Встреча у водопада (СИ) - Пучков Дмитрий Юрьевич "Гоблин" - Страница 19

— Ты его наказал? — тихо уточнил я.

— Меньше чем хотел бы. Хоть я и был уставший, но сумел выстоять. Первая кровь не успокоила мерзавца. Он бросился на меня словно сумасшедший. И получил сполна. Когда мерзавец потерял сознание, была провозглашена моя победа. Я забрал девушку и покинул храм. Она стала моей по праву поединка. Варварский поединок сделал Лилию моей собственностью. Я не мог оскорбить любимую девушку подобным союзом. Потому мы обвенчались в ближайшем храме и домой я привез уже супругу.

— Бабушка была в шоке? — улыбнулся я.

— Она была в восторге, — хмыкнул отец и потер лоб. — Ты не представляешь, как она радовалась тому, что ее сын проявил характер. И мой выбор пришелся ей по душе. Лилия быстро нашла с матерью общий язык и никогда не общалась больше со своей семьей.

— Она не тосковала по ним?

— Это было ее решение. Она сменила отчество и отказалась от приданного в пользу приюта. Мама окружила ее заботой и любовью, на какую только была способна. А я старался делать ее счастливой. Насколько мог.

В комнате повисла тишина. Князь несколько раз тяжело вздохнул и вновь подошел к столу.

— После этого Щукин нигде не упоминал наш поединок. И ни слова не сказал о моей супруге. Признаться, я ждал от него подобной глупости. Был готов убить его за оскорбление моей семьи. Однако, он оказался достаточно умным, чтобы держать рот на замке.

— Тебе не повезло попасть в отдел, где он был начальником, — протянул я.

— Он не пользовался служебным положением, — ответил Филипп Петрович. — Если бы я смог доказать его неправоту, то имел бы право на бой с ним. И мог бы решать, каким этот бой будет. Так что на работе мы общались исключительно как начальник и подчиненный. Но когда появилась банда жандармов нужно было что-то решать. Потому что рано или поздно Щукин бы вышел на нас.

— А может быть и не вышел бы, — начал было я, но отец покачал головой:

— Слишком многое для него стояло на кону. Если бы он не раскрыл дело, его бы сняли с должности. Уж слишком громко звучало в газетах название банды. И хорошо, что нам хватило ума не трогать членов старых великокняжеских семей, которые были замешаны во всем этом. Иначе к делу бы еще подключились кустодии.

— Ты говорил, у вас был выбор, — напомнил я.

— Был, — подтвердил Филипп Петрович. — Отстранить Щукина, или убить его. И многие склонялись ко второму варианту. Включая Чернова. Я уговорил всех, чтобы оставить его в живых. Потому что не хотел лишней крови.

— Наверное зря, — покачал головой я.

— Может быть, — не стал отрицать отец. — Но так далеко я не загадывал. Да и чем бы мы отличались от обычных бандитов, если бы убили Щукина? До определенного момента нас сдерживала только идея не проливать кровь невинных. Но чем больше крови проливалось, тем больше эта идея выцветала. И Щукин мог стать той точкой невозврата. Поэтому он остался жив. Это только моя заслуга. Моя вина.

— А затем он вернулся чтобы отомстить, — пробормотал я. — Знаешь, Софья Яковлевна уверена, что он вернулся с границы уже измененным. Он стал там шаманом. Мы не знаем, какие ритуалы для этого он совершил. Потому как рожден он шаманом не был.

— Он продал душу, чтобы получить эти силы, — нахмурился отец. — Я даже не знал, что он возвращался в Петроград после командировки на границу. Странно, что он не попался мне на глаза.

— Была Смута, — напомнил я. — Тебе было не до бывшего товарища.

— Ты прав, — отец помрачнел и покачал головой. — И теперь мои грехи настигли меня и тех, кто мне дорог. Не могу представить, на что способен Щукин, если и впрямь все это время жаждал мести.

— Быть может он просто нашел возможность, — я пожал плечами.

Но все же не верил в свои же слова. Что-то мне подсказывало, что Щукин неспроста сам приходил в мой дом. Ему надо было увидеть меня, нужно было наблюдать за моим падением. Полагаю, он жаждал наблюдать за тем, как сына его врага сопровождают в жандармерию, выдвигают обвинение, надевают оковы. Не удивлюсь, если следующим шагом Щукин попытался бы выдвинуть обвинения в сторону отца, который якобы покрывал меня. Доказать бы этого он не смог. Но сумел бы пошатнуть влияние семьи.

— Я подал запрос в Московию, чтобы выяснить как жил Щукин все эти годы, — вырвал меня из раздумий голос отца. — Хоть те места и считаются провинцией, но стоит понимать, что и в глубинке можно обрасти нужными связями. А в Московию переехало много народу во время смуты. Там осели те, кто не смог прижиться в Петрограде. Мне стоило не оставлять за спиной таких врагов. И сразу же взять Щукина на прицел, стоило ему явиться в наш город.

Отец невесело усмехнулся, и я положил руку ему на плечо:

— Я не виню тебя в этом, отец. Наша семья решала проблемы и пострашнее. И с этим мы тоже справимся. Вместе.

Мы помолчали еще несколько минут. Говорить больше было не о чем. Отец не прятал взгляда, но было в нем что-то темное. Мне показалось, что воспоминания разворошили его душу. Затем отец провел пальцами по волосам и сослался на занятость:

— Прости, сын, но мне нужно работать. На сегодня я запланировал несколько важных дел. Ты меня, конечно, удивил своим визитом. Не ожидал, что захочешь увидеть меня на службе.

— Мне показалось, что отвлекать тебя не стоит, — мягко пояснил я, решив не рассказывать, что рассчитывал на большую откровенность отца в стенах кабинета.

— Я вызову сопровождающих. И подпишу пропуск, — продолжил князь, выдвинув ящик стола и вынув из него формуляр.

— Да я и сам могу… — начал было я, но отец покачал головой и снял трубку со стоявшего на столе телефона:

— Здесь в принципе не положено находиться гражданским. Исключения достаточно редкие. Так что до ворот тебя проводят.

Я только пожал плечами:

— Правила есть правила.

Филипп Петрович поговорил с кем-то, а затем вернул трубку на рычаги и обратился ко мне:

— Мне доложили, что ты нанял нового водителя.

— Не совсем так, — осторожно ответил я. — Он не водит машину с номерами семьи. Я добрался сюда на такси…

— Водитель которого носит татуировку с логотипом анархистов на всю спину, — закончил за меня отец. — Ходят слухи, что Рипер оставил «Сынов» на твоего приятеля Гордея. Который, к слову, даже получил отчество.

— Я тоже слышал такие слухи. Значит, все может быть, — мне не хотелось вдаваться в подробности и признаваться, что я не так давно даже принимал Петрова в гостях.

— Надеюсь, дело Свиридова дало тебе понять, что поддержка одной из сторон в этой уличной войне может дорого стоить для тебя и семьи? — словно между прочим заметил мужчина.

— Ну, Свиридов судья, а я адвокат, которому по работе положено общаться с криминальными элементами, — попытался отшутиться я.

Отец тяжело вздохнул и бросил на меня укоризненный взгляд:

— Ты достаточно умен, чтобы понять, рано или поздно тебе придется оставить практику и уйти в городскую палату. Иначе твое дворянство окажется под вопросом.

Он неспешно поднялся на ноги, подошел к окну и выглянул наружу. И я заметил, отец удивленно вскинул бровь, покачал головой и что-то пробормотал себе под нос.

— Хотелось бы, чтобы это случилось позже, — честно признался я.

Филипп Петрович не ответил, с интересом наблюдая за тем, что происходило во дворе. Мне стало любопытно взглянуть на то, что его так заинтересовало. Но выяснить это не удалось. Неловкую паузу прервал стук в дверь. И через мгновение в кабинет заглянул Ильин.

— Пришли гвардейцы для сопровождения Павла Филипповича, — отчеканил он и тотчас прикрыл дверь.

— Хороший помощник, — похвалил я.

— Избалованный, — скривился отец. — Не привык к субординации и поначалу не понимал, как надо вести себя при начальстве. Все норовил лицо скривить при виде тех, кто ниже его рангом. Пришлось снять звездочку с его погон. И отправить жить в казармы.

— И этого хватило? — прищурился я.

— Как ни странно, но сразу наука в пользу пошла. Сейчас он приходит вовремя. Говорит по делу, исполняет обязанности безукоризненно. И держит лицо. Наверное, надеется, что через неделю я позволю ему вернуться в городскую квартиру.