Танцующая среди льдов (СИ) - Эйхен Елена - Страница 46

Я осталась одна. Нерешительно остановилась, не в силах сделать следующий шаг. Их светлый след исчез, оставив меня один на один с пугающей неизвестностью.

Мысли прервал тихий шорох. Я вздрогнула обернувшись. Из тени выступил Освальд.

Что-то в нем было не так. Его облик изменился. Волосы, которые всегда казались застывшими во льду, теперь полностью очистились, сияя ослепительной белизной, что выглядело неестественно в полумраке. Часть его лица, прежде скрытая ледяной коркой, открылась, и я смогла лучше разглядеть черты, которые раньше казались смазанными.

Я замерла… Он стал похож на Дэна… Зловеще похож. В груди всколыхнулось странное чувство — смесь удивления и тревоги.

Освальд улыбнулся — едва заметная, призрачная улыбка на бледных губах, от которой стало только тревожнее. Он молчал, но в его взгляде было столько тоски, что я невольно забеспокоилась.

— И все-таки я позвал тебя сам, — наконец произнес он.

Я сделала шаг навстречу, чувствуя, как дрожат ноги.

— Ты… Ты почему похож на Дэна? — наконец, пересилив себя, выдавила я. — Может… вы братья?

Он долго смотрел на меня, словно обдумывал ответ, а потом тяжело вздохнул.

— Не знаю, — произнес он с какой-то обреченной пустотой в голосе. Его глаза, и без того потускневшие, стали напоминать две бездонные пропасти. — Я не знаю, почему. Но… Что-то не так. Это ощущение… Будто что-то надвигается. Оно меня угнетает.

Освальд отвел глаза, словно стесняясь своих слов, но тут же посмотрел на меня снова, и в его глазах промелькнуло отчаяние.

— Я хотел увидеть тебя, — продолжил он. — Завтра… Может быть, завтра уже будет поздно.

Его руки невольно сжались в кулаки, а взгляд стал просящим, почти умоляющим.

— Не оставляй меня, — прошептал он. — Что бы ни случилось.

Его слова эхом отозвались где-то глубоко внутри меня, заставив сердце сжаться. Ощущение обреченности, едва уловимое прежде, теперь нависло надо мной тяжелым облаком.

Я не знала, что сказать. Невидимые оковы сковали горло. Взгляд Освальда прожигал меня, требовал ответа, но мои мысли спутались, а воздуха не хватало. Я взяла себя в руки, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в кожу. Наконец, собрав остатки смелости, прошептала:

— Я никогда не оставлю тебя. Обещаю.

Рождественский бал был в самом разгаре. Переливаясь огоньками гирлянд, украшавших высокие своды, зал напоминал огромный организм, живущий по своим законам. Пламя свечей, мерцающих в изящных канделябрах, создавали игру света и тени на старинных зеркалах с потемневшими рамами. Ароматы хвои и тонких цветочных духов щекотали ноздри, а запахи горячего шоколада и мандарин, наполняли пространство уютом и торжественностью. Музыка то плавная, то стремительная перекликалась с мелодичным смехом студентов и преподавателей. Казалось, все вокруг дышало праздником, но для меня этот вечер был одним из самых нервных и беспокойных за все пребывание в академии.

Соглашаясь на предложение Дэна, а вернее, поддаваясь его настойчивому принуждению, я и представить себе не могла, как сильно это изменит мою и без того нелегкую жизнь в академии. Раньше мне казалось, что я довольно искусно лавирую между трудностями, умело прячась за маской недотепы и избегая действительно серьезных неприятностей. Была уверена, что, пусть и с оговорками, но все-таки справляюсь. Теперь же осознала, насколько ошибалась. Все, что я считала трудностями, оказалось лишь легким бризом по сравнению с настоящими бурями, которые теперь обрушивались на меня одна за другой. А моя жизнь… Она никогда и не была по-настоящему сложной. Но теперь… Теперь все стало иначе. И конца этому не видно…

День и ночь — если здешние времена суток вообще можно так назвать — я буквально затылком ощущала чье-то постоянное присутствие. Помимо мышей Торна, которые словно тени следовали за мной повсюду, было еще что-то. Что-то, что я никак не могла уловить или понять, но это заставляло кожу покрываться мурашками. Это необъяснимое чувство не давало мне покоя.

Как бы странно это ни звучало, теперь я больше никому не могла доверять. Никому, кроме Дэна. И чем больше я обдумывала это, тем яснее становилось, что мне нужно поговорить с ним. Рассказать о слежке, о своих подозрениях и страхах. Но каждый раз, когда я решалась на разговор, меня что-то останавливало. То ли страх, то ли странное ощущение, что, озвучив свои опасения, я выпущу нечто из тени.

Чем дольше я откладывала, тем сильнее внутри росло напряжение. Казалось, что невидимые нити опасности все туже затягиваются вокруг моей шеи, превращая каждую минуту в мучительное ожидание. Я чувствовала — что-то должно произойти. Вот-вот.

Приближалось время магического танца. Волнение накатывало волнами, и я пыталась сосредоточиться на дыхании, чтобы не потерять самообладание. Направляясь к раздевалке, чтобы переодеться в бальное платье, я то и дело оглядывалась, словно ожидала увидеть кого-то за спиной. Пустынный коридор в полумраке пугал ощущением затаившейся опасности. Тишина, прерываемая лишь глухим эхом моих шагов, шептала, что я совершила ошибку, отправившись сюда одна.

Раздевалка оказалась пуста. Лишь на столике у зеркала лежала пара белоснежных перчаток. Свет лампы отбрасывал мягкие тени на стены, и в этот момент мне показалось, что все нормально, что мои страхи были необоснованны. Я вошла внутрь и осторожно прикрыла за собой дверь, но что-то заставило меня насторожиться.

Вдруг из коридора донесся странный шум — легкое шарканье и тихий писк — мыши. Я замерла, прислушиваясь, но прежде чем успела что-либо сделать, свет неожиданно погас.

В темноте я слышала только собственное дыхание. Еще секунда — и дверь за моей спиной окончательно захлопнулась с громким щелчком.

— Эй! — Мой голос прозвучал громче, чем я ожидала, отразившись от стен.

Я рванула к двери, схватившись за холодную ручку, но она не поддалась. Ее словно приморозили снаружи. Сердце бешено заколотилось, и я лихорадочно дернула ручку еще раз.

— Кто здесь? Это совсем не смешно!

Ответом мне была тишина.

— Отлично, — пробормотала я, раздраженно ударив ладонью по двери. Звук получился глухим и бесполезным, растворился в бесконечных коридорах академии, не встретив ни малейшего отклика.

— И что теперь? Никто не услышит, — прошептала я, осознав, насколько это место изолировано. Голос мой прозвучал как-то особенно жалко. — Замечательно.

Взгляд метнулся к окну под потолком, но вместо спасительного вида я увидела только каменные стены, замысловатую вязь железных решеток и слабое, мерцающее свечение, едва пробивающееся сверху.

Я начала ходить по комнате назад и вперед, с каждым шагом все больше чувствуя нарастающее напряжение. Размышляя, я тихонько пробормотала себе под нос:

— Возможно, кто-то все же заглянет сюда? Или лучше попытаться найти другой выход?

Я подошла к каменному столу в центре комнаты, прикидывая шансы.

— Вряд ли, — тихо заключила я. Раздевалки в старинных замках обычно строились как маленькие ловушки — это я помнила с курсов по низшей магии. Задумка была в том, чтобы изолировать пространство от постороннего вмешательства, что делало их идеальными для подобных ситуаций. Правда, бывали и исключения. Иногда архитекторы продумывали вторые ходы, но они, как правило, ловко маскировались под стену, панель или даже часть декора.

— Найти будет сложно, — сказала я себе, скользя взглядом по стенам, углам и даже потолку. — Если только применить магию поисковиков.

Но тут же я помрачнела. Даже если найду потайной ход, откуда мне знать, куда он приведет? Может, я просто выйду в другой замкнутый коридор, а может, окажусь в месте, еще более опасном.

Я остановилась и прислушалась. Где-то за дверью коридор оставался безмолвным. Тот, кто меня сюда запер, наверняка неподалеку. А что, если он только и ждет подходящего момента, чтобы начать действовать? От этой мысли сдавило грудь.

Ушастик в рюкзаке вдруг зашевелился, явно почуяв неладное. Шорохи становились все громче, и порой в щели между дверью и полом мелькали тонкие мышиные хвосты, заставляя меня нервно поджимать губы. Я расстегнула молнию рюкзака, готовясь к тому, что помощь моего ушастого спутника может пригодиться. Но, к моему удивлению, Ушастик выпрыгнул сам, приземлившись прямо мне на руки, и с отчаянной настойчивостью принялся теребить мой рукав.