Препод 6 (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" - Страница 24

— Сука!

И главное, сделать ничего было нельзя. Я никак не мог продавить чёртовы наручники, и приближающийся факел совершенно не добавлял мне спокойствия и сосредоточенности в этом процессе. А когда он коснулся дров, и те занялись, начав сухо трещать, я и вовсе, отбросив всякое приличие, начал посыпать их отборной площадной бранью, костеря на чём свет стоит. Правда, тут же закашлялся, потому что клубы дыма, резко попёршие вверх, махом забили мне горло и заставили слезиться глаза.

— Стоп, стоп, стоп! — тут же заорал Лакрит. А ну быстро тушите их!

Тут же народ забегал, послышался плеск воды, а затем дрова обиженно зашипели, щедро политые из нескольких вёдер разом. Дым потихоньку развеялся, и я, прокашлявшись, с облегчением выдохнул. Казалось, что вот он уже конец, но судьба подарила мне ещё немножко времени. Поэтому, переведя дух, и косясь на моих пленителей, снова принялся мучить наручники.

А недорежиссёр этого балагана, яростно топая ногами, подбежал ко мне и, не сдерживаясь, завопил: — Это что такое? Это что вообще такое? Откуда дым?

Он разворошил дрова, раскидывая их по полу, после чего с треском шваркнул поленом в руках об пол.

— Ну точно, сырые. Какого хрена они сырые⁈ — Он посмотрел на другого подручного. — Я же сказал, сухие дрова покупать надо, сухие!

— Продавец сказал, что они сухие, — прогундосил здоровяк в ответ.

— Сказал он… — Лакрит безнадёжно махнул рукой. — А проверить что, нельзя было?

Покачал головой:

— С какими же дилетантами я вынужден иметь дело. Вашу мать! Ну что за непрофессионализм.

Я невольно отвлёкся и не удержался от того, чтобы спросить:

— Я смотрю, лексикон у вас, гражданин, м-нэ… не слишком-то соответствует выходцу из народа. Слова какие знаете: дилетант, непрофессионализм…

— Нахватался от ваших, — буркнул мужчина в ответ. — Десять лет прислугой у мага был, пока в один момент не впал в немилость и стал не нужен.

— Понятно, — я поморщил нос и вновь сконцентрировался на наручниках.

— Так может и ладно, что сырой, — подал голос подручный, — всё равно же горят.

— Всё равно горят, — передразнил его Лакрит. — Во-первых, на камеру не видно толком ни хрена. Дым скрывает столб. Во-вторых, он так задохнётся раньше, чем сгорит. Что это получается тогда за сожжение? Мне нужно, чтобы он корчился и вопил.

Главнюк похитителей на секунду задумался, затем произнёс:

— Так. Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем.

Он походил из стороны в сторону, поглядывая то на камеры, то на меня, то на своих людей, что-то нелестное бормоча себе под нос. Затем подозвал ещё одного помощника, достал какой-то амулет и вручил со словами:

— Здесь заклинание ветра. Станешь тут, как я скажу, направишь на него, чтобы дым сдувало назад. Понял?

Тот кивнул.

— Отлично, только не облажайся, Ахмед. Всё? Все готовы? — снова спросил он.

Затем скомандовал вновь:

— Начали. Махмуд, поджигай. Ахмед, дуй.

Тут же из амулета в мою сторону пошел приличный по силе напор воздуха, отчего полы мантии затрепетали и захлопали по ногам. А факелоносец энергично ткнул факелом в дрова. Правда, вот незадача, толком загораться они почему-то не пожелали. Шипели, слегка обугливались, но огня не давали.

— Стоп, стоп, стоп! — снова заорал Лакрит. — Твою мать!

Он с досадой хлопнул себя по лбу, посмотрел на остальных.

— Нет! Похоже, я с вами тоже тупею. Мы же их только что ещё полили водой. Эти убрать, новые принести.

Он снова вздохнул, качая головой. Сложив руки на груди, принялся нетерпеливо притоптывать ногой, дожидаясь, пока из-под меня уберут старые вязанки и принесут новые. Затем ещё раз зло посмотрел на остальных и снова дал отмашку начинать.

Но только факел вновь начали подносить к дровам, как я опять начал неудержимо материться.

— А-а! — завопил как резаный, — твари, падлы, козлы, волки позорные, фраера беспонтовые, пасть порву, моргала выколю, глаз на жопу натяну!

Не знаю, откуда из меня это полезло, видать стресс подстегнул память, а я сам не особо следил за тем, что говорю, но съёмки были остановлены вновь.

— Эй, ты чего вообще такое орёшь⁈ — подошёл ко мне Лакрит с ясно слышимым из-под маски недовольством, — ты же магистр, а не мелкий ворюга с базара, ты должен грозить нам страшными карами, молниями, огнём с небес.

— Да пошёл ты! — только и смог я, что плюнуть ему в маску.

— Ладно, — вздохнул тот, — звук уберём до момента, как пойдут крики. А то подумают ещё, что магистр ненастоящий, а нарядили какого-то двойника.

Он махнул рукой продолжать, и дрова занялись огнём, ветер подул, а я снова грязно и визгливо заматерился, как вдруг послышался дрожащий голос мага за камерой:

— Ой, я забыл запись включить.

— Твою мать! — Лакрит со злости подбежал к стене, схватил стул, что стоял там, никого не трогая, и со всего размаха грохнул его об пол, отчего тот разлетелся на куски, зацепив пригнувшихся подручных. — Вы что, издеваетесь? Гаси, мать твою, гаси дрова!

Я, в который уже за сегодня раз, выдохнул. Уже вторую партию залили водой и теперь снова меняли на свежую. А мой похититель, нервно подёргивая глазом, что-то сквозь зубы шипел бледному и мелко трясущемуся кинооператору.

— Так, — немного успокоился, наконец, Лакрит. — Не всё получается с первого раза. Но у нас ещё есть время. Ты, твою мать, камеру включил?

— Включил, — закивал маг.

— Тогда, Махмуд, поджигай. Ахмед, дуй. И чтоб вас всех разорвало, если у нас не получится в этот раз!

Но тут потух факел, а запасного не нашли.

Оторвавшись от очередной попытки взломать тританиумные оковы, я с минуту наблюдал, как мой похититель наворачивает круги по залу, вопя что-то нечленораздельное и раздавая пинки разбегающимся помощникам. Почесался спиной о столб, предложил:

— Может, отложим до завтра? Ну не идёт, бывает. У меня тоже с опытами порой как не заладится, и хоть что делай, а результата не будет. А вот ночь поспишь, встанешь на свежую голову бодрый и выспавшийся, и всё словно само получается.

— Молчи! — прорычал Лакрит, сжимая кулаки. — А вы ищите факел!

После чего, багровый от ярости, тяжело дыша, замер возле съёжившегося кинооператора.

Факел нашли минут через двадцать. У меня к тому времени уже чесалось всё, как бывает по закону подлости, когда почесаться не можешь, и я без остановки яростно тёрся всеми доступными частями тела об столб, сколько позволяли кандалы.

— Ты чего делаешь? — хмуро посмотрел на меня Лакрит.

— Тренируюсь, не видишь, что ли, — огрызнулся я, пытаясь волнообразным движением добраться до нужного места. — Упражнения на шесте. Говорят, повышают гибкость. Для здоровья полезно.

— Ар-р! — только и смог прорычать тот в ответ.

Зло ругнулся на вернувшегося с факелом помощника и, почти сбившись на визг, в пятидесятый уже за сегодня, наверное, раз крикнул:

— Начали!

Опять по дровам побежали оранжевые языки пламени, я привычно, но чуть устало стал называть их всем скопом мужеложцами, как вдруг снова подал голос маг. Сипло каркнул:

— Всё!

После чего зажмурился и присел возле камеры, закрывая голову руками.

— Что, всё? — переспросил Лакрит.

— Мана всё. Кончилась. Не могу больше запись вести, — прошептал, сжавшись в комок, бедняга.

На несколько долгих мгновений главный похититель замер, опустив руки и ни на что не реагируя, остановившимся взглядом уставился в пол.

В установившейся тишине было слышно только потрескивание разгорающихся дров, да доносился дробный стук клацающих зубов, продолжавшего дрожать кинооператора.

Тут я спохватился, видя, что огонь всё сильнее, и у столба становится, мягко говоря, жарковато. Крикнул поспешно:

— Тушите уже, давайте. Второго меня у вас нет. Кого снимать будете⁈

Лакрит, покосившись в мою сторону, вяло махнул рукой, и очередная пачка дров была залита водой. Я выдохнул и довольно улыбнулся. А борец за простой народ, подняв глаза к потолку, устало спросил в пустоту: