Нам не светит «Долго и счастливо» - Райц Эмма - Страница 11

– Сомневаюсь, что подобное прощают, Джордж, – Дэвид медленно выпускает густую горьковатую струю табачного дыма. – Стивен, малыш, ты бы простил меня, сдай я тебя под залог своих финансовых безумств?

– Я бы тебя пристрелил, папуль.

Оба оглушительно хохочут. Охранники уверенно вторят хозяевам, но чуть тише.

– Ответ неверный. Я бы никогда в жизни не опустился до подобного унижения. Это не в духе Картеров. За свою семью мы бьёмся до последнего вдоха. Поэтому, милая Реми, считай, что тебе невероятно, нет, даже безумно повезло стать одной из нас. Наша фамилия подобна самому надёжному бронежилету. Теперь понимаешь, почему мне… хм… немного обидно видеть тебя… вот такую?

– Понимаю, – смаргиваю последние слёзы, окончательно осушившие мою душу, превратив её в горстку невесомого пепла.

– А хочешь знать, чем всё в итоге закончилось?

Не хочу, но медленно киваю:

– Да…

– Слияние мы завершили, но несколько иначе. Теперь строительный бизнес Джорджа являет собой часть моего строительного бизнеса.

– А Чарльз Коэн? – с опаской поднимаю глаза.

– Позавчера найден мёртвым на яхте в полусотне миль от Касл Айленда, – негромко, но твёрдо звучит скучающий голос Стивена у меня над ухом. – Передоз вперемешку с алкоголем.

Оборачиваюсь к нему с тысячей проклятий на языке, но Стивен лишь пожимает плечами:

– Не смотри на меня. Коэн – известный любитель кокса. Он смылся из города, как только понял, что дело дрянь. Видать, на нервяке не рассчитал дозу или потерял чувство меры под градусом.

Хочется сказать, что я ему не верю. Но надеюсь, он и так прочёл это в моём взгляде.

– Видишь, малышка Реми? Из‑за своей жадности твой папочка в итоге остался и без весомого куска бизнеса, и без дочери. И ещё торчит мне сто семьдесят миллионов, – Дэвид Картер незаметно кивает охране. – Иди, Адамс. От твоей кислой морды меня уже воротит.

Двое мужчин окружают отца, и он, спотыкаясь, плетётся к выходу.

– Прости меня, Реми. Богом молю, прости… Если бы я знал…

Я хочу кричать, разрывая гортань в кровь. Но в ответ выдыхаю короткое:

– Ненавижу тебя.

Реми

Тишина за столом опасно затягивается. Я не могу смотреть на еду и молча цежу прохладный «Кристалл», медленно хмелея.

После ухода отца меня накрывает волна ледяной апатии. Эту войну мне не выиграть, я заранее побеждена.

– Что ж, – Дэвид задумчиво ковыряет вилкой утку в кисло‑сладком соусе со спаржей и зелёной фасолью. – Реми, тебе придётся ещё несколько дней пожить тут.

– Как скажете.

– Есть ли у тебя важные пожелания по предстоящей жизни? Чего тебе хотелось бы в качестве свадебного подарка?

На языке вертится ядовитая грубость, но умом я понимаю: Дэвид Картер поступил чрезвычайно милосердно, оставив моего отца в живых и не продав меня в рабство какому‑нибудь денежному извращенцу на закрытом аукционе девственниц. Нет, он одарил своей фамилией дочь предателя. Интересно, чья это была идея? Его или Стивена?

– Я хочу доучиться в университете.

– И? Это всё? – светлая с проседью бровь удивлённо изгибается.

– Да.

– Я думал, придётся раскошелиться на частный перелёт в Париж и обратно. Или на алый «Мерседес» кабриолет… – хмыкает мой свёкр.

– Я уже бывала в Париже, – стараюсь отвечать максимально спокойно. – И сильно сомневаюсь, что мне позволят ездить куда‑то на машине без сопровождения.

– Соображаешь, – Дэвид снова довольно светится. Ощущение, будто он единственный среди Картеров, кто испытывает ко мне симпатию. – Стивен, реши вопрос с учёбой для Реми. Передвижение, охрана – всё необходимое.

– Ага.

– Я думала, этим должен заниматься мой муж…

– В нашей семье вопросами безопасности заведует Стивен. Его мышление – потрясающе систематизированное и ясное. Большинство отлаженных процессов в моём бизнесе – его заслуга, – в голосе Дэвида беззастенчиво звучат ноты отцовской гордости.

Стивен лишь вздыхает в ответ и допивает второй стакан виски.

– А Итан? Его заслуги в чём‑нибудь есть?

Картер‑старший иронично отворачивается и обозревает зелёный сад в панорамных окнах:

– Итан ещё слишком молод, чтобы активно влиться в дела.

– Сколько ему лет?

– Двадцать пять.

– А Стивену? – хмель доходит до той кондиции, когда мне неимоверно хочется подёргать тигра за усы.

– Мне двадцать девять, – угрожающе раздаётся его голос.

– Понятно, – нервно хихикаю и отпиваю ещё немного вина. Смелость стремительно растёт, и как бы мне не обжечься… – Ещё я хочу, чтобы мне вернули мой айфон, – снова смотрю на свёкра, хотя мои слова предназначаются его сыну. – И подключили телевидение в спальне. Или хотя бы свозили в книжный магазин. За эту неделю я свихнулась в информационном вакууме. Семья не должна так жестоко обходиться с её представителями. Даже с новичками.

Дэвид изумлённо закашливается и выпрямляется:

– Стивен? Я, кажется, просил обеспечить Реми комфортом!

Но тому хоть бы что:

– Я выделил ей уютную спальню, новую одежду и разнообразное питание четырежды в день. Разве это недостаточно комфортно?

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Хватит! Реми здесь не пленница.

– Однако она всё ещё дочь Джорджа Адамса.

– Стивен!

– Как пожелаешь, – он побеждённо, но вальяжно вскидывает ладони.

– Спасибо, – и мой голос звучит так, словно я искренне благодарна. Маленькая глупая победа над грозным наследником империи Картеров придаёт мне сил и даже как будто бы… вдохновляет? Или это – алкоголь?

Высказав всё, что наболело, я берусь за вилку и наконец‑то позволяю себе немного поесть. Салат с морепродуктами после целого дня голодовки кажется нереально вкусным. Нежные гребешки, сочные кусочки краба и хрустящие хвостики креветок заставляют мой рот переполниться слюной. Мягкая кислинка соуса со свежими овощами оставляет приятное послевкусие.

– Наконец‑то ты ожила, – Дэвид одобрительно улыбается, а у меня мурашки бегут по спине: как этот человек умудряется быть одновременно жестоким тираном и заботливым отцом семейства? Это какая‑то отдельная суперсила? Или странный коктейль свойств характера?

В силу юности мне сложно понять, какой он на самом деле. Но сказанное ранее о власти фамилии Картер, как бы то ни было, подтверждается: постепенно я начинаю ощущать себя в какой‑никакой безопасности рядом с этим мужчиной. А вот от Стивена всё ещё веет опасностью, и меня жутко лихорадит на стыке двух мужских энергий.

Пока моё внимание переключается на сочную утку, сын и отец перебрасываются ещё десятком вопросов и ответов, но я стараюсь не прислушиваться к их диалогу.

Этот день и так оказался слишком длинным и тяжёлым на поток новостей и букет эмоций. Мышцы спины ломит, пальцы ног, несмотря на кажущееся удобство туфель, онемели, платье больше не холодит, а скорее – тянет вниз. Мне хочется вернуться в спальню, раздеться и встать под горячий душ.

Мария тихонько подходит к Картеру‑старшему и что‑то шепчет на ухо.

– Ещё и десерт? – тот в ответ с трудом сдерживает зевок.

– Мильфей с клубникой, – выдыхает Мария.

Какая ирония. Я готова истерично расхохотаться, ведь мильфей занимает первые три места в топе моих любимых блюд. Как так вышло?

– Неси, – смеётся Стивен. – Не пропадать же добру.

Квадратный фарфоровый поднос источает прохладный аромат нежных сливок и ярко‑красной клубники. Незаметно сглатываю подступившую слюну, но пережитый за неделю стресс решает за меня и беспощадно выстреливает по нервным окончаниям резкой болью в районе висков.

Я инстинктивно зажмуриваюсь и опускаю голову, сжав её ладонями. Кажется, даже издаю болезненный стон.

– Реми? Ты в порядке? – голос Дэвида звучит встревоженно, но раздаётся как будто сквозь густую пелену.

Пытаюсь ответить, но не уверена, что меня понимают. Обессиленно мямлю:

– Мне нужно прилечь… Голова разболелась…