Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 3

— Тебе нужно встать, — голос Джей-Джея нашел меня в темноте, и его рука легла на мое плечо, немного прорезая приторный туман ярости и боли, сковавший мою грудь.

Я поднял голову, не чувствуя ни капли холода от дождя, который омывал нас, и увидел Джонни Джеймса, стоящего передо мной на коленях, с каплями, стекающими по его лицу, пока он пристально смотрел на меня. Его глаза были полны боли, и я был уверен, что мои собственные отражали тоже самое.

Я вскочил на ноги, и Джей-Джей тоже встал, притягиваясь ко мне, как магнит.

Дворняга уставился на нас обоих снизу вверх, из горла у него вырвался скулеж, мокрая шерсть прилипла к телу. Мне было жаль это существо за то, что его оставили здесь, на острове изгоев, ведь здесь для него не было никакой радости.

— Ну, было весело, пока это длилось, верно? — сухо сказал я, окончательно отрезав ту часть себя, которую это волновало. К черту ее. Она хотела, чтобы я сломался? Ну, она пришла на вечеринку слишком поздно, чтобы хоть что-то изменить. Она вцепилась в оболочку моего тела, пытаясь ухватиться за что-то, что еще жило, но я уже давно был опустошен, и во мне не осталось ничего, чему можно было бы навредить.

— Не делай этого, — прошипел Джей-Джей. Я пожал плечами, будто не понимал, о чем он говорит, и отвернулся, направляясь к отелю. Я в порядке. Совершенно, блядь, в порядке.

Каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Я чувствовал, как между мной и Роуг росло расстояние, и теперь оно стало гораздо больше, чем когда-либо прежде.

Я был лишь ее маленьким глупым инструментом во всем этом, ее марионеткой на ниточках. Тем, чем я так старался не стать под властью Лютера, и все же я позволил ей сделать это со мной, обманывая себя, что она действительно может полюбить меня — такого испорченного, сломленного человека. Ну и идиот же я.

Разве Лютер не пытался предупредить меня об этом? Разве он не говорил, что именно так женщины вроде нее поступают с такими мужчинами, как мы? Пережевывают нас, выплевывают и оставляют по ту сторону своего разрушения еще более поврежденными, чем мы были на момент их появления. У таких мужчин, как мы, не должно быть любви, подобной той, в которую я пытался поверить с ней. Мы были поврежденными, опасными животными, и ничего хорошего в этом мире нам не полагалось.

— Что мы будем делать? — Спросил Джей-Джей, поднимая Дворнягу и прижимая его к груди, пытаясь защитить от проливного дождя. Маленький пес задрожал в его руках, отклонившись в сторону, чтобы он мог не отрывать взгляда от бушующего океана, где исчезла девушка, по которой он тосковал.

— Не знаю, что ты собираешься делать, брат, но я думаю, что мог бы сыграть в русскую рулетку с полностью заряженным пистолетом. — Я слегка пожал плечами, обдумывая это, и Джей-Джей ускорил шаг, встав передо мной со страхом в глазах, заставив Дворнягу зарычать, когда он оказался зажатым между нами.

— Что? — выдохнул он, его глаза горели беспокойством, как будто ему действительно было не наплевать.

— Просто шучу, Джонни Джеймс. Ты всегда относишься ко всему так серьезно, — сказал я, но мой тон был мертвым и безжизненным. Я хотел разыграть все это так, будто мне на это наплевать, но Роуг по-настоящему вырвала мое черное, разложившееся сердце из груди. Может быть, она нанизала бы его на свое ожерелье рядом с моим ключом.

— Нам нужно составить план, — твердо сказал Джей-Джей, явно нуждаясь в приказах и своей Команде, чтобы справиться с этим стрессом, но теперь он был оторван от дел. Человек, брошенный на произвол судьбы. Совсем как я.

— Не нужно ничего планировать. Она ушла. Она поимела нас. Прими это. — Я протиснулся мимо него плечом, и Дворняга сердито тявкнул, как будто был на стороне Джей-Джея.

— Я не имею в виду Роуг, — сказал он тоном, полным боли, когда произнес ее имя. — Я имею в виду Чейза.

Услышав это имя, я застыл как вкопанный, а сердце неровно заколотится в груди. Да, конечно, я думал о нем раз или два с тех пор, как узнал, что Фокс снова изгнал его. Я решил, что он нашел свое место в жизни на скотоводческом ранчо, доит коров вручную и учится ездить верхом на лошади. Он научился бросать лассо и стал повсюду носить ковбойскую шляпу, низко наклоняя ее, чтобы скрыть под ней шрамы своего прошлого. Это казалось маловероятным, но помогало не думать о нем.

— А что насчет него? — Пробормотал я, наполовину повернув голову к Джей-Джею, и капли дождя скатились по моим щекам, как слезы, которые я никогда не пролью.

— Мы должны найти его. Мы должны восстановить то, что сломала Роуг.

— Не обманывай себя, думая, что это все дело рук Роуг, идиот, — прошипел я. — Мы были разрушены в первый раз, когда она ушла, и это будет последний раз, когда меня разрушает она или кто-то из вас, ублюдков.

— Прости, — прохрипел Джей-Джей. — Прости, что меня не было рядом с тобой в тюрьме, прости, что я не смог быть рядом. Прости, что сыграл свою роль в том, что мы оказались здесь. Но ты тоже должен признать то, что натворил. Это единственный способ все исправить, Маверик.

— Джей-Джей, — выдохнул я, качая головой. Бедный, чертовски глупый Джонни Джеймс. Он был так чертовски полон надежд, и в этом была его проблема. Всегда была. Всякий раз, когда на Сансет-Коув обрушивался шторм, он видел в нем возможность, говорил о высоких волнах, на которых мы будем кататься после шторма, и о том, как мы все сможем наблюдать за молниями с «Игровой Площадки Грешников», когда они появятся, или о том, какие сокровища могут прибиться к берегу, когда шторм утихнет. Так работал его разум. Он находил крупицы света, когда все остальные не видели ничего, кроме тьмы. Когда-то я любила его за это. Но в этот раз свет искать было негде, и ему пора было взглянуть правде в глаза.

— Тебе нужно забыть об этом. Дело сделано. Возвращайся на берег, найди то, ради чего стоит жить. Потому что здесь для тебя ничего нет.

Я продолжил идти, но Джей-Джей снова поймал меня, схватив за руку и развернув с удивительной силой. Я догадался, что все эти танцы превратили его в настоящего танцора фокстрота.

Я развернулся к нему, и рычание сорвалось с моих губ, но он не отступил, он просто уставился на меня сквозь пелену дождя с яростью в глазах, которая соперничала с окружающей нас бурей.

— Ты махнул рукой на все, на всех нас, и я устал от этого, Рик, — отрезал он. — Ты еще не понял? Мы нужны друг другу. Мы братья. Ты действительно счастлив оставить Чейза где-то одного, точно так же, как была брошена Роуг много лет назад? У него нет ничего и никого, он страдает от всего того, через что заставил его пройти гребаный Шон, и как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем он начнет напиваться, загоняя себя в раннюю могилу?

— Почему ты так уверен, что мне не похуй? — Холодно спросил я, и Джей-Джей придвинулся ближе, его рука скользнула к моему плечу, где он сильно сжал его. Я почувствовал это, и это было невозможно игнорировать: между нами зародилась старая связь, напоминающая о детстве, которое мы провели вместе, о бесконечных днях в обществе друг друга, о данных и выполненных обещаниях. О времени, когда мы были готовы на все ради друг друга. Лучшее, блядь, время. Время, которое требовало уважения и умоляло меня сделать это сейчас.

Я вздохнул, когда Дворняга снова зарычал на меня, его маленькие карие глаза умоляли меня прислушаться к ублюдку, который держал его на руках. Я не очень-то хотел получать жизненные наставления от крошечного пса, хотя, похоже, он разбирался в своем дерьме лучше, чем я.

— Мы больше не те дети, — процедил я сквозь зубы в последней попытке отговорить его от убеждения меня в этом.

— Ну, может быть, я хочу снова стать ими, потому что я устал быть мужчинами, которыми мы стали и я устал от того, что мир ненавидит нас, — сказал Джей-Джей, и его челюсть напряглась. — Или, может быть, я хочу стать теми мужчинами, которыми те дети всегда клялись быть. Но я не могу этого сделать без тебя, без Чейза… Фокса. Роуг больше нет. — Его голос дрогнул. — И если мы все развалимся, я никогда не прощу себя за то, что позволил ей войти в нашу жизнь, за то, что позволил ей сломать нас.