Вероника. Исповедь влюблённой - Эвина Лариса Борисовна - Страница 25

Вероника закончила читать и с вопросом в глазах, затаив дыхание, ждала оценки мэтра. Анатолий Михайлович взял тетрадь и стал внимательно читать стихи. В комнате повисла тишина. Потом он отложил тетрадь в сторону и произнёс:

— Вероника, не буду отрицать, что ты — начинающий поэт. Конечно, нужно работать над рифмой, исключить глагольные, типа «забрал», «прибрал», «собрал». Ритм кое-где страдает. Но это поправимо. Приходи к нам в «Русло» на занятия, будешь слушать других поэтов, читать свои стихи. Лучшие мы печатаем а одноимённом альманахе. Нужно заниматься, как говорят: «Тяжело в учении, легко в бою!» Придёшь?

— Обязательно? Спасибо, что нашли для меня время, — взволнованно ответила Вероника. — Когда проходят литературные собрания?

— По воскресениям. В Русском доме. Буду ждать.

Этот день стал точкой отсчёта её новой жизни. Сон, который она видела, постепенно сбывался. Да, надо было опять учиться, и учиться не только секретам поэзии, но и живописи. А параллельно ходить на курсы в турфирму, чтобы как-то зарабатывать деньги на жизнь. Но Вероника не унывала. Бег с препятствиями — такой ей показала себя судьба. И она не хотела сдаваться. Она почувствовала спортивный азарт. И хоть, образно говоря, она была только на старте, но мысленно сбрасывала с себя больничные тряпки и старые тапочки, в которые её обрядили при первом визиге в Центр психического здоровья.

«Я не сумасшедшая? Я будущая художница и поэтесса», — так про себя думала Вероника. И внутренний голос разделял её уверенность в своём будущем: «YES! Вероника! YES!»

…Посещение литературной мастерской «Русло» давало свои плоды, и стихи Вероники стали регулярно печатать в альманахе. Она впитывала в себя поэтические формы и чёткость рифм. Часто на литературных встречах выступали барды. Их песни под гитару зачаровывали Веронику. В коллективе «Русла» собирались поэты и писатели разного возраста. Но в большинстве это были зрелые люди даже участники Великой Отечественной войны. Слушать и читать произведения ветеранов войны было особенно интересно. Они были очевидцами страшных событий и писали о них. «Молодёжь» (так называли Веронику и тех, кто был чуть старше или младше) в основном писала о чувствах, о любви к своему городу, о природе. Анатолий Михайлович был самым плодовитым поэтом. Его стихи о моряках и море нескончаемым потоком лились на страницы всё новых и новых поэтических сборников.

Участники литературной мастерской дружно отмечали все праздники в месте, где нашли приют многие русские организации. Мероприятия проводились в Русском доме, основателем которого был Михаил Гаврилов. Он буквально по кирпичикам перестроил старое здание бывшей прачечной больницы. А потом его начали заселять разные творческие организации: русская писательская организация Латвии «Русло», ансамбль «Кривичи», хор «Перезвоны», «Театр Сна»… Тут собирались блокадники, старообрядцы и другие — более семидесяти коллективов.

Праздники отмечались весело, с застольем, под гитарные переливы бардов и новые стихи поэтов. На одном из таких мероприятий к Веронике подошла молодая поэтесса, Лена, и спросила её:

— А почему бы тебе не выпустить сборник своих стихов?

— Я ещё не готова. У меня мало написано стихотворений. И над многими ещё надо поработать, — ответила Вероника.

— А я уже отдала свои стихи в типографию. Скоро выйдет книжка, — с гордостью похвасталась Лена.

— Рада за тебя.

Вероника задумалась. Как бы было хорошо выпустить сборник стихов, который она сама бы проиллюстрировала. Картин у неё накопилось достаточно.

Уже через месяц Вероника начала готовиться к персональной выставке. Понесла свои картины в рамочную мастерскую. Пока она выбирала для них рамы и паспарту, в помещение зашёл мужчина средних лет. Небольшого роста, с волосами до плеч, в чёрном берете и коротком пальто, закутанный в шарф — всё в нём выдавало художника. В руках мужчина держал картину. Он явно был завсегдатаем этой мастерской, так как подошёл к хозяину и пожал ему руку.

Неожиданно мужчина обратился к Веронике:

— Девушка, вам крупно повезло: вы можете загадать желание, и оно обязательно сбудется. Вы стоите между двумя Игорями! Вы художница?

— Да, но, как говорят: «Я не волшебник, я только учусь». Меня зовут Вероника.

— Это ваши работы? Можно взглянуть? Только пастелью пишете? — заинтересованно расспрашивал мужчина. — А маслом пробовали?

— Да, сделала две работы. Я брала уроки у Юрия Фатеева. Он порекомендовал работать пастелью.

— А у меня не хотите взять уроки, поработать маслом на холсте? — заглянув в глаза Веронике, спросил художник.

— Соглашайся, Вероника, такие предложения не все получают. Сам Игорь Леонтьев предлагает быть твоим учителем! — вмешался в их диалог хозяин мастерской.

— Наверное, вы берёте дорого, — растерявшись от такого поворота событий, промолвила Вероника.

— С дам я ничего не беру.

— Я согласна! — радостно ответила девушка. — Где ваша мастерская?

…На следующей неделе Игорь показывал Веронике одну из комнат, в которой стоял мольберт для неё. В другой комнате он работал сам. Выставив композицию из медного чайника синей кружки с надписью «Рагех» и другой кухонной утварью, он дал Веронике задание написать натюрморт.

— Какую тебе поставить музыку? — спросил художник пепел тем, как уйти в другую комнату.

— Фуги Баха, — попросила Вероника. — Очень люблю орган.

— А кто тебе нравится из современных зарубежных исполнителей?

— Yellow, Sting, Madonna, Mercury… Это фавориты, которые в первую очередь приходят на ум, — ответила девушка.

Через несколько минут в квартире, которая была и мастерской Игоря, звучал Бах.

Сделав первые наброски, Вероника достала блокнот для стихов.

Спустя час Вероника пригласила Игоря посмотреть, как она справилась с заданием. Добавив несколько мазков, живописец похвалил ученицу.

Урок закончен. Вероника, можешь не в службу, а в дружбу взять домой эти подносы и отмыть их от застывшей акриловой краски?

— Нет проблем, учитель, — отозвалась она и отправила подносы в пакет.

Время учёбы пролетело для Вероники быстро. Игорь преподал ей основы композиции, подарил кое-какие пособия по изобразительному искусству. Он не только учил работать маслом, но давал домашние задания написать портреты и натюрморты карандашом. Неожиданным для Вероники был урок когда художник попросил сначала затонировать белый лист бумаги карандашом, а потом резинкой высветлить образы, которые она смогла увидеть на листе. Работа увлекла её, и вскоре на бумаге обозначились и цветы, и портрет мальчика, и безобидный уж.

Игорь, как и Юрий, первый учитель Вероники, любил делать чайные паузы. Он был интересным собеседником в разных областях знаний. Вероника доверилась ему и рассказала, что лечилась в Центре психиатрии и наркологии.

— Какой тебе поставили диагноз? — участливо спросил Игорь.

— Шизофрения, — впервые откровенно призналась малознакомому человеку Вероника.

— Я видел шизофреников, ты не шизофреник, — убедительно высказал свою точку зрения Игорь.

— Я сейчас принимаю американские лекарства. Они проходят испытания на больных из разных стран. Мы с подругой попали в их число. Думаю, поэтому у меня ремиссия. Но эти таблетки очень плохо влияют на память. Неудивительно, что инвалидам с моим диагнозом дают латвийское гражданство автоматически, без сдачи экзамена по латышскому языку. Я русский стала забывать, восемь строк Есенина не могу запомнить. А это мой родной язык. Как говорится, одно лечим, другое калечим.