Берсерк 4 (СИ) - Гаврилов Александр - Страница 24

— Хорошо, — пробормотал я, взял ручку, и начал писать, слегка поморщившись от боли. Регенерация работала, да и раны мои тут обработали и перевязали. Но пока было всё ещё больно. Астре мне позвонить дали, так что я с минуты на минуты ждал её появления. Кате вот только позвонить не разрешили, так как у меня было право только на один звонок, а виртумм изъяли.

— Не переживай, я отправил ей от твоего имени сообщение, что у тебя всё в порядке, но говорить ты сейчас не можешь. Она ответила, что рада, и что позвонит тебе утром, — подал тут голос Арх

— Ого! Ты откуда взялся? Виртумм же не на мне? — удивился я, не прекращая писать.

— Я теперь могу общаться с тобой, когда виртумм находится недалеко от тебя. Не далее двухсот метров, — пояснил он.

— Отлично! — обрадовался я, — Тогда, может… — я хотел попросить, чтобы он от моего имени написал отцу, у того всё же было больше возможностей вытащить меня отсюда, но не успел додумать. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге обнаружилась моя опекунша, которая явно находилась в ярости, а рядом с ней стояла женщина, лет сорока на вид, в строгом деловом костюме и короткой стрижкой типа каре.

— Вы…! — начала было Астра, но её тут же перебила её сопровождающая.

— Помолчи, Астра! — властно скомандовала она ей, и та, к моему удивлению, послушалась.

Они зашли в кабинет, и встали за моей спиной. Стульев тут больше не было, так что я попытался встать, чтобы уступить место кому-нибудь из них, но странная тётка положила мне руку на плечо, не дав мне этого сделать.

— Здравствуйте, Инга Юрьевна, — как-то обречённо поздоровался капитан, явно узнав знакомую Астры.

— Виделись, — ледяным тоном отозвалась она, — Вы меня удивляете, Георгий Сергеевич. Ведь только сегодня, точнее, уже вчера утром, я объясняла вам, как нужно работать с несовершеннолетними, но вы, я так смотрю, меня не услышали. Это весьма неразумно с вашей стороны. Теперь я буду вынуждена поговорить с вашим начальством, и направить официальную жалобу в прокуратуру. Сами понимаете, что вряд ли вы после этого сохраните своё место.

— Вот только не надо мне угрожать! — попытался тот сделать грозный вид, но получилось не убедительно, — Имело место настоящее сражение в центре Москвы, с жертвами среди гражданских! Это недопустимо!

— Недопустимо? — с сарказмом произнесла она, — Несомненно. Но знаете, что ещё недопустимо? Допрашивать несовершеннолетнего без его законного представителя или адвоката. И вдвойне недопустимо не отправлять пострадавшего в больницу! Мальчик получил множество ран, и вы обязаны были отправить его в больницу, и только после того, как его бы посмотрел врач, вы могли поговорить с мальчиком, с разрешения врача, и в присутствии меня!

— Да для этого слона это всего лишь царапины, мы их обработали, — буркнул полицейский, вытирая выступивший на лбу пот.

— Лучше помолчите! Не вам определять степень того, как пострадал мальчик! Это должен был сделать врач! — оборвала его тётка, которая, видимо, была адвокатом, — Это я ещё молчу о том, что вы взялись за его допрос в три часа ночи, вместо того, чтобы дать ему отдохнуть! На мальчика напали, нанесли ему раны, и что делает полиция? Допрашивает его среди ночи, вместо того, чтобы отвезти его в больницу, и заняться поисками настоящего преступника!

— Так мы по горячим следам…

— Вот и ищите по своим горячим следам, а мальчика отпускайте давайте, — резко оборвала его адвокат, — Захотите с ним поговорить, сделаете это в установленном законом порядке!

— Свободен, — буркнул мне капитан, придвинув к себе мой листок, и пододвинув мне протокол беседы на подпись, — Подпиши. Город не покидать.

— Капитан, вы продолжаете сами себя закапывать. Вы не забыли, что подписка о невыезде применяется только в отношении подозреваемых и обвиняемых? Или вы собираетесь моему клиенту обвинение какое-то выдвинуть? — ядовито спросила тётка, пока я ознакомлялся с протоколом. Вроде, всё было верно, ничего не искажено, но я всё же дал его адвокату, та быстро пробежалась по нему взглядом, и, кивнув, разрешила подписать.

— Ой, да идите уже! — психанул капитан, — Не собираюсь я его ни в чём обвинять. Я просто прошу его не покидать пока город, так как может возникнуть необходимость побеседовать с ним. Сержант! — крикнул он в открытую дверь, где тут же показалось лицо весьма упитанного дежурного, — Выдайте господину Чарторыйскому его вещи, и отпустите.

— Благодарю, — усмехнулась тётка, и мы вышли из кабинета.

— Домой? — вопросительно глянула на адвоката Астра, когда мы вышли на улицу, закончив с формальностями.

— Нет. В больницу, — решительно возразила та.

— Да не надо, на мне всё как на собаке заживает, — попытался отказаться я.

— Вот поэтому и надо, и именно сейчас! — строго глянула она на меня, — Нам нужно медицинское заключение, что ты пострадал в ходе нападения. Иначе у тебя всё заживёт за пару дней, и мы, в случае необходимости, уже и доказать не сможем, что у тебя были ранения. Полицию очень скоро начнут терзать сверху со всех сторон, так как происшествие случилось прямо в центре Москвы, и им точно нужен будет крайний, на которого всё это можно будет повесить.

— Понял, был не прав, — согласился я с ней, — Тогда поехали.

Интерлюдия

— Охренеть! Вы видели, что делал этот монстр? — взбудораженно махал кружкой с пивом в полупустом круглосуточном баре один из троицы типов, бандитской наружности, как подумал о них бармен, искоса поглядывающий на их столик. От подобных типов чего угодно можно было ожидать, вот он и приглядывал за ними в пол глаза.

— Он Молчуну ухитрился пару раз прописать! А самому хоть бы хны были его удары, хотя Молчун ими…

— Саня, заглохни, — оборвал его вполголоса второй тип, сидевший с весьма хмурым видом, — Нашёл место, где о Молчуне говорить. Знаешь ведь, что он этого не любит.

— Сорян, — сразу стих первый, — Виноват. Эмоции, чтоб их. Я просто не ожидал подобного от этой школоты. Всё-таки, одно дело по телеку про него смотреть, и совсем другое вот так, вживую, увидеть.

— Согласен, я сам охренел, — подхватил третий, — Ещё щупальца его эти… Меня аж в дрожь бросило. Мне кажется, зря мы с ним связались…

— Вот именно поэтому больше мы к нему лезть не будем, — хмуро бросил второй, — К тому же, можно считать, что нужного мы добились. Маг прилично его потрепал, вот и достаточно. Лицо, так сказать, сохранили, и хватит.

— Молчун может не угомониться… — вздохнул третий, осушив одним глотком свою кружку, — Сам же знаешь, как он не любит, когда не доводит дело до конца. Может закуситься, и не послушать нас, что мы заказ снимаем.

— Плевать. Это будет уже не наша головная боль, — отрезал второй, — Мы хотели проучить пацана? Проучили. Убивать для этого не обязательно. Если Молчун решит, что ему этого мало, это будет уже его дело.

— У тебя есть время? Отойдём на пару слов? — сухо спросил меня Демидов, подойдя на большой перемене.

До занятий мы сегодня с ним не виделись, так как он приехал с опозданием, и зашёл в класс, когда урок шёл, а на перемене даже не подошёл ко мне, ограничившись холодным кивком на мой вопросительный взгляд.

Я понял, что это начали сказываться последствия нашего разговора с Ольгой, и не стал ничего предпринимать. Если он из-за этого решит разорвать нашу дружбу, то что ж… Его право.

— Ну, пойдём, — нехотя согласился я, вовсе не горя желанием куда-то идти. И без того за эти два дня так находился, что ноги до сих пор гудели от напряжения.

Произошедшее нападение вовсе не стало поводом для Кати отменять экскурсии по городу, и в итоге мы всё воскресенье с ней по городу ходили и ездили. Хорошо ещё, что не с самого утра, а где-то с обеда. Она понимала, что мне нужно было выспаться после такой непростой ночи, да и самой отдых был нужен, так что опять у неё не вышло посмотреть всё, что было задумано.

Хотя изначально вообще вся воскресная программа была под большим вопросом. Астра ни в какую не желала отпускать меня из дома, аргументируя это моими ранами и опасностью нового нападения. Но раны у меня уже успешно затянулись, оставив лишь небольшие красные полосы после себя, а по поводу возможного нападения я ей пообещал, что в этот раз мы не будем допоздна по городу мотаться.