Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 38

— Откуда ты все это знаешь? — В смятении спросил я.

Она фыркнула, качая головой. — Chico tonto, — пробормотала она, затем ушла, поднявшись на свою яхту, а Пепито вытащил из трюма двух «Арлекинов», которые охраняли заднюю часть дома, и выбросил их на причал связанными и с кляпами во рту. Иисус.

Кармен исчезла в каюте, когда яхта понеслась по воде, и реальность нашей ситуации поразила меня, как сердечный приступ.

Черт.

Я побежал обратно в дом, когда в небесах прогремел гром, и проклял эту дикую погоду, которая стояла у нас в последнее время. Только что светило солнце, а в следующую секунду набежали тучи и обрушили ад на наш город.

Я зашел внутрь и обнаружил Лютера с парой рюкзаков у его ног. — Вот, посади Дворнягу сюда. — Он протянул рюкзак, и я наклонился, чтобы поместить в него собаку, затем папа со всей силы кинул в меня одеялом.

— Ну не без его же одеялка, — сказал он в ужасе. — И ему нужен мистер Писклявый. Где он, черт возьми? — Он порылся в горах игрушек для собак, которые я купил Дворняге и которые были отвергнуты. Жестоко.

— Кто, черт возьми, такой мистер Писклявый? — Потребовал я ответа. Нам нужно было уходить. Времени на поиски случайной собачьей игрушки не было. — Просто возьми одну из них. — Я взял игрушку-банан из кучи, но Дворняга цапнул меня за руку, когда я попытался засунуть ее в рюкзак вместе с ним.

— А, вот и она! — Воскликнул папа, вытаскивая игрушку из моего наполовину изжеванного кроссовка у двери. Он пискнул игрушкой, похожей на брокколи с улыбкой, погладил Дворнягу по голове и положил ее в рюкзак к нему, а Дворняга лизнул папину руку, как будто благодарил его.

Я сердито посмотрел на пса за то, что он продолжал отвергать меня, хотя знал, что сейчас это меня беспокоит меньше всего. Я застегнул рюкзак на молнию, оставив достаточно большое отверстие, чтобы он мог просунуть в него нос, прежде чем взвалить его себе на спину. Папа надел свой собственный рюкзак, кряхтя, когда от движения заболели его раны, а я перекинул последнюю сумку через плечо.

— Я приказал нашим людям запереть дом, как только мы выберемся отсюда, а потом они сами выберутся из города. Они будут ждать, пока я им позвоню, как только пыль уляжется и мы разработаем план действий. Мы вернемся, чтобы сразиться в другой раз, малыш, — сказал папа, и, хотя я презирал необходимость оставлять дом, это были всего лишь кирпичи и строительный раствор. Теперь, когда моя семья ушла, все было в прошлом, и пока папа и Дворняга были со мной, в этом городе не осталось никого, кто что-то значил для меня.

Мы спустились к пляжу, и я повел нас вброд по мелководью, обогнув скалистую ограду по периметру участка, а затем мы вышли на сушу. Отец достал болторез, быстро проделал дырку в проволоке и пропустил меня вперед.

Я все это время держал пистолет в руке, навостряя уши при любом звуке мужских голосов вдалеке. Где-то в городе раздались выстрелы, и мой пульс гулко застучал в ушах, когда мы побежали трусцой по темным улочкам и переулкам, придерживаясь менее людных дорожек Сансет-Коув. Я вырос на этих улицах, и мой отец тоже. Мы могли ориентироваться здесь вслепую, так что сегодня у нас было хотя бы это преимущество перед Шоном.

Когда показался маяк, нам повезло: в этой части города было всего несколько человек, большинство из них спешили укрыться от дождя и не обращали на нас особого внимания. Добравшись до пляжа, мы перешли на бег и взобрались на черные скалы, окружающие маяк. За ними была пришвартована рыбацкая лодка, покачивающаяся на неспокойных волнах, когда дождь начал усиливаться.

На палубе стоял огромный парень с бронзовой кожей и пристальными, кровожадными глазами, которые мгновенно устремились на нас. Рядом с ним стояла девушка в радужном бикини с русалочкой, розовых чулках в сеточку и больших байкерских ботинках, а ее черные волосы развевались вокруг нее на ветру. В руке у нее был пушистый голубой поводок, который вел к самой злобной собаке, которую я когда-либо видел, с синим ошейником в тон поводку и торчащими из него металлическими шипами. Животное было серого цвета, покрыто шрамами и походило на помесь питбуля и медведя гризли.

— Эй, там! — закричала девушка, размахивая руками, как будто мы их не видели, хотя она выделялась, как единорог на поле миниатюрных пони. Мужчина мотнул головой, приглашая нас спуститься к ним, и мы, перебираясь по камням, добрались до воды.

— Опустить трап, поднять паруса! — девушка выкрикивала приказы, казалось бы, ни к кому не обращаясь, в то время как огромный парень встал к штурвалу и, увеличив обороты двигателя, подвел лодку немного ближе к нам.

— Ты человек от Кармен? — обратился к нему папа, и тот что-то неопределенно буркнул в ответ.

— Это Матео, — представила его девушка, когда мы поднялись на борт лодки. — А я Бруклин с буквы — Б.

— А как еще это пишется? — Спросил я в замешательстве.

— Очевидно, с непроизносимой Н. — Она фыркнула, как будто я был идиотом, а ее огромный пес зарычал на меня так глубоко, что, казалось, рык шел прямо из его живота. — Это Брут. Можешь погладить его, если хочешь. Он не кусается.

— Кусается, — предупредил Матео с мексиканским акцентом, как у его двоюродной сестры. — Он съел много людей и съест еще немало. — Он повернулся к нам спиной, направляя лодку по волнам, а Бруклин дико расхохоталась, как будто Матео пошутил. Я надеялся, что так оно и было. Но выражение глаз собаки говорило о том, что это была не шутка.

— Кармен сказала, что ты ее двоюродный брат. Ты из картеля? — Папа окликнул Матео, перекрывая рев бури.

Матео взглянул на него, и, клянусь, я увидел, как бесчисленные смерти отражаются в его глазах. Я знал души, подобные моей, те, что погрязли в крови и темных деяниях. Он выглядел так, словно столкнулся с семью смертными грехами лицом к лицу и вышел победителем, а такая сила вызывала уважение.

— Нет, я не член картеля, — прорычал он, и зловещие нотки в его голосе говорили о том, что он презирает их организацию. Но если он был родственником Кармен, это было маловероятно.

Бруклин придвинулась к нему, и он собственнически обнял ее, прижавшись губами к ее уху. — Здесь очень мокро, mi sol.

— Очень мокро, — согласилась она, прикусив губу, когда посмотрела на него снизу вверх, и он скользнул пальцами по ее шее, нежно удерживая ее, но сила, которую он излучал, заставляла ее дрожать, как будто она не могла насытиться его прикосновениями.

— Отведи наших гостей под палубу, — приказал он, и она кивнула, несколько раз хлопнув ресницами, прежде чем он отпустил ее, и она поспешила к нам, выглядя взволнованной.

— Пойдемте, вы можете спрятаться внизу. Здесь есть небольшое укрытие. Не волнуйтесь, здесь нет белок, которые могли бы за вами подглядывать. — Бруклин поманила нас за собой в маленькую каюту, взяла рыболовную сеть и накинула ее на моего отца. — Вот. Теперь тебя никто не увидит, мистер Мужчина. Они просто подумают, что мы поймали большую жирную рыбу с татуировками. — Она маниакально рассмеялась, и папа стянул с себя сеть, обменявшись со мной растерянным взглядом, когда Бруклин начала танцевать. Она отпустила поводок, привязанный к ее собаке, и я застыл на месте, когда зверь сделал шаг к нам, обнажив ряды острых зубов.

— И она танцевала на лугу, и она танцевала на дереве, и она танцевала, как вдова за чашкой хорошего чая, — пела Бруклин, и я начал думать, что мы совершили ошибку, обратившись за помощью к Кармен. Кем, черт возьми, была эта чокнутая? — Давайте, вы знаете песню! Присоединяйтесь! — крикнула она.

— Мы правда не знаем, — сказал папа, садясь, поскольку прогулка на лодке становилась все более неспокойной. Я снял с плеч рюкзак и прислонился к стене, держа его в руках и сжимая в руке пистолет, чувствуя себя с ним в большей безопасности, пока собака смотрела на нас так, словно мы были ее следующей добычей.

— Святые соски Бэтмена. — Бруклин резко прекратила танцевать, указывая на рюкзак в моих руках. — Твой рюкзак живой! Он двигается.