Клинков 2. Последний хаосит (СИ) - Гато Макс - Страница 13

На эту выспреннюю речь несколько человек в зале хмыкнули. Даже один из членов Совета презрительно усмехнулся, слушая эту чушь. Что несет этот лысый клоун? Какая «наша»? Он ведь вообще не Володин, просто родной брат жены Главы Рода, который переехал сюда да так и остался на побегушках у стервы сестры — Островский кое-что поведал об этом человеке.

— Мы приняли их в семью, — продолжил Петр, — и чем они нам отплатили? Не благодарностью, не почтением, не добром, но ложью и предательством. Сергей и Ирина нарушили, уничтожили в корне доверие Рода. И пусть наш с вами Род и станет им судьей.

А ведь немалая часть его слушала и согласно кивала. Надо отдать уроду должное — Петр, если опустить моменты с его причислением себя к Роду Володиных, давил на правильные рычаги в своей речи. А большинство, насколько я понимаю, итак недолюбливало ребят и придерживалось — бастардов надо выставить за дверь. Желательно — пинком под жопу.

Здоровяк с Пятью Звездами, шагая для своей речи, бросил на Петра полный отвращения взгляд. От мужчины почти физически чувствовалось, как у него чешутся руки прибить эту мокрицу в куштуне.

Почувствовал это и Пётр, боязливо отошедший чуть подальше. Интересно, кто этот мужик, что так радеет за своих подопечных? Большинство явно против ребят, а он не побоялся пойти против мнения толпы и даже вызвался их защищать. Уважаю.

Вот только если Петр, в целом, своей речью всё же смог задать правильный настрой присутствующим здесь членам Рода, то здоровяк разочаровал. С первых слов стало ясно, что толкать речи — это не его призвание.

Он говорил короткими фразами, делал большие паузы, а вся суть его короткой речи сводилась к тому, что ребята они хорошие и не могли, ну просто не могли так сделать. И всё это — в максимально неинтересной манере…

Слава Хаосу, у Иры с Серегой есть я и моя волшебная склянка с зельем. Иначе их бы спасло только чудо.

Хотя-я… Может, я и есть их чудо?

В зал начали приглашать свидетелей.

— Напоминаю — за ложь здесь, на Родовом суде, пойманному на лжесведетельстве полагается от пяти до двадцати плетей на усмотрение суда. Сейчас последний шанс отказаться и уйти — после же никакие оправдания приниматься к сведению не будут. Уходите или остаетесь?

Именно эта речь и этот вопрос звучали перед тем, как вызванные свидетели начинали говорить. И каждый из них соглашался, кивал и лишь потом начинал говорить. Вот только что-то мне подсказывает — если ребята выиграют суд, то быть всем этим бедолагам поротыми…

— Да, я совершенно точно оставлял зелье в Хранилище, — говорил один из главных слуг. — И доступ к нему есть только у членов Рода.

Ему сыпались вопросы, но он стойко продолжал.

— Сергей и Ирина потеряли право на получение зелья и были заметно раздосадованы и даже раздражены. Помнится, Сергей сказал, что это «несправедливо»…

Первый же свидетель в подробностях описал факты. Вот только вопросы обвинителя повернули их так, что сомнений не оставалось — зелье было в Хранилище. Серега с Ирой были задеты потерей. Они были двумя звездами. Зелье пропало перед тем, как они ушли в Зону. Вернулись они на звезду выше.

И пусть защитник и задавал логичные вопросы, но в глазах стороннего наблюдателя было мало сомнений — причина для кражи была. И уровень они повысили. Не знаю, убедило ли это Совет, но аргументы были весомые.

Защитник ничего не мог противопоставить обвинителю. Особенно, когда начали выступать следующие свидетели. И каждый раз повторялось одно и то же.

О, как хотел, как страстно желал здоровяк вцепиться в Петра и выбивать из него дерьмо до тех пор, пока тот не перестанет подавать хотя бы малейшие признаки жизни!

Но, увы, подобное только сделало бы ситуацию ещё тяжелее.

— Уходите или остаетесь?

— … конфликт, действительно, был, — отвечал на вопрос один из наставников Рода. — Да они вообще частенько с Николаем и Людмилой ссорились. На прошлой неделе. Да на той, до нее. Невзлюбили их отчего-то…

Говорил ли наставник правду? Скорее всего. Соревнование между бастардами и законными наследниками в Роду дело обычное. Вот только последующее действие в виде кражи это соревнование не подтверждает. Напрямую.

И вновь прозвучал привычный вопрос.

— Уходите или остаетесь?

— … осколки стекла действительно нашли в комнате Сергея, — уставившись в пол проговаривала горничная, а затем показала перебинтованный палец. — Я, кхм, даже порезалась. Не ожидала, что под ковром будет стекло…

Петр раз за разом задавал правильные вопросы, ведущие к единственно возможному заключению. Виновны.

Защитник отбивался как мог. Пусть показания и не были однозначно убедительными, но на этапе перекрестного допроса он проигрывал на голову. Не был воин Пяти Звезд также ловок в риторике, как Петр, совсем не был.

— … совершенно неблагодарные дети, — пожилая нянечка давала свою характеристику Володиным. — озорные, шебутные, да частенько таскали у меня мелочи и сладкое…

Время летело быстро. И свидетель за свидетелем выходили к трибуне и им давали слово. Пусть иногда проскальзывало другое мнение, особенно у свидетелей защиты, но едва ли этого было достаточно.

Именно здесь и сейчас, в зале суда проявлялась одна из граней дворянства. Что толку, если ты сильнее на поле сражения, но не можешь отстоять свою правоту? Это такая же битва как на клинках — настоящая, кровавая и беспощадная. Где ставкой была судьба двух моих друзей.

Внутри меня кипел Хаос. В висках стучало. Магия едва не выплескивалась наружу, но я держал ее в узде. Нет уж. Не дождетесь. Посмотрим еще, как вы запоете.

— Свидетелем защиты вызывается… — судья перелистнул страницу и назвал имя, — Максим Клинков!

Мое имя. Пока я поднимался и шел к трибуне я заметил, что Серега с Ирой удивленно обернулись. Была в их глазах какая-то безнадега, сменившаяся с моим появлением каплей надежды.

Я подошел к трибуне.

Я буквально спиной чувствовал чувствовал взгляды. И ощущал мощное внимание семерых магов и воинов из Совета. Самых сильных Володиных.

В зале в очередной раз раздался голос судьи. На этот раз он обращался ко мне.

— Напоминаю, — за ложь здесь, на Родовом суде, пойманному на лжесведетельстве полагается от пяти до двадцати плетей на усмотрение суда. Сейчас последний шанс отказаться и уйти — после же никакие оправдания приниматься к сведению не будут. — Уходите или остаетесь?

Я спокойно встретил на себе взгляд пытливых глаз судьи. Из зала он выглядел немного по-другому.

— Остаюсь, — коротко ответил я.

— Хорошо, — кивнул судья, — тогда, перейдем к…

— Более того, — прервал судью я, усмехнувшись, — взываю к Силе и Слову — все, сказанное мной во время суда, будет правдой.

Я воззвал к Хаосу внутри меня, закрепляя обещание собственной маной. Теперь, если я нарушу слово, то меня ждет откат с печальными последствиями.

В зале повисла тишина. Осязаемая, едкая, плотная тишина. Я взглянул на Совет и увидел столько же одобрительных кивков, сколько и суровых, посерьезневших лиц. Только что я магией заверил, что не солгу во время слушания. И это было ключевым отличием от показаний предыдущих свидетелей. Никакой чародей в здравом уме не стал бы без крайней нужды использовать воззвание к силе — подобное никогда не проходит даром.

Магия это нечто большее, чем мана, циркулирующая внутри мага. Это нечто, связанное напрямую с самой душой, с самой нашей сущностью — и никто не способен предугадать точно, как она среагирует на воззвание к ней. Сила и Слово — простейшее, древнейшее и одно из самых рискованных видов обращений к этой загадочной силе. Регулировать и решать, насколько я искренен и честен в данном случае будет самый неподкупный и непредсказуемый из возможных судей — моя магия, самая моя суть. И откат может меня настигнуть даже в том случае, если формально, на мой собственный взгляд я буду во всем прав — но самая моя суть узрит, что где-то, хоть в самой малости я солгал.