Царь нигилистов 6 (СИ) - Волховский Олег - Страница 34

— Жаль, церкви можно строить по любому поводу. Они никак не указывают на жертвы чумы.

— Мне осталось только сказать, что чуме часто предшествовали извержения вулканов. Её даже связывали с отравлением вулканическими газами.

— Вулканы могут иметь отношение, — сказал Саша. — Пепел от очень сильного извержения может долго находиться в воздухе и не пропускать солнечные лучи, что приводит к похолоданию. В результате грызуны пустынь и степей, всякие тушканчики и суслики, могут мигрировать на север и переносить чуму. Дело в том, что они — естественных резервуар болезни, и могут долго носить в себе бактерию, не погибая. И успевают многих заразить. К тому же местное население не брезгует есть их мясо.

— Да, недавно приходили вести из Китая. Там опять случаи чумы.

Раздался стук в дверь. Саша послал Кошева открыть, и в комнату вошёл Никса.

— Ты пропустил всё самое интересное! — сказал Саша. — Николай Иванович прочитал мне совершенно роскошную лекцию про чуму!

— Про чуму, да? — переспросил Никса.

Он, кажется был взволнован и бледнее обычного.

— Николай Иванович, — сказал он. — Я знал, что вы у Саши, я искал вас. У меня к вам просьба.

— Чем могу служить, Ваше Императорское Высочество? — спросил Пирогов.

Никса стал расстёгивать воротник.

— Не посмо́трите?

— Опять золотуха?

Брат кивнул.

На шее, в том же месте, где и полтора года назад, кожа у Никсы приобрела лиловый оттенок и были видны бугорки с гноем.

Пирогов поближе пододвинул подсвечник с горящими свечами и внимательно смотрел на золотушное воспаление.

— У тебя же совсем всё прошло! — сказал Саша.

— Да, — кивнул Никса, — после ртутной мази Николая Ивановича и Гапсалы. Но в ноябре началось опять.

— Что ж ты молчал? — спросил Саша.

— Ты занимался спасением Николы, а потом Ростовцева.

— А Шестов твой, куда смотрит?

Николай Александрович Шестов — полный тёзка Никсы — был молодой врач, которого приставили к брату после совершеннолетия и назначили лейб-медиком.

На должность Шестов попал по рекомендации Енохина и приходился последнему племянником.

— Шестов считает золотуху наследственной, — объяснил Никса, — и ни в какой туберкулёз не верит. Говорит, что у меня флегматичная конституция и золотушная предрасположенность.

— А про мазь Николая Ивановича ты ему сказал?

— Да. Но у меня не сохранился рецепт. Он посоветовал мне попросить новый.

— Я пришлю перекись водорода из Второго Сухопутного госпиталя, — сказал Пирогов, — мы её уже используем. Должна помочь. И Александр Александрович не будет волноваться по поводу дихлористой ртути.

— Николай Иванович, а вы не могли бы мне всё-таки ещё раз выписать тот рецепт? — попросил Никса. — Ртутная мазь точно помогала.

— Хорошо, — кивнул Пирогов.

И вырвал листок из своей записной книжки.

— Минуту, — попросил Саша.

И принёс с соседнего стола несколько листов бумаги и копирку.

— Два на сулему, чтобы у Никсы оставался рецепт, — сказал Саша. — В крайнем случае, Шестова уговорим. Если это будет ещё Шестов. И два на перекись.

И проложил копирку между листами.

— Перекиси ещё нет в аптеках, — заметил Пирогов.

— Скоро будет, не сомневаюсь, — сказал Саша.

— А что это? — спросил Николай Иванович, глядя на копирку.

— Пишите, — сказал Саша. — На втором листе отпечатается копия. Английская вещь.

Пирогов усмехнулся и выписал два рецепта.

— Спасибо! — поблагодарил брат.

— Так, Никса, — проговорил Саша, — давай так договоримся. В случае любых медицинских проблем ты ставишь меня в известность. И не через два месяца, а как только, так сразу.

— Сашка! Тебе не кажется, что тебе не по чину читать мне нотации?

— Не кажется. Ещё как по чину! Как твоему потенциальному подданному. Ты понимаешь, что твоя жизнь тебе не принадлежит?

— Твоя тоже.

— Да, ладно! Я же не цесаревич.

— Ты — нечто большее.

— Я никаких присяг не приносил, в отличие от тебя.

— Там не было фразы: «В случае медицинских проблем клянусь и обещаюсь перед святым Евангелием тут же сказать Сашке».

— Упущение, — заметил Саша. — Надо было вписать.

Никса усмехнулся и развёл руками.

— Уже никак.

— А ты не хочешь Шестова выгнать? — поинтересовался Саша.

— Он довольно приятный человек, умный, обходительный, неплохой собеседник…

— А врач? По мне так хоть пусть матом разговаривает, лишь бы дело своё знал.

— Это не я решаю.

— Я поговорю с папа́?

— Ну, попробуй…

Саша обнял Никсу на прощание, хотя знал, что золотуха заразна. Но всё равно не мог не обнять.

Пирогова попросил остаться.

— Инфекция где-то у него внутри, — сказал Саша, когда брат ушёл. — Мы только снимаем симптомы. И они будут возвращаться вновь и вновь.

— Вы знаете лекарство, Ваше Императорское Высочество? — спросил Пирогов.

— Нет. Если это не пенициллин, то нет. Золотуха часто переходит в чахотку?

— До сих пор эти болезни вообще не связывали друг с другом.

— Чем сейчас лечат чахотку?

— Свинец, ртуть, мышьяк.

— Понятно, — усмехнулся Саша, — значит, пока нет непосредственной угрозы жизни, лучше не суетиться.

— Непосредственной угрозы жизни нет. Сама по себе золотуха редко приводит к смерти. Хорошо бы конечно тёплый климат, горный воздух и хорошее питание. Петербург — не самый лучший вариант.

— Я знаю, — кивнул Саша. — Мне бы родителей в этом убедить.

Когда Пирогов ушёл, Саша не успокоился. Он взял лист бумаги и выписал противомикробные средства, которые помнил из прошлой жизни:

Пенициллин;Ампициллин;Азитромицин;Амоксиклав;Стрептомицин;Стрептоцид;Сумамед;Таваник;Левомицетин;Аугментин;Сульфадиметоксин;Бисептол.

Какие из них помогают от туберкулёза и из чего их делают, он понятия не имел. К тому же подозревал, что часть названий вообще торговые марки, которые могут быть никак не связаны с действующим веществом.

Подумал, что если пенициллин из плесени, то и другие антибиотики могут быть из грибов. Достал с полки каталог, подаренный Балинским: «Systemamycologicum».

Явился Гогель.

— Александр Александрович, десять. Вам пора ложиться спать.

— Да, да, конечно, Григорий Фёдорович. Ещё полчаса.

Как же хорошо, что гувернёр больше не спит с ним в одной комнате!

Гогель заглянул в книгу.

— Это латынь, — заметил он.

— Конечно, латынь, — не стал отпираться Саша. — Каталог всех грибов, известных науке в данный момент времени. Николай Иванович упомянул мне одно лекарство, я хочу понять не связано ли оно с грибами.

— Вы что-то понимаете?

— У меня словарь есть, — сказал Саша.

И вытянул с полки словарь.

— Хорошо, полчаса, — смирился Гогель.

Через полчаса Саша задул свечу и лёг в постель. Гувернёр вернулся, и убедился, что подопечный спит.

Но заснуть Саша не смог. Через четверть часа он снова зажёг свечу и просматривал каталог до пяти утра. Ничего похожего не было. Даже созвучного ничего!

Склифосовский уехал в Москву сразу после Водосвятия, в тот же день, когда Ростовцев вышел на службу.

Всё прошлое лето после приезда Великого князя, наученный горьким опытом, он проверял и перепроверял результаты. Брал кровь, мокроту и частицы тканей от свинок, умерших после прививки его бактерии, которую Александр Александрович окрестил «палочкой Склифосовского». Николай Васильевич с названием не согласился и предпочитал просто: «туберкулёзная бактерия» или «туберкулёзная палочка».

Свинки умирали. Он брал от них частицы тканей, выращивал новые штаммы бактерий и проверял снова. Основная группа, контрольная группа. Точные записи с датами и временем. Точные описания всех наблюдений. Статистика, таблицы. Как у Пирогова в его великолепных книгах по хирургии.

Результат повторялся неизменно, снова и снова.