Предопределение (СИ) - Осадчук Алексей - Страница 8

Наконец, седовласый настороженно вежливо произнес:

— Я — мэтр Бризо, а это мои люди. Наверняка вы могли слышать о нашем театре. Мы выступали перед самим маркграфом де Валье! С кем имею удовольствие вести беседу?

Я улыбнулся. Интересно, когда это они успели передо мной выступить?

— Джек Тодд, — ответил я, имитируя акцент островитян. — После ранения возвращаюсь на родину. Вот увидел вашу стоянку. Не хочется снова ночевать в одиночку.

Похлопав по переметной суме, я добавил:

— Я не с пустыми руками. Есть, что добавить в общий котел.

Господа комедианты переглянулись, а потом седовласый мэтр Бризо повернул голову в мою сторону. Настороженность в его глазах слегка смягчилась.

— Мы чтим Заветы ветров и трактов! И один из них гласит…

Он прокашлялся и нараспев произнес:

— Всякому путнику, что отыскал твой костер в бескрайнем мраке ночи, подари огня жар да хлеба кроху. Дабы искра доброты не гасла в сердцах, а Бог странствий не отворачивал от нас своего благословенного лика. Будь нашим гостем, Джек Тодд.

Я возвращался с утренней охоты, аккуратно обходя по кромке небольшой овражек, поросший густым кустарником. На поясе слегка покачивались три подстреленных кролика и упитанная куропатка. В руке — лук с наложенной на тетиву стрелой, а за спиной — короткий меч.

Этот простенький на вид клинок был подарком Урсулы Хуг. Созданный из теневой стали, он внешне совершенно не отличался от обычного недорогого меча — как раз под стать простому наемнику.

Золотые круды, как и раньше, лежали в кармашках перевязи, а обычные были вшиты в подкладку куртки и бригандины. Лиловые кристаллы были частью скрытой под тканью магической брони, каркас которой был собран из тонких костяных пластин. Это тоже было творением Урсулы.

В воздухе уже не ощущалось той предрассветной сырости, сопровождавшей меня, когда я уходил из лагеря несколько часов назад. Запахи весеннего леса бодрили и наполняли лёгкие свежей прохладой, смешанной с терпким ароматом молодой листвы, сырой земли и душистой хвои.

И пусть движение в этой части имперского тракта не было особо оживлённым, за добычей приходилось уходить подальше в лес, ближе к горам.

Долина Фельвины и Холмы Дравара остались позади, как и Дюренское озеро, где было разбито войско маркиза ди Спинолы. Отец маркиза до сих пор так и не привёз выкуп ни за себя, ни за знамёна своего сына. Но, зная герцога, я был уверен, что он сдержит слово.

По моим расчетам, в Шеране я окажусь примерно через двадцать дней. Это если наш путь пройдёт без происшествий, ведь мы уже находимся на неподконтрольных моим отрядам землях.

Все эти дни я путешествовал вместе с труппой мэтра Бризо, оказавшегося довольно приятным и не злым человеком. Его бродячий театр, по сути, — семейный бизнес. Здоровяк и высокая женщина, которые встретили меня в первый день, это Жан и его жена Микаэла, родная сестра мэтра Бризо.

Две девушки, колдовавшие возле костра, — их дочери. Их мужья в тот момент были на охоте, вернее, пытались охотиться — с этим у них совсем туго. Их отпрыски носились по всему лагерю.

Сперва меня приняли настороженно. Но потом, когда поняли, что я веду себя мирно, не пристаю к их женщинам и не пытаюсь ничего украсть, отношение семейства мэтра Бризо ко мне заметно потеплело.

Особенно я вырос в их глазах, когда на следующий день добыл на охоте косулю. За обедом, лакомясь мясной похлебкой, обрадованный мэтр Бризо, узнав, что я сперва планирую заехать в Эрувиль, предложил мне место в их маленьком караване, так как они, прослышав о празднествах по случаю выздоровления Карла Третьего, тоже спешили в столицу Вестонии. Все остальные члены маленького клана Бризо единогласно поддержали своего предводителя.

Что же касается меня… Я в любом случае планировал впоследствии присоединиться к какому-нибудь каравану, так что вариант с бродячим театром был не так уж и плох. Тем более, компания мне попалась приятная и творческая.

Правда, то, чем они занимались, сложно было назвать высоким сценическим искусством. Увидев одну из репетиций, я понял, почему труппа Бризо обычно вынуждена была довольствоваться выступлениями в кварталах черни или в предместьях, а не на главных площадях городов.

В принципе, все члены семьи Бризо уже давно смирились со своей судьбой, кроме третьей и самой младшей дочери Жана и Микаэлы, Бриджитт, которой в этом году исполнилось восемнадцать. Если кого из всей труппы и можно было назвать актрисой, так это ее.

Бриджитт была настоящим самородком, алмазом среди грубой породы, который в будущем, при должной огранке, мог бы превратиться в настоящий бриллиант. Уверен, только благодаря этой девушке труппу Бризо терпели зрители.

Похоже, об этом знали ее родичи, и об этом знала она сама. Как и любая другая актриса, познавшая силу влияния своего таланта на зрителей, Бриджитт была натурой капризной и амбициозной.

Вспомнив вчерашний разговор у костра, я усмехнулся. Речь шла о будущем. Каждый высказывался о своих мечтах и желаниях. Старшие члены семьи говорили о покупке небольшого дома в каком-нибудь спокойном городке, где они могли бы наконец осесть и оставить кочевую жизнь, которая, как я понял, уже всем порядком надоела, особенно женской половине.

Мэтр Бризо очень надеялся на объявленные Карлом Третьим празднества, обещанные в Эрувиле. Он рассчитывал там заработать недостающую сумму на покупку дома, которую они собирали всей семьей, кочуя из города в город вот уже несколько лет.

Кстати, война в Бергонии существенно поправила материальное положение семейства Бризо, что лишний раз оправдывало народную мудрость: «Кому война — слезы, а кому — золото».

— Вот купим домик где-нибудь на юге герцогства Гонди и заживем спокойно. Да, Черныш? — с улыбкой произнес мэтр Бризо и потрепал по загривку большого пса, лежавшего у его ног. Пес широко зевнул и положил голову на ногу своего хозяина.

— Ах, дядя! — с горящим взором воскликнула Бриджитт. — А я верю, что в столице нас обязательно ждет успех! Нас заметит кто-нибудь из влиятельных вельмож, и наша труппа обретет богатого покровителя! Перед нами откроются двери лучших театров Вестонии.

— А если этого не произойдет? — усмехнулся мэтр Бризо.

— Тогда мы обязательно должны направиться в Нортланд и выступить перед его высочеством принцем Луи! Вот кто истинный ценитель искусства!

Мэтр Бризо и остальные лишь покачали головами.

— Дочь, помнится, ты уже предрекала нам успех в Гондервиле, — с насмешкой в голосе произнесла Микаэла, при этом занимаясь перекладыванием трав. — Ты убеждала нас, что маркграф де Валье обязательно оценит наше выступление и примет деятельное участие в нашей судьбе. Ты говорила, что после твоего соло его сиятельство лично преподнесет тебе букет самых дорогих цветов. И где сейчас маркграф де Валье и его огромный букет?

— Милая матушка, — сузив свои большие голубые глаза, произнесла Бриджитт, — я не виновата в том, что его сиятельство не соизволил посетить грязный, провонявший помоями переулок в предместье Гондервиля, где мы имели честь давать свое грандиозное представление, в котором, кстати, Клер снова перепутала свой текст. Трижды! А Гастон почему-то решил, что ужасная импровизация — лучшая альтернатива отличному сценарию. Матушка! Это чудо, что нас не забросали гнилыми овощами!

Клер и Гастон никак не отреагировали на слова Бриджитт. Видимо, эти упреки они уже слышали не единожды.

— И я искренне рада, что в тот день его сиятельство маркграф де Валье не был свидетелем нашего позора… — почти шепотом добавила Бриджитт. Ее щеки порозовели, а взгляд немного потеплел. Блики костра отражались в ее широко раскрытых глазах.

— Я видела его сиятельство на открытии монумента. Такой высокий, утонченный и блистательный. Его лицо словно было высечено из мрамора. А глаза… О, боги! Я бы не пережила этого позора.

— Детка, — покачал головой мэтр Бризо. — Мы же стояли в самых последних рядах. Ты не могла видеть его лица. Скажу больше, ты должна избавиться от этих иллюзий. Они опасны и безрассудны. Помни, что мы не ровня таким, как он. Уверен, твоя игра, твой голос и твой талант способны заставить рукоплескать любого, даже принца или короля. Возможно, в будущем какой-нибудь барон или граф осыплет тебя цветами и подарками, но ты никогда не станешь частью их круга. Если ты не хочешь стать игрушкой в чужих руках, которую, когда та наскучит, выбросят или сломают, задумайся о более приемлемых для тебя целях.