Встреча у водопада (СИ) - Пучков Дмитрий Юрьевич "Гоблин" - Страница 7

— На тихом распаде крупной банды сложно получить выгоду, Павел Филиппович. Например, кому-то не помешает повышение в должности, звание, титул. Многим пойдет на пользу, если лидеров банды показательно осудят и посадят в острог. Это понравится народу, который будет смотреть на это по телевизору. Им будет полезно осознавать, что закон восторжествовал. А смутные времена окончательно канули в прошлое.

Я поморщился: судья был прав. Но все же добавил:

— Шуйский и так узнает все имена монархистов, Анатолий Викторович. В остроге сложно держать язык за зубами и не рассказать все жандармам, особенно если ты не потомственный каторжанин. Вас и без этого разговорят.

Анатолий Викторович хитро прищурился:

— Пока верхушка Монархистов надеются, что все уляжется, и возвратятся старые времена. Но мое громкое показательное задержание изменит всю их уверенность. Часть людей помельче убьет сама «Черная Сотня», чтобы свалить все преступления на них. Те, что покрупнее сбегут за границу. Денег у монархистов хватит, чтобы прожить долгие годы в Британии, ни в чем себе не отказывая. А кроме лидеров банд, монархистов спонсировали чиновники, члены государственной думы, жандармы. Я знаю многих из них. Поэтому и говорю, что дело обещает выйти громким. А после моего задержания они покинут страну в течение суток. Уверяю вас.

Я тяжело вздохнул, внутренне ликуя, что мне не пришлось идти к Свиридову с этим предложением самому.

— Серьезное же змеиное гнездо разворошил один призрачный свидетель, Анатолий Викторович. Не находите? — усмехнулся я.

— Все любят деньги, мастер Чехов, — ответил судья. — А монархисты щедро платили. А еще они без лишних вопросов подчищали за многими старые ошибки. Все думали, что так будет продолжаться вечно. Пока вы не загнали Андросова в карточные долги и не продали долг…

— Уступил право требования долга, — поправил я Свиридова. — Продают семечки на базаре. Вы же юрист, называйте такие вещи правильно.

— Уступите право требования долга третьему лицу, — сухо повторил судья, а потом уточнил, — Которым окажется кустодий. Уж не знаю, что вы получили за это от кустодиев…

— Я поступил так лишь потому, что Андросов и его друзья запугали моего свидетеля по одному делу. Мне нужно было отыграть долг, а остальное вышло случайно.

— И что же это было за дело? — полюбопытствовал Свиридов. — Сделка с землей? Крупный спор в промышленной палате? Что-то связанное с нефтегазовой платформой?

Я усмехнулся:

— Вы думаете, что дело было на много тысяч? Нет, таких крупных дел за мою недолгую карьеру было всего пара. Мне нужно было поговорить с человеком, который скупал старые дома с плохой репутацией. А без приказа Андросова этот мужчина говорить со мной не мог. Таковы острожные понятия. Пришлось, как сказал бы один мой знакомый, «шпилить» в карты, чтобы отыграть долг. Игра же для каторжан святое.

— Дома с плохой репутацией, — растерянно повторил Свиридов и потер переносицу. — Позвольте полюбопытствовать, какова была сумма долга?

— Три тысячи, — ответил я. — Но в процессе я вошел во вкус, и Андросов остался должен мне несколько сотен.

— Грошовый долг, свидетель по пустячному делу и азарт уничтожили банду, которая существовала еще до Смуты, и повязала сетью половину Петрограда — пробормотал Свиридов пораженно, и я кивнул:

— Про такое надо сериалы снимать, не находите, Анатолий Викторович?

— Вы страшный человек, мастер Чехов, — сдавленно произнес гость и поднялся на ноги. Он прошелся по комнате и вернулся на свое место. — Жаль, что я не понял этого в начале нашего общения.

Я победно улыбнулся и положил руки на стол, сцепив пальцы:

— А теперь, мастер Свиридов, давайте обсудим, что вы хотите взамен на вашу информацию.

Дорогие читатели.

Мы благодарны, что вы остаетесь с нами и поддерживаете наше творчество.

Это для нас много значит.

Спасибо, что читаете наши истории, что помогаете верить в себя и вдохновляете писать больше и с удовольствием.

Разговор с гостем занял чуть больше часа. Анатолий Викторович показал себя человеком собранным и дальновидным. Было заметно, что к разговору он подготовился основательно. Оставалось только досадовать, что судьба сделала нас врагами. Потому как мне показалось, что он многим походил на бабушку. Вот только княгиня Чехова никогда не стала бы сотрудничать с «Черной сотней». Она для подобных ходов была слишком порядочной. Даже несмотря на то, что от некромантов не ждут такого поведения.

Яблокова все же сжалилась и принесла чай. Гость окинул ее внимательным взглядом и догадался не обращаться как со служанкой. Он вежливо поблагодарил женщину за напиток. Та же закатила глаза и пробормотала что-то о порядочных арестантах и других, которым она бы и камня не подала.

— Интересные у вас соседи, Павел Филиппович, — заявил мужчина, когда Яблокова вышла из кабинета. — Полагаю, что ваша домоправительница из обнищавшего благородного рода.

— Она моя родственница, — лениво возразил я.

— Тогда понятно, откуда у нее эта стать, — с легкой улыбкой кивнул судья. — Породу видно сразу.

— Вы же знаете, что моя бабушка вовсе не благородных кровей, — оборвал я судью, слова которого отчего-то меня задели. — И я взял от нее цвет силы. Так что меня можно считать беспородным.

— Ваш дед произошел из великого рода, который когда-то мог претендовать на трон. Лишь его союз с простолюдинкой не позволил ему пытаться править империей. Быть может, именно это спасло вашу семью от ссылки или эшафота. Поверьте, будь вы слишком благородными, Станислав Викторович бы вас не пощадил.

— Не хотелось бы мне обсуждать государя, — нахмурился я, понимая, что разговор может оказаться опасным.

— Я не прошу вас соглашаться со мной, Павел Филиппович. Поверьте, я видел жизнь. И не просто так в свое время осел в Московии. Мне повезло, что у меня не было сыновей. А сам я вовремя присягнул на верность новому императору в смутные времена.

— Что не помешало вам связаться с бандой, — заметил я.

— Каждый выживал как мог, юноша. Вы родились в Смуту, но не застали ее в осознанном возрасте. Насколько я знаю, ваш отец потерял супругу…

— Моя мать погибла от болезни, — поправил я судью.

— Которая внезапно возникла и не поддавалась лечению? — осведомился собеседник и удовлетворенно усмехнулся, заметив, как я нахмурился. — В те времена можно было достать яды из разных уголков мира. Границы сделались ненадежными. Многие лекари готовы были продать свою преданность за пару сотен рублей. И я не уверен, что ваша матушка не стала жертвой отравителя.

— Мой отец бы узнал о такой возможности.

— Не обессудьте. Филипп Петрович хорош в своем деле. Но порой в своем глазу не замечаешь бревна. Он мог довериться не тем людям. Не видеть очевидного.

— Вы говорите так, словно знаете что-то о моей семье, — я постарался придать голосу безразличия.

— Я всего лишь предполагаю, — отмахнулся Свиридов. — У меня огромный опыт в судействе. И я видел некоторое… зло.

Мужчина отхлебнул чай и закашлялся.

— Крепковат настой, — прохрипел он, возвращая чашку на блюдце.

Я не стал пояснять, что судье, скорее всего, подали обычный для острога напиток. В моей чашке оказался вполне привычный мне чай, и я мысленно поблагодарил Яблокову за это.

— Простите, что заговорил о таком, — меж тем продолжил Свиридов. — Это не мое дело, конечно же. И, уверен, князь Чехов проверил все версии гибели своей супруги. Даже несмотря на то, что в то время работы у него хватало. К слову, он же вскоре привел в дом мачеху. Я не ошибаюсь?

На мгновенье мне захотелось ударить этого человека. Просто обойти стол и без благородных замашек вмазать ему по лицу кулаком. Чтобы стереть с него это снисходительное выражение. Чтобы кровью смыть.

— Вы осведомлены о жизни моей семьи, — вместо этого произнес я и сделал глоток из своей чашки.