Собственность Короля (СИ) - Субботина Айя - Страница 35

Первое время Аня переваривает мои слова. Наверняка пытается выискать в них несуществующий смысл. Хочет верить в хорошее, бедолага. До последнего. Интересно, что она себе думала, когда совалась ко мне со своими слезками, соплями и «все, что угодно»? Что я долбаный Капитан Америка — защитник слабых и угнетенных?

— Пока ты не описалась от страха, на всякий случай уточняю — трахать тебя я не собираюсь, использовать другими неприличными способами — тоже. Но для того, чтобы наш спектакль был идеальным, все остальные вещи тебе придется делать. И нет, — подмигиваю ей, — пункта «целовать Влада в королевскую жопу» не существует.

— Можно услышать весь список обязательных вещей? Я не привыкла соглашаться на кота в мешке, Влад.

— Очень трезвая позиция с точки зрения обычных обстоятельств, но в нашем с тобой случае… Что ты будешь делать, если в этом списке будут неприемлемые для тебя пункты, Нимфетамин? А если их будет половина?

Мне нравится ставить ей подножки и смотреть, как она решает проблему на ходу. Какие способы для этого выбирает, насколько ей хватает самообладания и мудрости. Не потому что я садист и мудак — просто насчет грядущей войнушки с шубой ни капли не преувеличил и раз действовать придется жестко, нужно быть уверенным в союзниках.

— Я готова это обсуждать, — после небольшой заминки, говорит Аня.

— А если я не готов? Что если я не готов отступить ни от одного пункта?

Она начинает нервничать. Почти ничем себя не выдает, нужно отдать ей должное, но я уже успел заметить пару характерный привычек, которые сопровождают Аню всегда, когда она боится. Например, начинает теребить кулон на тонкой цепочке на шее. Судя по его форме, готов поспорить, у нее там фото родителей. Ну или американского охламона, хотя его вроде как не существует. А еще прикусывает уголок рта, из-за чего ее губы смешно «сползают» на бок.

— Ты правда хочешь чтобы я согласилась на все сразу, даже не зная, на что соглашаюсь? Даже Шубинский говорил, чего от меня хочет. — Последнее она произносит с той характерной интонацией, которая существует только для того, чтобы ковырять людям их раненое эго.

— Не лучшая идея сравнивать меня со старым гандоном.

— Не лучшая идея ему подражать, — тут же отвечает она.

Бля, ну права же. По факту разложила. На мой вопрос не ответила, но из ситуации выкрутилась.

— Мои девочки меня слушаются — давай начнем с этого. Не ползают вокруг в коленопреклоненной позе, но тебе придется делать вид, что ты пиздец какое влюбленное создание, иначе Кузнецова нас запросто раскусит. Придется бывать со мной в тех местах, где я скажу, придется обнимать меня на людях, целовать, делать вид, что у тебя от одного моего запаха может случиться непорочное зачатие. Придется выглядеть… соответствующе: шмотки, цацки, машинка, модные СПА, фотосессии.

— Делать пластику или увеличивать грудь, чтобы сделать нервы твоей бывшей я не буду.

Я собираюсь сказать, что из всех женщин, которых я знаю и видел так же близко, как ее сейчас, она меньше всех нуждается во вмешательстве хирурга. Точнее — не нуждается вообще. Но на сегодня, пожалуй, хватит комплиментов. Поэтому ограничиваюсь коротким согласным кивком.

Аня какое-то время раздумывает над моими словами.

— А если твоя бывшая не захочет вернуться?

— Она уже хочет, но выебывается.

— Откуда такая уверенность?

— Вот скажи мне, Нимфетамин, а ты часто звонишь ночью своим бывшим?

— Мне некому звонить. — Она с такой искренностью пожимает плечами, что можно не сомневаться — в ее жизни действительно не существует мужика, который тронул бы ее принцесскино каменное сердце.

Еще один жирнющий плюс, почему Аня — идеальная кандидатура. С вероятностью в миллион процентов, я в качестве предмета воздыхания тоже никак не смогу ее заинтересовать.

— Мне редко кто нравится.

— И даже я? — в шутку заваливаюсь с локтями на стол, буквально утыкаясь носом в ее нос. — Не чувствуешь эти офигенные флюиды настоящего самца?

— Я чувствую, что у тебя зубная паста со вкусом жвачки, — она снова морщит свой породистый нос, и отодвигается. — А еще что ты понятия не имеешь о личных границах. И что меня ни в коей степени не может заинтересовать мужчина, который собирается завоевывать женщину при помощи грязных манипуляций.

Так и выкручивает сказать ей, что на самом деле кроется за моим планом, чтобы посмотреть как она офигеет от того, насколько сильно заблуждается. Но тогда и на плане можно ставить жирную точку. Так что пусть думает, что я влюбленный мудак-манипулятор.

— Это просто очень хорошо, что мой вид не заставляет твои рожательные инстинкты прийти в полную боевую готовность, — улыбаюсь, до чертиков довольный тем, как все удачно складывается. — Если бы вдруг было иначе — мне пришлось бы искать более морально устойчивую кандидатку.

— Отчим украл и прогулял все наше наследство, — она методично загибает пальцы, — собирался продать меня за долги старому извращенцу, угрожал отдать ему взамен мою тринадцатилетнюю сестру, которую я пока не представляю, как вывезти из страны, у меня нет денег, нет жилья и даже мобильного телефона. Мысли о том, чтобы при этом влюбиться в мужчину, который сохнет по своей на голову отбитой бывшей жене, вызывают у меня только одно желание — переехать на планету, где в результате эволюции не осталось ни одной мужской особи.

Второй раз.

Она дважды за несколько минут умудряется щелкнуть меня по яйцам. При этом не нанеся никакого прямого оскорбления. В моей жизни были разные тёлки, но ни одна из них не рискнула назвать меня «ошибкой эволюции». Бля, да меня даже здоровые мужики, раза в три больше этой пигалицы, так не называли.

— По рукам? — Протягиваю ладонь для скрепления сделки.

— Что — и даже ничего кровью подписывать не придется? — с сомнением поглядывает на мои пальцы.

— Я от вида крови в обморок падаю, — нагло и откровенно стебусь.

— О таких вещах, Грей, нужно предупреждать заранее, чтобы я вычеркнула из плана «Как вернуть бывшую» пункт с посещением скотобойни. — Аня уверенно пожимает мою ладонь. — Договорились.

Но все-таки теребит блестяшку у себя на шее.

Сразу после того, как мы с Греем скрепляем сделку, он в два счета приговаривает остатки завтрака и исчезает наверху.

Я с облегчением выдыхаю и берусь за новую порцию сендвичей, потому что то, что я приготовила из расчета на троих, Влад съел в одно лицо. И морда не треснула.

Как раз успеваю закончить, когда на кухне появляется сонная Марина: сначала рассеянно смотрит по сторонам, а потом, увидев меня, бросается вперед и крепко обнимает.

— Я думала, мне приснилось, что ты приехала.

— Все хорошо, — глажу ее по голове, мысленно делая заметку, что ради возможности больше никогда не отпускать сестру и знать, что она в безопасности, согласилась бы на все условия Грея.

У меня кроме них с Денисом больше никого нет на всем белом свете. Мамина родня живет где-то очень-очень далеко, за всю свою жизнь я видела только тетю, мамину сестру, и человек шесть ее детей.

После того, как они уехали, мы не досчитались стольких вещей, что папа категорично заявил — больше видеть их в нашем доме он не желает.

О родне папы я вообще ничего не знаю, а любые попытки расспросить его о них, он всегда пресекал. Поэтому, есть только Марина и Денис.

Но с братом мы в последние года даже по телефону не разговаривали. Я собираюсь найти его и забрать с собой в Штаты, но заранее знаю, что встреча с Денисом будет очень тяжелой.

— А чем тут так вкусно пахнет? — Марина принюхивается как маленький любопытный котенок.

За плечи разворачиваю ее к столу, но как только Марина пытается сцапать сендвич, за плечи разворачиваю ее в сторону выхода со словами: «Сначала умой нос!»

Примерно в этом промежутке Влад снова появляется на сцене. И в ту минуту, когда я краем глаза замечаю, как он наблюдает за мной, стоя в арке, я очень рада, что не держу в руках ничего хрупкого — перебить за пару дней всю посуду в его доме было бы слишком.