Царь нигилистов 6 (СИ) - Волховский Олег - Страница 38

— А теперь? — поинтересовался Энгельгардт.

— А теперь я прочитал ваши статьи. Александр Николаевич! Анилиновые красители — это в высшей степени перспективно, и я не хочу вас отвлекать от этой темы. Они у вас есть, кстати?

— Да, конечно, — кивнул химик, — пойдёмте!

Он открыл шкаф и достал баночку с порошком розовато-сиреневого цвета.

— Это мовеин, Ваше Императорское Высочество! Получен английским химиком Уильямом Перкиным четыре года назад из сульфата анилина. Первооткрывателю было 18 лет. А за год он уже наладил производство. Первый искусственный пурпур!

— Угу! — усмехнулся Саша. — Больше не царский цвет.

— Есть ещё! Смотрите: это фуксин!

Он нагнулся, открыл деревянные дверцы нижней части шкафа и вынул оттуда металлическую коробочку. В ней были зеленоватые кристаллики.

— Света боится? — предположил Саша.

— Да.

— Мне казалось, что фуксин должен быть цвета фуксии, — заметил Саша.

— Он и есть, — сказал Александр Николаевич.

Отсыпал несколько кристалликов в колбу и капнул туда воды. И она приобрела оттенок марганцовки.

— Фуксин получил польский химик Якуб Натансон, — прокомментировал хозяин лаборатории, — почти одновременно с мовеином.

Саша кивнул. Очень польский химик… Как бы убедить папа́ окончательно отменить черту осёдлости?

— Только осторожно, Ваше Императорское Высочество, — предостерёг Энгельгардт. — Это сильный яд.

— Отлично! — сказал Саша.

— Отлично? — переспросил Энгельгардт.

— Яд — значит, может обладать противомикробной активностью, — объяснил Саша. — Будем проверять. Александр Николаевич, у меня две фармацевтических лаборатории: в Петербурге и Москве. Питерскую возглавляет Николай Агапиевич Андреев, а московскую Николай Васильевич Склифосовский. Оба врачи. Николая Васильевича вместе с его лабораторией я собираюсь перетащить в Питер, и объединить обе лаборатории в один институт. Но пока можете отправить в обе лаборатории немного фуксина, я хочу, чтобы они его сразу проверили, немедля.

Энгельгардт кивнул.

Саша написал адреса.

— Для вас у меня два направления работы. Первое: пенициллин, второе: производные анилина. Потяните оба?

— Мне кажется, выделение пенициллина не должно быть таким уж сложным делам, ведь лекарство уже есть, — подключился к разговору интеллигентный Соколов.

Саша покачал головой.

— Не обольщайтесь. Просто выпарить его скорее всего не удастся, он этого не перенесёт. Так что год, по самым оптимистическим оценкам. Скорее, несколько лет. Но можете набирать столько лаборантов, сколько понадобится. Хоть весь химический факультет. Деньги будут.

— Думаю, возьмёмся, — сказал Соколов.

— Ваши работы, Николай Николаевич, я, кстати, тоже читал: «О водороде в органических соединениях». Точнее просматривал под руководством Ходнева, если уж честно. Но я понял про что. Глицериновая кислота — это интересно, но для меня пока лекарства актуальнее. Хотя, может быть, я чего-то не знаю, и для лекарств её тоже можно как-то использовать. Пока у меня ассоциации только на взрывчатку.

— Нитроглицерин получается из глицерина при соединении с азотной кислотой, — заметил Соколов. — Им занимается академик Зинин.

— Мой учитель, — добавил Энгельгардт.

— Познакомите? — спросил Саша.

— Я ему напишу, — пообещал Александр Николаевич.

— Пусть приходит на чай, — сказал Саша. — Взрывчатка нам понадобится обязательно. Для строительства дорог.

И подумал: «Может и без Альфреда Нобеля обойдёмся?»

— Я не собираюсь изменять вам с Зининым, как учителем химии, Алексей Иванович, — заметил Саша.

— Это будет правильно, когда мы перейдём к органической, — сказал Ходнев. — Думаю, примерно через полгода.

— Хорошо, — сказал Саша. — Что касается производных анилина, финансирование будет за счёт «Фонда борьбы с туберкулёзом». В попечителях папа́, мама́, цесаревич, Елена Павловна, граф Строганов и я.

— Вы думаете, что анилином можно лечить чахотку? — спросил Энгельгардт.

— Я не знаю, но хочу попробовать. И не только чахотку. Чахотка — дама упорная, уж если пенициллин её не берёт. Будем всё проверять. То есть схема работы такая: вы синтезируете всё, что удаётся синтезировать с помощью анилина, присылаете в мой институт микробиологии, а мы со Склифосовским и Андреевым проверяем.

— «Институт микробиологии»? — улыбнулся Соколов.

— Угу! — кивнул Саша. — Может быть стоит объединить с институтом биохимии.

— А это что за учреждение?

— «Институт биохимии» — это вы с профессором Соколовым, — сказал Саша. — Правда папа́ о нём еще не знает и добро не дал. Но даст, я уверен. И у меня есть ещё одна идея финансирования анилинового проекта…

— Я могу написать московским промышленникам: Морозовым и Гучковым. Им ведь нужны красители для тканей.

Вечером, вернувшись из лаборатории, Саша сел за письма:

"Любезнейший Савва Васильевич! — начал он. — Сегодня я был в химической лаборатории Энгельгардта и Соколова у нас в Петербурге.

Это учёные, которые занимаются соединениями анилина, вещества, из которого уже получены два красителя для тканей: пурпурный мовеин и фиолетовый фуксин.

Я уверен, что цветов гораздо больше.

У меня к этим веществам медицинский интерес. Все они достаточно ядовиты, чтобы стать основой для лекарств.

Лаборатория нуждается в финансировании. Некоторую сумму вносит моя тётя Елена Павловна, мой дядя Константин Николаевич, возможно, казна, а также цесаревич и я. Но она касается другого направления работы: выделение пенициллина — лекарства, с помощью которого мы смогли вылечить моего кузена Николу и генерала Ростовцева.

Красители — это второе направление работы. Насколько вы заинтересованы в дешёвых искусственных красках? И готовы ли финансово поучаствовать?

Ваш Великий князь Александр Александрович.

P. S Рыжий кот Киссинджер вырос, растолстел, стал ещё пушистее и отлично ловит мышей".

Саша усомнился в том, что Савва Васильевич поймёт словосочетание «химическая лаборатория», но, с другой стороны, мужик умный. В крайнем случае спросит у сыновей, внуков или младшей тигрицы.

Саша запечатал письмо и написал ещё два: Гучкову и Солдатенкову, меняя только обращения и выкинув отчёт об успехах Киссинджера.

Отдал Митьке с поручением отправить по почте и, как всегда в таких случаях затосковал о личном фельдъегере, телеграме и вотсапе.

В воскресение после церковной службы к нему подошёл Кошев и вручил письмо. Оно было от Елены Павловны.

Вскрыл его Саша уже у себя в комнате. Внутри первого конверта, украшенного тётушкиным гербом, был ещё один попроще и записка от Мадам Мишель.

«Милый Саша! — писала Елена Павловна, — это пакет от Пирогова, он просил передать его тебе, минуя почту».

Стало не по себе. С чего это Николай Иванович решил шифроваться? Состав пенициллина интересен Третьему Отделению?

Саша вскрыл конверт, благо Гогель был у себя.

"Ваше Императорское Высочество! — писал Пирогов. — В Киеве арестования. Началось с Харькова. 26 января был арестован по доносу некоего помещика Гаршина студент Завадский.

Эту историю сочли сначала частным делом, но во время обыска у Завадского нашли возмутительные бумаги, и он был тут же арестован.

1 февраля уже у нас в Киеве было арестовано ещё несколько человек. Видимо, его знакомых. Это те студенты, которых весной позапрошлого года исключили из Харьковского университета, и они поступили в Киевский. Среди них Яков Бекман, сотрудник частной газеты «Киевский телеграф», где он вёл политическое обозрение, человек в высшей степени даровитый, симпатичный, пользовавшийся уважением и студентов, и университетского начальства.

Бекман ещё осенью увлёкся вашей идеей студенческих советов и решил организовать такой у нас в университете Святого Владимира.