Его маленький чертёнок (СИ) - Алекс Коваль - Страница 18

– Клас-сивая. 

– Ясно, – улыбнулась я.

Собственно, чего еще я ожидала? Фотопортрет? У детей все просто: красивая – некрасивая, добрая – злая, белое – черное, никаких тебе полутонов. В любом случае, нужно будет узнать потом, кто у нас такой “милый и добрый”. Закрадывается у меня подозрение, что это Светка. Больше просто некому.

– Так, – отставила я на край раковины средство для зеркал и тряпку, присаживаясь на корточки. – Зачем ты меня искала? 

Доминика посмотрела на меня и снова улыбнулась.

– Ты мне понлавилась.

Мои щеки зарделись, и сдержать ответной улыбки не получилось.

– Да, ты мне тоже очень понравилась. Но думаю, твой папочка… – начала я осторожно, подбирая слова, чтобы объяснить нежной душе, что такое общение мистер злюка Нагорный не одобрит, да меня перебили:

– Я хочу с тобой длужить. 

Вот так: прямо, в лоб, с чистой детской непосредственностью.

И как прикажете себя вести? До ужаса не хочется включать серьезного взрослого, чтобы не обидеть мелочь. Но и “дружить”... серьезно? Меня же при первой же возможности пинком по мягкому месту отсюда отправят. Еще и в черный список занесут. Пожизненный! 

Уф! Что ж так сложно-то?! 

Еще и Ника смотрит, не мигая, своими бездонными голубыми глазами, в которых, кажется, плещется море в ясный летний день. И улыбается. И улыбка у этого чертенка просто очаровательная.  Понятно, почему у Демьяна духу не хватило наказать малышку за вчерашний фееричный прокат на скейте. Тут даже просто нахмуриться не получается.

Так, ладно. Если я немножко прикинусь перед дочуркой Нагорного подружкой, ничего критичного не случится, правда? Сегодня “подружимся”, а завтра мелочь и думать обо мне забудет и найдет себе новую “игрушку” среди папиных подчиненных.

Разумно? По-моему, вполне.

Да и, в конце концов, нужно разобрать бардак на ее голове. А то аж глаза режет этот эстетический кошмар. 

– Иди-ка сюда,  – потянула я Нику за собой в сторону гостиной. Села на невысокий диванчик рядом с кофейным столиком и усадила к себе спиной ребенка.

Просто тихий ужас!

Я покачала головой, с содроганием представив, как долго мы будем распутывать каждую тонкую волосинку.

Нет, конечно, я тоже не парикмахер! А плести косы себе подавно не могу. Только кому-то. Но, в самом деле, зачем так запутывать легкие волнистые кудряшки малышки? Почему было просто не собрать их в хвост?

Мужчины… 

Я негодую!

– А что ты делаешь? – полюбопытствовало чадо Демьяна, когда я схватилась за первую резинку, аккуратно ту стягивая.

– Кто тебя заплетал? Папа? 

– Не-а, – покачала головой малышка, – Камилла.

– Ясно, – хмыкнула я.

Вот, значит, откуда ноги растут. Расфуфыренная блондинка, которой такие простые мирские вещи, как заплести ребенка, чужды. Интересно, куда Нагорный смотрит? Чувства чувствами, страсть страстью, но его дочери расти рядом с этой женщиной! А  глядя на Камиллу, очень сложно представить, какой девушкой в будущем станет Ника.

Хотя нет, почему же сложно? Такой же стервозной дамой, задирающей нос, треплющейся о шмотках и шатающейся по салонам красоты, пальцем в своей жизни не пошевелившей, и вообще…

Стоп, Ветрова!

Ты сейчас всерьез судишь о характере человека по умению плести косички?

Дожилась!

Но почему меня сама мысль об этой Камилле злит? Она мне еще два года назад не понравилась. После встречи в зале, когда томатный сок “украсил” рубашку Демьяна, эта дамочка такой поросячий визг на весь зал подняла, что пришлось отцу моему вмешаться. Истерила, дай боже! Тогда как Демьян пребывал в молчаливой ярости и высверливал в моей черепушке дыру. Но, надо заметить, я тоже не уступала ему в упрямств! Мы еще тогда нехило схлестнулись характерами. И это был всего один вечер. Оставь нас в непосредственной близости хотя бы на пару дней, даже представить страшно итог… 

Э-эй? Каким образом мои мысли снова вернулись к заносчивому говнюку?

В общем, подводя итог, – бедный ребенок. Понятно, что с такой потенциальной “мамочкой” она будет искать себе друга в любой более-менее адекватной девушке.

С косичками малышки я расправилась на удивление быстро. Нацепила последнюю резиночку и покрутила ребенка вокруг своей оси, любуясь получившейся красотой. Аккуратно и крепко. Хоть на руках ходи – не развалятся.

Ника, смирно сидевшая и без умолку болтавшая все это время, стоило мне только сказать:

– Готово! – подскочила и побежала к зеркалу, чтобы на себя взглянуть. Крутилась так и этак, придирчиво рассматривая свое отражение. И может, мне лишь показалось, но, по-моему, ребенок был в диком восторге от двух аккуратных пушистых “дракончиков”, украшающих ее светлые волосы. Длинные, на зависть многим модницам!

– Ну как? – спросила я, опираясь плечом о косяк. – Нравится?

– Очень нлавится! – захлопала в ладоши  мелочь. – А давай, когда ты станешь моей мамочкой, ты будешь плести мне косички каждое утло, м?

Ну, вот опять. Я поперхнулась воздухом, слишком резко и много его “глотнув”, а Доминика подлетела ко мне и вцепилась в фартук, обнимая за ноги. Почему у меня такое ощущение, что, даже если мы в голос с Нагорным будем кричать этому ребенку, что мамочкой я ее не стану, она силком притащит и меня, и отца в ЗАГС и торжественно провозгласит:

– Женитесь!

Хы.

Все, шутки кончились.

– Доминика я не буду твоей мамочкой, – сказала я, разворачиваясь и топая за чистым комплектом постельного белья.

– Почему? – заскочила на кровать малышка.

– Потому что это так не работает, – повторила я фразу, прозвучавшую вчера от ее отца.

– А как лаботает?

– Спроси у папули, – прощебетала я, хитро сощурив глаза.

Ника и не подумала надуться. Вздохнула и заявила:

– Я сплашивала, он не сказал.

– Значит, подрастешь, узнаешь, – щелкнула я по носу егозу. – Спускайся с кровати, будем на нее стелить простыню.

– Зачем?

– Затем, что завтра утром сюда приедут и заселятся гости.

– А она сами не могу застелить себе кловать? Они сто, беспомощные?

Логично. Но, к сожалению, все в этом мире работает не так. Если у тебя есть деньги, за тебя и кровать застилают, и есть готовят, и еще много чего делают. Но поймет это принцесса, только когда подрастет. Или вообще не поймет, с таким папой и его недюжими капиталами малышка будет расти и горя не знать. Уверена.

– Нет, они просто устанут с дороги, – ляпнула я первое, что пришло в голову.

Ника задумчиво закусила губу, но комментировать мою шитую белыми нитками отговорку не стала. Спрыгнула с огромной отельной кровати и, пока я возилась с постельным, загибая все уголки и расправляя даже мельчайшие складочки, дочка Демьяна задумчиво крутилась вокруг меня. То слева зайдет, со справа, то ладошкой по покрывалу проведет, то снова отойдет мне за спину.

Я буквально чувствовала, что она жаждет спросить что-то еще, но изо всех сил сдерживает свой порыв. Молча передает мне то, что я прошу, и смотрит на меня щенячьим взглядом. В итоге я, не выдержав, плюхаюсь на кровать и спрашиваю:

– Что такое?

– Ну, сказы, как это делается? – подскакивает ребенок на месте, хлопая в ладоши.

– Что “делается”? – не поняла я.

– Как класивые тетеньки влюбляются в класивых дяденек? – невинный вопрос и еще более невинное хлопанье густыми ресницами Ники буквально вышибает почву из- под ног.

Бдыщ, Анфиса!

Выстрел в голову, а не вопрос. И как на него отвечать? Ребенку? Маленькому? Да еще и такому умному и любознательному? Мамочки!

Нет, все-таки еще раз убеждаюсь, как рано мне быть родительницей! У меня от таких вопросов уши полыхают, щеки горят, и пульс учащается стократно. И это не нормально. Каждое слово как шаг по минному полю. Оступись – бабахнет так, что мало всем не покажется и мне в первую очередь. От ее же папочки и прилетит пламенный “привет”.

– Анфи-и-иса… – дернула меня за фартук Ника.

– Так, хм… смотри, – начала я, усиленно напрягая мозг. Что там любят и смотрят дети? Какая  самая понятная для них аналогия? Мультики. Точно!