Император Пограничья 2 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 4

Лидия стремительно поднялась, одёргивая складки платья. В гневно прищуренных глазах полыхало безумное пламя.

Платонов возомнил себя неуязвимым? Что ж, тем слаще будет его сокрушительное падение. Никакие высокие покровители не спасут выродка от её праведного гнева.

До темноты оставалась пара часов, и я намеревался потратить их с толком, прогулявшись по деревне и ненавязчиво побеседовав с некоторым жителям. В разных точках Угрюмихи дежурили драгуны, следя за порядком. Один из них прямо на моих глазах вёл Гаврилу на допрос к Волкову. Тот расположился в доме покойного старосты.

Первым делом я направился к мельнику. Степан как раз закончил растаскивать мешки с зерном и отряхивал от мучной пыли кожаный фартук, накинутый поверх тулупа. Увидев меня, он приветливо улыбнулся и символически поклонился.

— Как помол идёт? — я окинул взглядом двор, заваленный мешками.

— Да потихоньку, барин. Вот, очередную партию разгребаю. Ох, много вы зерна привезли, много!.. Ещё и на мельнице напасть приключилась. Правду говорят, беда не приходит одна. То ищейки эти, то поломка…

Я вопросительно изогнул бровь, позволяя ему продолжить.

— Да старые жернова уже не справляются, треснули в двух местах. Надо бы новые заказать у каменщика во Владимире али где, да с этими драгунами теперь шагу не ступи. Боязно!

— Они к тебе уже заходили? Беседовал с Волковым?

Мельник заметно напрягся:

— Нет ещё, но уже душа в пятках. Будут же выспрашивать про вас да про Гривина покойного.

— И что ты им скажешь? — с интересом спросил я.

— Правду, как есть. Что он с людей вместе с Савелиев три шкуры драл, — собеседник замялся. — Что при всех сознался в попытке, ить, вас убить.

— Честная ты душа, Степан… — протянул я.

— Честная то честная, да боязно мне, Прохор Игнатьич, — повторил он. — Волков этот больно лютый. Уже Настасью нашу на допросе так запугал, что та до сих пор заикается.

— Чем же?

— Да говорит, коли попробуем вас укрывать он всю деревню на каторгу отправит. А нам-то что делать? Вы хоть и строги бываете, да по справедливости. А этот… — он покачал головой.

— И много таких запуганных?

— Да почитай, все трясутся. Вот я и думаю… может, вам того… — он сделал неопределённый жест рукой, — как-то с ним найти общий язык? Поладить бы, — мельник характерно потёр большой и указательный пальцы вместе. — Надо как-то решать вопрос с этим следствием.

Хмыкнув я отозвался:

— Да ты просто мысли мои читаешь.

И, понизив голос, сказал:

— Нашёл я кое-что. Тайник Гривина. Похоже, он там свою добычу прятал. Нашёл и припрятал неподалёку.

Глаза мельника алчно блеснули:

— Неужто!..

— Именно. Часть уйдёт на то, чтобы с дознавателем договориться. А тебе, Степан, если расскажешь правду на допросе, тоже доля достанется. Подтвердишь про покушение и про всё остальное.

— А где?.. — он нервно облизнул губы. — Где спрятано-то?

— За частоколом, в лесу на севере. Место верное. Никто не найдёт. Как стемнеет, заберу — и дело с концом.

— Это дело благое… благое, — мельник часто закивал. — Вы ж о деревне печётесь, не то что прежний староста. Тот только свой карман набивал, а вы и охотников вооружили, и частокол обновляете… — он понизил голос. — Ежели для спасения нашего воеводы толику золота потратить придётся — так это дело доброе. Главное, чтоб всё уладилось.

— Вот и я так считаю. Ладно, бывай Степан. О нашей беседе молчок!

Распрощавшись с мельником, я направился к другим приметным избам. С плотником Михеем у ворот его двора пообщался, с бабкой Агафьей у колодца пересёкся.

Попутно узнал, что жителей Угрюмихи таскали на допрос по одному, словно на казнь. Каждого вызывали отдельно, и люди, съёжившись, шли к Волкову, боясь неосторожным словом навредить мне, себе или соседям.

Василисе, когда та на заднем дворе вздыхала, тоже на ушко «секрет» поведал. Девушка крайне изумилась. Митяю, который слишком пристально смотрел мне вслед, небрежно бросил про найденный клад.

Люди охали, глаза округляли, жадно облизывались. Каждому я строго-настрого наказывал держать язык за зубами и на допросе только правду говорить. Селяне с жаром обещали, на мою щедрость надеялись.

Слух непременно дойдёт до ушей Волкова, ведь предатель захочет лично поведать о том своему куратору. Вот только воспользоваться магофоном у паскуды не получится.

В обычной ситуации доносчик возможно поостерёгся бы, но уж больно сочный шмат мяса я кинул перед будкой с цепным псом. Он не сможет подобное проигнорировать, ведь этим не только повысит собственную ценность в глазах дознавателя, но и поможет ему покончить со мной одним махом.

Не нужно никаких доносов, не нужно улик. Я покину территорию Угрюмихи, чтобы забрать деньги, а значит, нарушу комендантский час. Меня можно будет совершенно законно убить на месте.

Солнце уже скрылось за горизонтом, на Угрюмиху опускались вечерние сумерки. В избах зажигались тусклые огни, в каком-то хлеву надрывно блеяла коза.

Я сидел в своей комнате, а снаружи дом воеводы стерегло аж трое бойцов, что ещё раз доказывало, доносчик не успел пообщаться с Лукой Северьяновичем. Иначе бы тот наоборот облегчил мне путь наружу.

Внутри разгоралось мрачное удовлетворение. Семена раздора посеяны, оставалось ждать всходов. Если предатель попался на приманку, то сегодня он себя точно выдаст.

Прикрыв глаза, я потянулся мыслями к сознанию Скальда. Почти сразу перед внутренним взором возникла картина деревни с высоты птичьего полёта. Ворон парил над домом бывшего старосты, где сейчас расквартировался Волков.

С того момента, как птаха обрела возможность говорить у нас даже толком не было минутки, чтобы свободно пообщаться. А вопросов у меня к нему накопилась масса.

«Ну что там, приятель?» — мысленно спросил я у птицы.

«О, какие люди! — ворчливый голос фамильра напоминал скрип половицы. — Сам хозяин соизволил поинтересоваться делами своего самого верного, самого преданного, самого замерзающего слуги!» — ворон театрально всхлипнул. — «Знаешь, у меня уже сосульки на хвосте. Это мешает летать! Скоро превращусь в ледяную статую — поставишь меня у входа вместо фонаря».

«Скальд!..»

«Нет, ты только представь: чудесная, уникальная, дивная птица, вместо того чтобы греться у камина и вкушать деликатесы, торчит тут как дурак. А всё почему? Потому что некоторые скряги жалеют божественных орешков!»

Я закатил глаза:

«Будут тебе орешки. И даже…»

«Солёные?» — тут же встрепенулся ворон.

«Да, солёные. И даже пару кристаллов…»

«Эссенции⁈» — в мысленном голосе прорезались жадные нотки. — «Погоди-ка. А с чего такая щедрость? Что-то тут нечисто…»

«Просто нужно следить за домом и выяснить личность предателя».

«Ха! Я так и знал! Нет чтобы просто побаловать испытанного, надёжного друга, обязательно нужно что-то взамен! Ты пойми, у меня лапки замёрзли. ЛАПКИ! Я уже час как чихаю! Вороны вообще не должны чихать!»

«Ну раз так, — протянул я, — придётся обойтись без орешков. И без кристаллов. Да и вообще, если меня убьют, тебе придётся искать нового хозяина. Интересно, кто ещё будет терпеть твоё брюзжание и…»

«Что⁈ Нет-нет-нет, погоди!» — Скальд заметался в воздухе. — «Я передумал. Лапки уже совсем согрелись. И вообще, чудесная погода для полётов! Смотрю-смотрю, не отвлекай!»

Не прошло и четверти часа, как ворон издал торжествующий клёкот:

«Эй, скупердяй! Кажется, я что-то нашёл. И не забудь — орешки должны быть КРУПНЫМИ и СОЛЁНЫМИ!»

Я тут же напрягся, всматриваясь в передаваемую им картинку.

По пустынной улочке крался какой-то закутанный в тёплую одежду человек. Он или она остановился аккурат возле дома Волкова и нерешительно затоптался на месте, ожидая пока дознаватель впустит его. Возле крыльца маячили две мрачные фигуры — драгуны в карауле, один из которых предупредительно стукнул по двери.

Тем временем Скальд бесшумно спикировал к дому и, отыскав прогнившую доску, протиснулся в подпол. Азарт забурлил в крови. Разгадка была всё ближе.