Каникулы с огоньком! Десяток несуразностей перед ланчем (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна - Страница 10

…А с другой стороны… Тася зато всегда помогала другу готовиться к экзаменам. И терпеливо до бесконечности повторяла одно и то же. Хотя ведь и Рубур далеко не дурак. Просто тонкие воздействия ему трудно даются.

–  Ты смотри, Рубур, –  ехидничал Густав, –  вот так таскаешь-таскаешь ее на спине и не заметишь, как на шею пересядет…

Чарли, размазав половину масла по буханке хлеба, сбросил остальное прямо на стол и, широко открыв рот, запихал в него сразу половину своего чудовищного бутерброда.

Орк тем временем спокойно пожал плечами.

–  В наших степях есть легенда о прекраснейшей из орчанок. Два лучших воина племени любили ее и каждый хотел привести ее в свой шатер, а дева никак не могла сделать выбор. И вот однажды племени пришлось переходить болото. Один из воинов предложил перенести красавицу на руках. Но второй не стал ничего предлагать. Молча посадил он девушку себе на шею, чтобы даже подошвы ее не коснулась болотная грязь. Переходя болото, он едва не утонул, однако возлюбленная и не заметила тягот пути. И девушка выбрала его. Поэтому у нас, когда говорят "посадить женщину себе на шею" , это означает лишь безмерное восхищение ее красотой, которой не смеет коснуться никакая грязь, и иными достоинствами. Это лишь значит, что мужчина считает ее достойной заботы и преклонения.

–  Ну и что хорошего? –  кисло протянул Густав. –  Потом всю жизнь ту красотку на шее тянуть. Второй воин поди счастлив остался без этой чистюли, которой ножки запачкать страшно!

Рубур снова усмехнулся.

–  У легенды есть и продолжение. После дошло племя до большой воды. И оказалось, что избранник красавицы, храбрый воин и искусный охотник, не умеет плавать. И тогда взяла девушка его себе на шею и переплыла море. И великий шаман племени объявил, что сами боги объединили этих двоих, чтобы каждому из них было не в тягость в свой срок донести другого.

Густав фыркнул.

–  Как вижу эту красотку с мужиком на шее…

Чарли, дожевывая бутерброд, деловито намазывал оставшееся масло на стол.

“Неужели откусит?!” –  мелькнула в голове у Таси изумленная мысль, однако тут же сменилась более животрепещущей.

На кузена девушка даже чуточку обиделась. Ей легенда показалась очень даже красивой, хоть и самую малость по-орочьи грубоватой.

–  Кстати, о красотках, –  кузен хитро улыбнулся. –  Я тут встретил в лавке того художника, что застрял здесь еще прежде нас. Ты ведь хотела с ним познакомиться? Он обещал заглянуть в гости. С дочерью градоправителя!

Дочь градоправителя в точности соответствовала описанию, которую давал ей господин Грачиус. Правда, помимо непомерно крупных зубов и косящих глаз, которые сейчас были сведены к переносице, юную госпожу Ниссину Плюх отличали еще и бульдожья челюсть, лягушачьей ширины рот, и в довершение –  очень милые и даже прекрасной формы ушки, растущие, увы, совершенно перпендикулярно поверхности головы. Настолько лопоухих людей Тасе еще встречать не доводилось, однако она, конечно, не подала виду и сделала вежливый книксен, как полагается.

А вот Густав и Рубур в первые секунды совершенно невежливо вытаращились на этакое диво, при этом первый сглотнул в ужасе, а второй украдкой сотворил охранный знак. Тася незаметно погрозила обоим кулаком и радушно улыбнулась гостям.

Художник, представившийся как “Микаэл, просто Микаэл”, оказался высоким и худым, как Густав. Вдобавок у него наличествовали длинные не слишком опрятные волосы, голубые глаза и беспокойные пальцы, в которых юноша сжимал чемоданчик с кистями и красками. Под мышкой у него был зажат мольберт –  как пояснил Микаэл, вдохновение может настичь в любую секунду, и следует быть к этому готовым.

Чай с гостями пили в саду. Хоть Тася с Рубуром на пару убрали отовсюду в доме  пыль, находиться в нем дольше необходимого совсем не хотелось, а уж тем паче приглашать туда гостей. Зато в саду располагалась вполне уютная беседка с чайным столиком, где адепты и предпочитали трапезничать.

Тасе очень хотелось пообщаться с Микаэлом, узнать, из какого он мира, но увы –  вокруг стола непрерывно с завываниями носился малыш Чарли, так что адепты и их гости едва слышали друг друга.

–  Какой очаровательный малыш! –  восторженно воскликнула, едва увидев его, Ниссина и всплеснула руками.

Трое нянек дружно поперхнулись чаем, однако вежливо закивали.

–  Прекрасный чай! –  похвалила затем Ниссина. –  Но я знаю, как заварить чай гораздо вкуснее. Вот послушайте…

Подробнейшим образом дочь градоправителя рассказала о том, как следует заваривать чай. Затем попробовала пирожное, похвалила и его… и тут же принялась объяснять, как печь пирожные, чтобы они были гораздо вкуснее. Или хотя бы где их следует покупать.

За пирожные, честно говоря, было обидно –  Тасе они сегодня особенно удались, но девушка вежливо кивала гостье, не забывая поддакивать в нужных местах.

После Ниссина сообщила, что сад Хрюксов прекрасен, однако она знает, как стоит растить цветы, чтобы они были куда как крупнее и пахли лучше. А еще –  какой формы и размера должна быть беседка. И какие чашки лучше покупать. И как следует одеваться. И…

Казалось, юная госпожа Ниссина знала, как следует делать абсолютно все на свете. И спешила поделиться с окружающими этой бесценной информацией.

Вставить реплику в этот поучительный монолог никто и не пытался –  ясно было, что это безнадежно.

Увы, половина советов пропадала втуне, потому что когда мимо пробегал на четвереньках Чарли, слышно было одного только Чарли и никого, кроме Чарли. Впрочем, Ниссину, кажется, нисколько это обстоятельство не смущало. Она продолжала одаривать мир своими бесконечными познаниями. При этом глаза у нее то съезжались к переносице, то раъезжались к вискам, а порой и вовсе один смотрел вверх и вправо, другой –  вниз и влево. Тася чувствовала, как от этого начинает уже кружиться голова, а все происходящее кажется безумнее, чем когда-либо.

Что до художника Микаэла, то он, не отрываясь, с неизбывной скорбью смотрел на Ниссину и большей частью молчал. “Наверное, раздумывает, как решить свою неразрешимую задачу”, –  догадалась Тася и посочувствовала бедолаге. Все-таки у них троих есть, по крайней мере, определенный срок, после которого они вернутся в Ильсарру, а этот несчастный застрял здесь без всякой надежды!

–  Да! В самом деле чудесный малыш! –  перекрикивая Чарли, продолжала вещать Ниссина. –  Но я знаю, как следует воспитывать детей, чтоб они были куда послушнее!

–  Может, покажете нам класс? –  скривился Густав. –  Мы бы не отказались поучиться на примере!

–  Вы что же, думаете, я не справлюсь? –  юная госпожа Плюх оскорбленно задрала носик и чуть шевельнула своими удивительными ушами. –  Ха! Ребенку просто не хватает внимания!

–  Так уделите же его! –  кровожадно улыбнулся Густав, и Тася наступила ему на ногу под столом. Увы, кузен совершенно бессовестно проигнорировал ее. –  Давайте поспорим? Пятнадцать минут в обществе очаровательного малыша Чарли –  и вы совершенно измените свое мнение о… воспитании детей.

–  Ха! –  Ниссина еще выше задрала носик. –  Пятнадцать минут в моем обществе –  и вы не узнаете этого ребенка!

Она решительно поднялась из-за стола.

–  Микаэл! –  приказным тоном распорядилась дочь градоправителя. –  Мне понадобится твой мольберт и чемоданчик. Мы будем играть в тихие игры. Рисование вполне подойдет.

Художник покорно протянул затребованное, а Густав и Рубур переглянулись.

Чарли в этот момент в очередной раз резво проползал мимо Ниссины, и та, наклонившись, ловко сцапала малыша за шиворот, зажала мольберт под мышкой, прижала к груди чемоданчик –  и решительно направилась в сторону дома.

Густав и Рубур снова переглянулись –  и хлопнули друг друга по рукам.

Тася смотрела ей вслед со смесью уважения и ужаса.

–  А она точно выживет? –  прошептала девушка. –  Все-таки дочь градоправителя…