно, получив в грудь приятный, горячий удар от быстрой победы.

– Да! – Диля подпрыгивает от радости и хлопает в ладоши.

Темные волосы снова покрывают ее плечи и попадают в лицо. Подъезжаю и убираю их за уши. Только случайно коснувшись аккуратной ушной раковины с маленькой блестящей сережкой в мочке, понимаю, что оказался слишком близко, и ноздри легко улавливают аромат цветов и солнца. Так больше никто не пахнет. Только она.

Смотрим друг другу в глаза…

– Попробуем вместе? – предлагает Диля, сделав шаг назад.

– На раз, – встаю на доску, – два, – выравниваюсь с ней по номинальной стартовой линии, – три.

Мы вместе едем вперед, почти синхронно разворачиваем скейты, подпрыгиваем, делаем поворот в воздухе, я приземляюсь на доску, а я Диля неожиданно промахивается одной ногой и летит прямиком на газон. Спрыгнув со своего скейта, бегу к ней. Она разворачивается на спину и, смеясь, раскидывает руки в стороны, а водопад ее волос черными прядями рассыпается по прохладной зелени.

– Что смешного? – не понимаю я.

– Неуклюжая, – пожимает она плечами. – Тебя учила, а сама шлепнулась.

Она так заразительно и открыто смеется, что я невольно подхватываю ее настроение.

– Вставай, – протягиваю ей руку. Теплая ладонь ложится в мою. Вместе с этим прикосновением под натренированным прессом становится приятно. Прямо внутри, в животе, и это не возбуждение, это что-то совсем другое.

«Наше первое с ней осознанное прикосновение» – зачем-то замечаю.

Потом об этом подумаю. Не хочется все испортить. Мне начинает нравиться такая дружба с девочкой, когда появляется что-то, помимо секса.

У нее звонит телефон. Слушаю, как болтает с родителями и обещает в скором времени вернуться домой.

– Там бабушка одна. Мама волнуется, – поясняет Диля. – Было весело. Спасибо, что позвал.

– Мне тоже было весело, – забираю у нее доску и несу обе к прокату, ругая себя за чушь, которую несу. У меня будто весь словарный запас резко закончился рядом с ней, и я внезапно отупел. Это дико бесит. Я даже шаг ускоряю. Диле приходится меня догонять.

– Что-то случилось? – беспокоится она.

– Нет, все окей, – останавливаюсь и отдаю скейты парню. – Пойдем, у меня машина вон там, – показываю ей на парковочную зону. – Довезу.

– Это не обязательно, я могу вызвать такси.

– Я отвезу, – упрямо стою на своем.

– Ну хорошо. Только высади меня немного пораньше, чтобы соседи всякого не болтали.

– Тебе не разрешают встречаться с парнями?

– Скажем так, у мамы и бабушки на этот счет сильно расходятся мнения, а папа, скорее, на бабушкиной стороне, но не против, если среди моих друзей будут парни. Главное ведь иметь голову на плечах, правда?

– Правда, – открываю ей дверь своей «Октавии». – Получается, твоим родителям не о чем волноваться. Мы ведь просто дружим.

– Получается, так.

– И я как друг, – подчеркиваю этот важный момент, – могу подвозить тебя до дома, тем более в темное время суток.

– Мои родители еще не знают о тебе, а соседи могут та-а-ак все перевернуть. Лучше пока не надо. Мама с папой вернутся, я расскажу, и тогда…

– Я могу сам представиться, – предлагаю ей.

– Нет! – Диля подпрыгивает на сиденье. – Сначала я лучше сама. Маме, – добавляет шепотом.

– Понял, – посмеиваясь, поворачиваю к жилому комплексу и торможу у обочины.

Диля выскакивает из машины и, помахав мне, скрывается за многоэтажкой. Постояв еще пару минут, еду домой. Мне завтра с утра маму в больницу на анализы везти, а ночью бой в «Клетке». Ильхан все еще зверствует, давая своим бойцам короткие передышки. Вот и меня сначала вписали в график, а уже после прислали уведомление.

Оставляю машину на привычном месте у подъезда. Поднимаюсь в квартиру и с порога понимаю: что-то не так. Внутри словно сигнализация срабатывает. Не разуваясь, влетаю в комнату мамы. Она лежит на кровати, обняв себя руками в районе живота.

– Мам, мам, мам, ты чего?! – откровенно перепугавшись, падаю перед ней на колени.

Арс

Мама открывает глаза, садится и устало улыбается. Наверное, у меня это от нее – прятать все за улыбкой, ухмылкой, усмешкой. Мои все чаще становятся похожи на оскал. Сегодня с Дилей появилось что-то настоящее. Искренний смех. И от этого больно, потому что пока я там ржал, как придурок, маме тут было плохо.

– Ты почему не позвонила? – Пальцами продавливаю плотный матрас, пристально глядя ей в лицо.

Оглядываюсь на шум. В стекло все чаще бьют капли дождя, и ветви высокого тополя гнет от ветра. Пока гуляли, я даже внимания не обратил, что погода портится. И мама подтверждает мои мысли.

– Говорила же, на погоду. Арсик, пожалуйста, не надо так сильно обо мне беспокоиться, – хрипло просит она, думая, наверное, что в темноте я не вижу, как морщит переносицу и что губы бледнее, чем обычно.

У меня чертово дежавю. Я видел это все уже! Кажется, еще вчера. До той самой операции, на которую еле нашел денег.

Леденящий страх сковывает легкие. Вдох дается не сразу, а выдох царапает горло, словно воздух выходит с осколками. О таком даже никому не расскажешь. Я же боец! Боец без правил! Кости здоровым мужикам ломаю, телок в клубах трахаю. Бояться не брутально, не круто. Но тут моя хрупкая мама. А я… Я, черт побери, просто ее сын и единственный мужчина, который пока еще способен за нее бороться, даже если ей это не нравится.

– Ну, чего ты загрустил? – Мама ложится на бок и поджимает колени. – Расскажи мне лучше, как прошел твой день? У тебя глаза сияют.

– Как обычно, – огрызаюсь, злясь на ситуацию.

– Не-е-ет. – Она крутит головой. – Как обычно было, когда ты явился утром с перегаром, – показывает мне кулак. Зажмуриваюсь. Ничего от нее не скроешь. Точно радар. – А сейчас от тебя пахнет свежескошенной травой, и глаза, – повторяет она, – блестят. У моего взрослого мальчика появился кто-то особенный?

– Нет никого. Просто друг. И даже не друг еще. Не знаю я, мам! – психанув, поднимаюсь с пола. – Не переводи тему.

– И как ее зовут? – с улыбкой подчеркивает она.

– Диляра, – вздохнув, закатываю глаза.

– Красивое имя у твоего друга. – Ее плечи содрогаются от тихого смеха.

– Обезболивающее принести тебе? – снова закатив глаза, спрашиваю я. – Или лучше скорую вызвать. Да, так будет лучше. – Приняв решение, достаю телефон из кармана и вбиваю «112».

– Арс, они все равно ничего не скажут. Завтра сдам анализы, и все станет ясно. А таблетки я выпила еще до твоего прихода. Они как раз подействовали, мне уже гораздо легче. Иди, – демонстративно зевает. – Диляра… – бормочет себе под нос, удобнее устраиваясь на подушке. – Радующая сердце.

– Что?

– Имя ее означает «радующая сердце». Вспомнила. Где-то читала. Спокойной ночи, сын.

– Спокойной ночи.

Ухожу из ее комнаты, но дверь оставляю открытой. И свою тоже, чтобы все слышать и видеть. Раздеваясь, принюхиваюсь к собственной одежде. Правда, травой пахнет.

Удобно устраиваюсь на кровати, подложив руки под голову. Смотрю в потолок и слушаю, как грохочет сердце вместе с громом. Оно то в груди долбит прямо в ребра, то пульсирует в животе, то закладывает уши.