Соль под кожей. Том третий (СИ) - Субботина Айя - Страница 45

— У всех бывают трудные времена, Николай, — забрасываю наживку, чтобы пощупать уровень его лояльности. Потому что ему называть меня без формальностей вроде как разрешает возраст и отеческий статус, а мой зеркальный ответ — это, как любят говорить, моветон.

Но Новак ограничивается секундным глазным нервным тиком и заводит скучную пластинку о том, что в наше время так мало действительно умных людей, кто выбрался на вершину не благодаря протекции и связям родителей. Очень хочется подъебнуть этого старого черта, напомнить ему речь, которую он толкал с трибуны минут десять назад, распинаясь о том, что Андрей Завольский был буквально светочем современного финансового мира. Но Лори меня за такую самодеятельность по голове не погладит, поэтому молча делаю вид, что принимаю его лживое дерьмо за чистую монету. И как только появляется возможность — сворачиваю лавочку, делая вид, что мне еще нужно поскорбеть над урной.

Но вокруг Лори сегодня прямо аншлаг. Не успеваю и шагу ступить в ее сторону, а рядом уже очередная пара, и распинаются так, будто мы тут оплакиваем целого Нобелевского лауреата. Тут что ли где-то касса работает по продаже талончиков на прием к Валерии Ван дер Виндт?

— Прошу прощения? — меня отвлекает женский голос. — Я хотела уточнить…

Поворачиваюсь. Оцениваю смотрящую на меня «гладкую прическу» на типовом лице офисного планктона. Кажется, это одна из помощниц Лори — видел, как они пару раз о чем-то шептались.

— Да? — Обращаю внимание на планшет в ее руках, куда он как раз только что нырнула взглядом.

— Я бы хотела уточнить, — откашливается, — ваше имя и…

— И?

— Просто я знаю всех приглашенных в лицо и по имени, а ваше лицо мне совершенно незнакомо. Хотела убедиться, что у вас есть основания здесь находиться.

— А если нет? — Мне не нравится ее тон. Это что-то на уровне интуиции, выработанная годами привычка всегда подмечать детали. А единственная деталь, которая бросается в глаза на этой «гладкой прическе» — это то, что моему глазу совершенно не за что зацепится.

Типовая серая офисная мышь.

— Тогда мне придется попросить охрану выставить вас вон. — Она смотрит на меня бесцветным взглядом.

— Катерина, отбой, — раздается голос Лори, — у этого гостя есть мое персональное приглашение.

«Гладкая прическа» кивает, интересуется, все ли хорошо и получив от Лори утвердительный ответ, почти моментально растворяется в толпе. Чего нельзя сказать об оставленном ею послевкусии.

— Давно она у тебя работает? — еще какое-то время пытаюсь найти ее среди гостей, но ее просто нет.

— Около двух месяцев. Знакомое лицо, Шутов?

— Ага, жарил ее пару раз на крыше небоскреба, — не могу не сдержать иронию в ответ на ее пинок в адрес моей богатой половой жизни.

— Прости. — Обезьянка вздыхает и примирительно улыбается. — Немного нервничаю. Не думала, что это мероприятие так меня измотает. Слава богу, что остался только фуршет.

Она и правда выглядит немного бледной. Ну то есть бледнее обычного. Хочется процитировать героя известной саги про пиратов: «А ты выглядишь не так, как я тебя оставил».

— Новак уже успел тебя облизать? — Лори делает глоток какой-то шипучки из бокала, морщит нос и просит проходящего мимо официанта унести вино. — Или, скорее, это сделала его доченька?

— Нет, Лори, — я усмехаюсь, — соблазнять силиконовую куклу с мозгом грецкого ореха я не стану даже ради твоих грандиозных планов на ее мужа.

— Ну почему сразу «соблазнять».

Мы одновременно находит Илону среди гостей и в эту минуту она тоже смотрит на нас. Лори закатывает глаза, берет меня под локоть, разворачивает в противоположную сторону и просит отвести ее на воздух, но не на крыльцо главного входа, а по длинному коридору на задний двор. Сегодня прохладно и пасмурно, так что как только оказываемся снаружи, накидываю на обезьянку свой пиджак. И пока Лори с благодарностью кутает в него плечи, обматываясь чуть ли не вдвое, украдкой поглядываю на ее безымянный палец.

Кольцо на месте.

Хотя, конечно, это вообще ни черта не значит.

А вот ее резко поднявшиеся и медленно опустившиеся плечи как раз говорят о многом. Например, что она так и не избавилась от старой привычки делать глубокий вдох перед тем, как нырнуть на незнакомую глубину.

— Как твоя поездка, Шутов? Как все прошло?

— А вдох делала как будто все-таки решилась поговорить о важном. — Я поворачиваюсь к ней лицом, но мысленно даю себе обещание чтобы не случилось — держать эти пару метров дистанции. Потому что, возможно, когда она подойдет к крайней черте, я трусливо захочу закрыть ей рот единственным известным мне способом. Даже скорее всего, что именно так и поступлю. — Но раз за семь лет ты так и не научилась быть смелой, придется самому сделать всю черную работу. Я в курсе, что в понедельник у тебя был Авдеев. Примерно три часа.

— Три часа и одиннадцать минут. — Она даже не скрывает иронию.

Выпускает иголки и показывает зубы.

Они очень ей идут, блядь. И я знаю, что уже очень-очень скоро моя маленькая обезьянка вонзит и в меня вместе с отравой.

— Как же я могла забыть, что ты держишь руку на пульсе, Шутов. — Лори тяжело сглатывает. — Исключительно ради моей безопасности, разумеется. Ну а быть в курсе, как и с кем я провожу время в твое отсутствие — это просто маленький пикантный бонус.

— Именно.

— Надеюсь, тебе хотя бы прислали пикантные фото? Покажешь? Всегда хотелось узнать, как я выгляжу со стороны, когда меня трахает здоровый мужик.

В эту минуту моя злость на самого себя максимально сильная.

Потому что это моя, блядь, школа.

Ее наглухо закрытое лицо.

Бьющие точно в цель слова.

Ирония, такая черная, что для этого цвета нужно запатентовать номер в системе Pantone.

Лори идеально исполняет свою партию. Обвела бы вокруг пальца любого, но все ее уловки мне слишком хорошо знакомы, потому что — снова и еще раз — моя школа.

Я знаю, что ей плохо. Что она сотню раз репетировала каждую фразу, убирала все лишние резкие слова, выверяла каждую эмоцию, лишь бы не сделать мне больно.

Только она уже сделала. Даже рта не раскрыв.

Но это ведь мои проблемы, правда?

— Я так не могу, понимаешь? — Лори отводит взгляд, как будто в нашем разговоре вдруг появился невидимый третий собеседник. — Мы ничего друг другу не обещали и обо совершенно свободные люди, но я так не могу.

«Давай, трусиха, скажу уже», — мысленно подталкиваю ее.

Но какая-то тупая часть меня вопреки всему еще продолжает надеяться на чудо. Типа, Лори вдруг посмотрит на меня и, наконец, увидит. Это чертовски сложно, потому что я много лет усердно творил всякую дичь, но я не могу просто забить на последнюю маленькую надежду.

Она крутит кольцо на пальце, задумчиво, сначала по часовой стрелке, потом обратно.

Снимает. Зажимает в кулаке, как будто пытается сохранить в красивом, но безжизненном камне, частику своего тепла, прежде чем вернуть его мне.

— Нет, Шутов. — Она бросает на меня взгляд, протягивает руку, но этого все равно недостаточно, чтобы дотянуться. Тоже не хочет сокращать этот «воздух» между нами, боится того же, что и я — позволить себе еще одну слабость, на этот раз уже совершенно точно последнюю. — Прости.

— Да без проблем, — демонстративно сую руки в карманы брюк. — Только давай без вот этой дешевой драмы с разбрасыванием колец и рваньём тельняшки на груди. Можешь выбросить, можешь пожертвовать на благотворительность — вообще по хуй. Оно твое.

Я мысленно выдыхаю.

С облегчением, которое царапает горло и на время лишает возможности говорить.

Ну вот, самое страшное уже случилось. Боль вышла за берега и мое покалеченное, но все еще отлично исполняющее свои функции тело врубает систему защиты. Заливает кипящие нервы свинцом, подбирает подходящую случаю маску. Просто «Придурка» тут явно будет недостаточно. Самое время достать наглухо отбитого «Мудака», иначе больно будет нам обоим, а так — только мне одному.