Его маленький чертёнок (СИ) - Алекс Коваль - Страница 31

И почему так обидно от мысли, что это и правда могли бы быть цветы от Нагорного? И почему так внутри сильно хочется именно этого?

Но нет же. Нет, это глупости! Кто я такая, чтобы сам его величество Демьян Романович мне цветы дарил? Ну да, вчера он погорячился. Да, поцеловал, так что колени от воспоминаний до сих пор дрожат. Но потом ведь извинился, черт! Наверняка, оказавшись рядом со своей фифой Камиллой, пожалел и понял, что я и рядом с этой его курицей расфуфыренной не стою. Наверняка СМС с простым “прости” – это вообще его исторический максимум. Ледышка – он и в Африке ледышка. 

Обидно. 

В общем, накрутила я себе по самое не хочу благодаря Светлане. А вазу у теть Нины так и не нашла. Она посетовала, что кто-то из нерасторопных работничков ее – бедолагу – разбил, и выделила мне только небольшое ведерко. 

Ну что ж, я и на это была согласна. Главное, чтобы такая красота не пропала до вечера. 

Оставив букет в ведерке под чутким надзором теть Нины, я пошла на планерку. Светка больше не заводила разговор о Демьяне, а мое настроение немного, но стало лучше, чем этим утром. День уже не казался таким унылым и серым. Душу грели ромашки. 

После планерки я, получив свою карточку с номерами, все-таки решила, что надо бы парня за цветы отблагодарить. А то невежливо как-то получается.

Просчитав все варианты в голове, я убедила себя в том, что букет никак не может быть от Нагорного. А кроме Бадди больше слать мне подарки было некому. Поэтому, пока ехала с тележкой до номера, набрала торопливо коротенькое СМС:

“Спасибо за ромашки! Благодаря им мой день стал чуточку лучше…”

И тут же без лишних колебаний отправила. 

Демьян

За час до доставки… 

– Розы.

– Ломашки!

– Розы, Доминика.

– Неть, ломашки, папочка.

– Да почему ромашки? – не выдержал я, рыкнув.

– Патамушта я люблю ломашки.

– Но мы букет и не тебе выбираем, принцесса, – резонно заметил я, косясь на нависшую над моим айпадом дочурку, деловито тычащую своим маленьким пальчиком в экран. 

– Знаю, но все лавно надо блать ломашки. Это я тебе как девочка говолю, папуль. 

Ломашки, ломашки. 

– Ладно, девочка ты моя, – сдаюсь я и треплю мелочь по макушке, – будут тебе ромашки, – вздыхаю от своей тотальной безысходности и звоню в службу доставки, чтобы оформить заказ.

Время восемь утра, я уже должен идти в сторону конференц-зала, но вместо этого уже почти полчаса, как мальчиша, торчу на сайте местной цветочной лавки, выбирая “извинительный” букет для Ветровой.

Я честно, как взрослый, не привыкший ухаживать за девушками мужик, смотрел на алые розы. Это вроде как солидно и роскошно. Да и какая девушка не любит бархатные розы? Вот и я думаю, что таких по пальцам пересчитать, Кэм так и подавно в диком восторге от них. Но выскочившая у меня из-за плеча дочурка, которая подкралась, как мышка,  выдала мне в ухо восхищенное:

– Воу! 

Сбила меня своими белыми ромашками. В моей голове это выглядело как-то наивно и жутко по-детски. Как будто я пацан двадцатилетний. Прям как этот ее… Бадди. Доминика же считала иначе. 

Я вообще вчера не собирался дарить Ветровой цветы. Но сообщение с извинением, как и поцелуй, было порывистым. Подозреваю, что и выглядело оно совсем уж беспомощно-трусливыми с моей стороны, не по годам, если выражаться точнее. И утром, проспав за ночь от силы час, я это отчетливо понял. Дочь, как обычно, оказалась права, я должен подарить Анфисе букет в качестве извинений. Исключительно в этом качестве! А не потому, что маленькая госпожа вчера перед сном мне про ухаживания “пела”. Никаких ухаживаний, только деловые отношения в рамках “начальник-подчиненная”. 

– Вы уже не спите? – нарисовалась в номер без стука матушка. Как всегда, свежа, бодра и в полной боевой готовности. Даже ее фирменная шляпка на макушке. 

– А ты чего так рано? 

– Доблое утло, бабулечка! А мы Анфисе цветы выбилаем, – сдала нас с потрохами дочь, сползая с моих колен.

– Зачем так сразу и сдаешь, партизанка? – щелкнул дочурку по носу. 

– Цветы Анфисе? – охнула матушка. – Ох, вот это новости, – схватилась Флоренция за сердце. – Быстро, однако, ты, сынок!

– Это не то, что ты… – начал я в свое оправдание, а то глаза у матери уже недобро загорелись, но тут вырулила из коридора Камилла, разрушая “идеальную картинку” своим: 

– Цветы? Какие цветы, Дем? 

– Мы… – начала Ника, вот только я осторожно прикрыл болтливый рот дочурки ладошкой. А матери живописно изобразил мимикой, что лучше бы ей тоже промолчать. Та, в свою очередь, хохотнув, передернула плечами, мол, ну до поры до времени, конечно. 

– Никакие. Подарок другу. Юбилей у него, заказал доставку курьером от своей фирмы. Ты готова? 

– Почти, – пригладила Камилла волосы ладошкой. – У тебя же обычно секретарь занимается вопросами доставки. И какой это друг, что-то я совсем забыла? – как бы ненароком поинтересовалась невеста, накидывая на плечи персиковый пиджак. – Надо отцу сказать, чтобы тоже отправил.

– Важный друг, – отчеканил я, целуя ее в щеку. – Думаю, твой отец и без тебя вспомнит.

Не хватало мне еще для утреннего заряда энергией скандала и сцен ревности. Голова и так тяжелая из-за смены климата, часовых поясов и бессонной ночи. Ревнивую Камиллу я сегодня просто физически не вывезу.

– Все, мы ушли. Ника, ты с бабулей, мама, ты с Никой. Из номера ни ногой. Поняли? Номер не громить, сладкое не есть, вести себя хорошо.

– Сынок, мне шестьдесят лет, ты полагаешь, что я тебя слушать буду? – хохотнула ма, переглядываясь с внучкой.

Взгляд такой, что и дураку понятно, стоит нам с Кэм только ступить за порог, эти две мартышки снова куда-то понесутся. Хотя почему куда-то? У них в этом отеле направление одно – Ветрова. 

– Не полагаю, но очень надеюсь, мам. Все. Если что я на телефоне. 

– Ага, – кивнула матушка.

– Пока, папочка!

– Пока, малыш. Люблю.

– И я тебя любю! – летит мне вдогонку нелепый детский воздушный поцелуй. Я тут же делаю вид, будто поймал его и подмигиваю Нике.

Ухожу из номера и слышу, как до меня доносится довольный детский смех. 

Анфиса

Настроения и сил драить номера сегодня нет. А каждая кровать в каждом номере так и манит прилечь. Завлекает своими мягкими покрывалами и толстыми подушками. Жуть как хочется прикрыть слипающиеся глаза хотя бы на доли секунды. В одном из “люксов” я даже чуть не сдалась. В коридоре вовремя каблуками застучала Наташка. 

Супервайзер заглянула в номер, прошла по мне придирчивым взглядом, провела пальчиком по комоду, убедившись, что пыли нет, и с каменной миной пошла дальше. У нее прямо написано было на лбу, меж продольных морщин – это еще только начало, Ветрова. 

Чего она так на меня и на всех горничных взъелась? Неужели ее настолько раздраконил сегодняшний букет, что она из вредности и злости решила устроить персоналу проверку? Теперь вон все девчонки по струночке ходят, на цыпочках, слова лишнего сказать боятся. Ощущение, будто у тебя над головой уже занесли топор. Чуть шевельнешься, без нее останешься – в капусту покрошит. Наташка может. Наташка вообще бывает редкой истеричкой. 

Уф!

– Ну, ничего, и этот день переживем, – прошептала я себе под нос, закрывая очередной номер. Подхватила тележку и бросила очередной взгляд на ромашки в ведерке. Я просто не нашла в себе сил оставить такую красоту у теть Нины и теперь весь день таскаю букет с собой по этажам.

Улыбнулась, пробегая подушечками пальчиков по бутончикам, и еще раз полной грудью вдохнула свежий аромат цветов. Вот только благодаря им, родненьким, держусь сегодня весь день.

Бадди, кстати, так и не ответил. Может быть, на работе завал? 

Обед проходит тоже без лишних эксцессов. Светка видя, что я практически носом клюю в тарелку, преимущественно молчит. А я, с трудом запихав в себя омлет с третьей по счету кружкой кофе, еще раз проверяю телефон, но он по-прежнему пуст. Удивительно, но почему-то расстройства я по этому поводу не испытываю. Наверное, потому что все мои эмоции замерли от нехватки сил. Организм сосредоточился на единственной мысли: только бы не рухнуть замертво где-нибудь по дороге.