Император Пограничья 2 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 19

Я уже собирался отправиться на покой, когда со стороны частокола раздался громкий окрик караульного. Пришлось отправиться на шум, чтобы понять, что случилось.

— Трое людей за воротами, — объявил дежурящий на посту Митяй.

— Бздыхи? — уточнил я.

— Хм… нет. Левый вроде тот мужик, что к нам недавно заходил. Как его… Евсей?

— Впустите! — послышался негромкий крик из-за ограды. — Мы из Дербышей!

Когда ворота распахнулись, в полутьме я действительно узнал знакомую фигуру Евсея — охотника, посетившего нас несколько дней назад. Рядом с ним шли ещё двое — один в такой же простой белоснежной охотничьей одежде, а другой, шагавший впереди, — под тулупом имел добротный кафтан, расшитый по воротнику. Такой наряд в глуши выглядел неуместно.

— Кто-то пожаловал? — сонно спросила подошедшая сзади Василиса, потирая глаза.

Как-то незаметно сбоку нарисовался и Борис, держа руку на рукояти ножа.

— Староста Прокоп из Дербышей, — представился мужчина в кафтане, сделав шаг вперёд. — Прибыл к воеводе Платонову по важному делу.

— В такой час? — хмуро спросил Борис, бросив на меня вопросительный взгляд.

Я молчал, внимательно изучая пришедших. Что-то в их позах, в напряжённых лицах говорило о крайней срочности.

— Что стряслось? — спросил я прямо, подходя ближе.

Прокоп судорожно выдохнул, и в свете луны я заметил, что его лицо покрыто мелкими каплями пота, несмотря на холодную ночь. Они спешили сюда. Едва не бежали.

— Беда, господин воевода, — голос его дрогнул. — В деревне… люди стали пропадать. По одному. Бесследно. А сегодня… сегодня мы нашли первое тело. Точнее, то, что от него осталось.

Он протянул мне свёрток, завёрнутый в холстину. Развернув его, я увидел нечто, заставившее меня мгновенно напрячься — человеческую руку, отсечённую по плечо, с почерневшими венами, пронизывающими кожу, словно корни мёртвого дерева.

Скальд, сидящий на ближайшей крыше, тревожно закаркал.

«Что-то не так, — эхом отозвался его голос в моей голове. — Это не простой Бездушный. Это нечто иное».

«Верно, — спокойно согласился я, бросив единственный понимающий взгляд на мёртвую конечность, — иное».

— Пойдёмте, — бросил названным гостям. — Не стоит обсуждать подобное на улице.

Я провёл гостей в дом воеводы, жестом пригласив их к столу. Борис, как всегда настороженный, встал у дверного проёма, скрестив руки на груди. Василиса, зевая, опустилась на скамью, но в её глазах уже мелькало любопытство. Захар засуетился, подкидывая дров в печь и ставя воду для чая. Скальд тяжело опустился на моё плечо, устроившись так, чтобы видеть всех присутствующих.

— Располагайтесь, — сказал я, указывая гостям на лавку. — Сейчас обсудим ваше… открытие.

Прокоп сел, нервно поглядывая на свёрток, который я положил на стол. Его спутники — Евсей и второй охотник — выглядели не менее встревоженными. Лица осунувшиеся, под глазами тени — видно, что в последние дни им было не до сна.

— Расскажите всё по порядку, — потребовал я, обращаясь к старосте. — Когда началось? Кто пропал? Что именно заставляет вас думать, что это не обычные Бездушные?

Староста провёл ладонью по усталому лицу, собираясь с мыслями.

— Первый исчез неделю назад — Семён, охотник, — начал он. — Не вернулся с охоты. Поначалу решили, что заблудился или с Бздыхом столкнулся, как обычно. Отправили поисковый отряд, но — ничего. Ни тела, ни следов борьбы.

— А потом? — подтолкнул я его к продолжению.

— Через два дня пропал Демьян, — голос старосты дрогнул. — Пошёл за хворостом недалеко от околицы. Жена видела, как он вошёл в лес… и всё. Снова ни следа. Вчера утром не вернулась Аннушка вместе с дочкой… Собирали грибы почти за частоколом. На десяток шагов в лес вошли.

— Все жертвы пропали в разное время суток? — уточнил я, отмечая закономерность.

— Да. Семён — ближе к вечеру, Демьян — после полудня, Агафья — с утра, — кивнул Прокоп. — Но есть ещё кое-что странное.

— Что именно?

— Животные, — мрачно произнёс староста. — После третьего исчезновения все домашние собаки в деревне отказываются выходить за околицу. Воют по ночам, жмутся к домам.

Ольховская от испуга хихикнула и суетливо продекламировала:

♪ Потом у коров пошёл ни на что не похожий приплод

То ли птицы в лесах молчат, то ли всем кажется так

В колодцах яркие цвета, не слышно даже цикад ♪

В ответ на повернувшиеся к ней лица и удивлённо вскинутые брови всех собравшихся, она смущённо добавила:

— Простите. Нервы. Просто песенка одна вспомнилась…

— И теперь главное. Чья это рука? — спросил я, указывая на свёрток. — Удалось опознать, кому она принадлежит из пропавших?

Прокоп обменялся взглядами с Евсеем и покачал головой:

— Не удалось, господин воевода.

— И не удастся, — припечатал я. — Это не рука одной из жертв.

По комнате пронеслось недоуменное перешёптывание. Василиса подалась вперёд, недоверчиво глядя на меня.

— Как это — не жертвы? — спросила она резко. — А чья тогда?

Я развернул холстину, внимательно изучая отсечённую конечность. Всё сходилось.

— Это рука Химеры, — произнёс я, наконец. — Или, как их ещё называют, Аберранта.

Второй термин использовали франки и бретонцы в моём прошлом мире, когда мы столкнулись с подобным существом на северных границах.

— Химеры? — Василиса нахмурилась. — Кажется, я встречала это слово в одной из книг отца, когда была маленькой, но там было слишком мало контекста, чтобы понять, о чём речь.

— Это маг, переживший слишком «близкую» встречу с могущественным Бздыхом, — пояснил я, аккуратно возвращая руку на холстину. — Как минимум, второго ранга. Такое происходит, если у мага высосали не всю душу, но солидную её часть, и ему всё же удалось отбиться от Бездушного и выжить.

Я обвёл взглядом присутствующих. Лица выражали смесь ужаса и недоверия.

— Однако потеря жизненной энергии и части души безвозвратно калечит психику такого мага, — продолжил я. — Он гораздо опаснее обычного Бездушного, потому что сохраняет достаточно разума, чтобы не стать неразумным животным, ведомым инстинктами, а также сохраняет возможность использовать магию, но теряет человеческую мораль и ограничения.

— Прохор, — Василиса покачала головой, — откуда ты знаешь о подобном? Я даже в академии не слышала о таком.

— Доводилось встречать информацию, — равнодушно ответил я. — Это редкий случай, поэтому тебе и незнаком. Где именно нашли руку?

Староста обратил взор на второго охотника, чьё имя, я так и не узнал. Тот почесал голову и произнёс:

— Руку нашёл я. В часе ходьбы от деревни на северо-восток. Её тащил волк. Худющий, грязный, но не Бздых. Видимо где-то отыскал её и с голодухи хотел сожрать.

Не врёт, судя по голосу.

Прокоп прокашлялся, привлекая моё внимание, его взгляд метался между мной и жуткой находкой.

— Почему вы убеждены, что это именно химоза… — он запнулся, — … химера?

— Есть четыре ключевых признака, — я поднял руку, загибая пальцы. — Во-первых, обратите внимание на срез — идеально ровный, произведённый не топором или ножом, а, скорее всего, магическим инструментом. Сам пострадавший и отсёк конечность. Вероятно, в попытке спастись.

Я перевернул руку, указывая на потемневшие вены:

— Во-вторых, характер почернения. У обычных Бездушных вены темнеют равномерно по всему телу. Здесь же видны узлы концентрации возле магических энергоканалов — вот здесь, здесь и здесь, — я показал на запястье, локтевой сгиб и выше. — Это указывает на то, что пострадавший был магом и его тело сопротивлялось трансформации.

Василиса наклонилась ближе, её пальцы зависли над рукой, не касаясь почерневшей плоти.

— В-третьих, — продолжил я, — видите эти светящиеся прожилки вдоль черноты? Это следы магического сопротивления — активная борьба энергии мага с заражением.

— А четвёртый признак? — спросил Борис, подходя ближе.