Ашер 3 (СИ) - Шиленко Сергей - Страница 21

— Макс, ты просто гений! — зеленые глаза Шелли заблестели от интереса, она начала раскручивать мою идею. — Никто никогда не пробовал варить из этих зерен напитки, это новшество может далеко продвинуть нас. Сколько полей в Медвежьем угле?

— Три, но… подожди, ты действительно думаешь, что из этого может что-то получиться? — пытался угнаться за быстрым ходом ее мыслей. — Мне казалось, ты говорила, что в холодное время года цветы не растут.

— Это очень неприхотливые цветы, они могут цвести целый сезон, поэтому их и начали использовать в качестве корма для животных: они есть всегда. Хотя, конечно, особо сильные морозы могут повредить цветы, так что… — нахмурившись, она торговалась сама с собой, и я не особо-то был нужен в этом её диалоге.

— Думаю, они хорошо чувствовали бы себя в теплице. Так их никто не пробовал выращивать?

— Что такое теплица? — спросила Шелли, склонив свою красивую головку набок. Несколько непослушных прядей выпали из прически и упали на её лицо. Заправил ей их за уши, чтобы не мешали.

— Да что-то вроде этого здания, — я широким жестом указал на сверкающую стеклянную конструкцию. — Такое сооружение, в котором даже зимой тепло. Неужели никто на Ашене еще не додумался выращивать растения в стеклянных теплицах, чтобы производить продукцию целый сезон? Я так понял погода здесь не такая уж их холодная.

— Стекло — это очень редкий товар, его привозят с острова Глас. Наш зверинец даже называют ювелирным домом, это жемчужина нашего поместья и всего острова. Сейчас там нет животных, — Шелли взяла меня под руку и повела к упомянутому зверинцу. — Адлер не имеет никакого отношения к созданию этого здания, его построил Ашер, которого убил в поединке отец моего бывшего мужа. Так Бёрнсы завладели этим поместьем. Тот Ашер построил стеклянный купол в честь Богини. Говорят, что его жена была оперной певицей, и ее голос мог успокоить сам океан. Поэтому здесь такая причудливая архитектура, чтобы внутри создалась невероятная акустика.

— Так это что-то вроде гигантского концертного зала? — я задумчиво сказал, когда мы вошли внутрь. Несмотря на то, что ботинки у меня были на мягкой подошве, шаги эхом отражались от потолка и изогнутых стеклянных стен. На первом этаже причудливого сооружения было расположено несколько пустых вольеров, они стояли по кругу вдоль его стен. А в самом центре находилась массивная клетка. Уверен, это место раньше выглядело потрясающе, когда его наполняли экзотические животные, но и в этом запустении было что-то притягательное.

— Да, звук хорошо разносится по помещению, — сказала Шелли, и ее голос поднялся к потолку и отразился от стен.

— Может быть ты споешь что-нибудь для меня? — я выпалил не подумав.

Шелли удивленно широко распахнула глаза и удивлённо на меня посмотрела.

— Я просто вспомнил, как ты пела во время представления в Голубую ночь. Никогда не слышал ничего красивее. Если тебе не сложно, спой пожалуйста…

— О, хорошо, — смущенно пробормотала она слегка покраснев. Ее щеки стали такими же красными, как и волосы. — На самом деле у меня нет выдающихся способностей к пению.

— Шелли, расслабься. Это всего лишь я, и здесь нет никого, кроме нас двоих, — приободрил ее, поднял лицо за подбородок, наклоился и нежно поцеловал её губы. — Знаешь, тогда у меня не было слов, чтобы описать те ощущения, что возникли от твоего пения, но сейчас, узнав тебя получше, кажется понял, что тогда чувствовал.

— Что ты п-понял? — она так мило заикнулась, что я не удержался и чмокнул ее в нос. С такого близкого расстояния можно было рассмотреть каждую мелкую деталь на красивом лице. Например её ресницы были золотистыми, а по носу рассыпались едва заметные, мелкие веснушки.

— Твой голос, — пояснил ей. — Теперь понимаю, что так звучит сама страсть и желание. Думаю, что именно тогда ты впервые меня поймала в свои сети.

Шелли была похожа на маленькую, запуганную канарейку, в её взгляде сквозили боль и страх, причину которых я никак не мог понять. Да, у нее был кусок дерьма, а не муж, но он мертв, и ей больше нечего бояться.

— Макс, я… — начала она, но договорить не смогла. Прикусив нижнюю губу ровными, белыми зубами она горько заплакала.

— Шелли? Милая… — поймал ее взгляд, в котором было слишком много печали. Ее боль ощущалась как моя собственная, поэтому заключил ее в объятия, чтобы хоть немного утешить. — Ты чего?

Вместо того, чтобы ответить словами, она прикрыла глаза и начала тихонько петь тем своим завораживающе красивым, чарующим голосом, который я так хорошо помнил.

Песня была не очень длинной, я не понял ни слова, но общее настроение уловил. Она была такой тоскливой, что Шелли, закончив петь, расплакалась еще сильнее. Женщины, вот ни черта не понимаю…

— Что это было? — спросил у неё шепотом. Даже дышать старался тише, чтобы не разрушить отголоски её невероятного пения, которое продолжало звучать медленно затухая под стеклянным куполом.

— Иногда… — поделилась она секретом. — В моем сердце звучат песни. Порой, чтобы объяснить свои чувства мне проще спеть, чем подобрать слова. Не помню, где впервые услышала эту песню, но суть ее примерно такова: раньше мои дни были заполнены только бесконечной тьмой и печалью, но пришло солнце и рассеяло все тревоги. Максим, ты мое солнце, и все, чего я хочу — это просто быть рядом с тобой, достойна твоей любви и внимания и никогда тебя не разочаровывать.

— Даже не думай об этом, как ты можешь меня разочаровать, что за глупости? Почему ты сомневаешься в себе?

— Ты не понимаешь, — она шмыгнула носом и высвободилась из моих объятий, чтобы крепко обхватить себя руками. Как будто я хоть раз давал ей повод даже подумать, что от меня нужно защищаться. Кажется близится буря…

— Тогда объясни мне, что это всё значит? Почему ты в себе сомневаешься, я если честно не понимаю. — Мне хотел обнять ее и утешить, но делать сейчас этого точно не стоит. Давить нельзя, поэтому, выдохнул и просто стоял и ждал, когда она решится сама продолжить этот непростой разговор.

— Максим, я очень хочу, но боюсь, — прошептала она и начала нервно расхаживать по помещению, а каждый её шаг звонко отражался от стеклянных стен.

— Чего ты боишься? — Я вообще перестал что-либо понимать.

— Боюсь. — Она остановилась, опустила взгляд в землю и обхватила себя руками. — Боюсь, что как только ты узнаешь всю правду обо мне. Я перестану тебе нравиться и эта сказка, так и не начавшись, закончится. И вновь останусь одна…

— Это невозможно! — её слова застали меня врасплох. — Я не могу даже представить, что ты должна была такого страшного сделать, чтобы я стал хуже к тебе относиться или, тем более, отказался от наших отношений. Всё это звучит как бред.

— Это ты сейчас так говоришь, но ты не понимаешь, Макс! — она отчаянно всплеснула руками и, разволновавшись еще больше, снова начала метаться по комнате, из угла в угол.

— Это ты уже говорила, — спокойно ответил Шелли, протянув вперед руки, словно пытался успокоить пугливую лань, которая в любой момент могла броситься наутек. — И все же мои слова остаются в силе. Я правда хочу понять, почему ты так думаешь. Шелли, ты мне небезразлична.

— Максим, я не идеальна, несмотря на то, что ты видишь, — она продолжала стоять на своем, добавляя в речь обрывки бесвязных фраз. Шелли вцепилась одной рукой в волосы и ещё быстрее заметалась по комнате. — Испорчена, повреждена безвозвратно, я… ой!

Сделав очередной быстрый шаг, она оступилась, подвернула ногу и уже летела навстречу полу, когда я её подхватил под руку и не дал упасть.

— Шелли, милая, аккуратней. Ты так убьёшься на ровном месте.

— Ай, — прошипела она, попробовав наступить на поврежденную ногу, и крепче ухватилась за мою руку, перенося вес на целую, неповреждённую ногу. — Ну как же глупо вышло!

— Сильно повредила? — спросил, взглянув на её ножку.

— Думаю, это… ой! — она снова попыталась поставить ногу на землю, но из этого ничего не вышло. Ну тут не нужно было быть семь пядей во лбу чтобы сделать правильные выводы. В ближайшее время Шелли своим ходом нику уже не пойдет, нужно как минимум зафиксировать повреждение и дать ноге отдых.