Эволюционер из трущоб. Том 7 (СИ) - Панарин Антон - Страница 13

— Мы справимся, — улыбнулся Барбоскин и протянул мне руку.

— Вот и славно. Тогда слушайте мои указания. Во-первых обыщите Ленск и найдите, где уголовники держали арсенал. Хотя, можно не искать, а выбить информацию из выживших. После того, как обнаружите арсенал, перенесите туда всё трофейное вооружение. В арсенале круглосуточно должны дежурить два человека. Ещё двое охраняют пленников. В итоге у нас остаётся семь человек, которых мы задействуем для охраны посёлка и смены охраны. Да, людей негусто. Но работаем с тем, что есть. — Подумав немного, я добавил. — А ещё распечатайте Фрола и поговорите с ним по душам. С ваших слов я понял, что он не такое уж и чудовище. А значит, может быть полезен. Будет контролировать выживших уголовников для нас. В случае чего, и бунт предотвратит.

— Вас понял, — вытянулся по струнке Барбоскин. — Могу приступать к исполнению?

— Можешь. А хотя, стой! Пусть кто-нибудь принесёт из вездехода разломный кристалл к пожарищу. Есть у меня подозрение, что камешек нам пригодится.

— Так точно. — Козырнув, Барбоскин ушел, а я направился к пожарищу, из которого валил сизый дым.

От взрыва снесло крышу, а стены покрылись глубокими трещинами. Того и гляди, развалятся. Я остановился у входа и посмотрел в молочно-белую дымку. Да уж… Соваться туда — не резон. Задохнусь, как пить дать. Потянулся к мане… А нет, не потянулся. Ману-то я без остатка выплеснул, чтобы выбраться из морока. Тогда поступим иначе.

Призвал Галину, вытянул из неё ману, восстановив треть собственного запаса, а после призвал Мимо и позволил им объединиться. Каменный громила быстро скрылся в белом тумане, по пути бубня что-то неразборчивое. Впервые за долгое время я решил перестать скрываться. Ну увидят, что я големов могу призывать, и чёрт с ним. Ничего страшного. Мы теперь в одной лодке.

Я переключился на зрение Мимо. Его лицо располагалось в брюшной части голема, и знаете, что я увидел? Увидел, как руки Гали хватают с пола осколки кристаллов, которые здесь были повсюду, и запихивают в пасть голема. При этом Галина самодовольно напевала: «Галя голодает, чавкая гуляет…». Сквозь дымуру я заметил артефакт. Покрытый копотью, он лежал в углу комнаты, засыпанный штукатуркой и кирпичами.

Доброе утро. Как много в этой фразе пустоты? Для каждого доброе утро — оно своё. Кому-то приносит завтрак в постель любимая. Кто-то будит детей поцелуем. А кто-то просто радуется тому, что судьба подарила ему возможность прожить ещё один день. Для Архаровой Маргариты Львовны утро началось не с кофе и не с поцелуев. Увесистый ботинок пнул её по рёбрам, а грубый бас пролаял.

— Вставай, старая сука.

— Может, я и старая, но сука здесь — точно не я, — кривясь от боли, усмехнулась Маргарита Львовна и попыталась подняться.

— Что ты имеешь в виду? — прорычал Имперский гвардеец, которого прислала сестра Маргариты Львовны, Роза.

— Я имею в виду, что ты бьёшь старуху, закованную в антимагический ошейник. Поступок, достойный трусливой сучки.

— Закрой свою пасть, старая… — прорычал гвардеец, чьё лицо Маргарита Львовна наконец-то рассмотрела.

Сломанный нос, брови, посечённые шрамами, после перелома челюсть срослась неправильно, и теперь у бойца до конца не закрывался рот с правой стороны. Гвардеец собирался ударить Маргариту Львовну по лицу, но напарник остановил его.

— Если прибьёшь бабку, Раскольников тебя за бубенцы подвесит. Да и мать Императора по голове не погладит, — пригрозил боец с седыми волосами, забранными в хвост.

— Но эта тварь напала на Розу Львовну, — попытался оправдаться гвардеец.

— Сними ошейник, я и на вас нападу, щенки недоношенные. Хе-хе, — хрипло рассмеялась Маргарита Львовна, встав на ноги, и с вызовом посмотрела на гвардейцев.

— Захлопни свою пасть. Маразматичка, — рыкнул гвардеец, ловко завернул старушке руки за спину и сковал их наручниками, после чего отстегнул ошейник. На шее старушки отпечатался синеватый кровоподтёк.

— Ну, наконец-то, — улыбнулась Маргарита Львовна, покрутив шеей слева направо. — Сегодня меня отпустят или казнят?

— Ни то, ни другое. Топай, тварь, — прошипел гвардеец и сильно толкнул старушку в спину.

Маргариту Львовну провели через длинный коридор, спустили на первый этаж, а после вывели на мороз. Старушка поёжилась, ведь была одета в платье из персидского шелка, а он совершенно не согревал, а скорее — наоборот.

— Если вы решили устроить мне утреннюю прогулку, то принесите бутылочку горячительного, а лучше, две. Иначе я не смогу забыть ваши кислые рожи. — Старушка скорчилась от отвращения и добавила. — Мерзость.

— Ей богу, если бы ты не была сестрой Розы Львовны, я бы собственными руками… — начал было распаляться гвардеец, но Маргарита Львовна его оборвала.

— Ой. Захлопни свою пасть. Пустозвон, — отмахнулась от него старушка.

Идти по заснеженному двору босиком было холодно, неуютно. Но так забавно. У Маргариты Львовны было кредо «Радуйся и улыбайся, несмотря ни на что». Враги, видя твои страдания, будут счастливы, как никогда, а сердца близких будут разбиты. Зачем это? Кому станет легче от твоей кислой мины?

Улыбка. Это единственное оружие, которое можно пронести с собой хоть в Имперский дворец, хоть в темницу. Улыбку и пару сотен колких шуток. Если тебя захотят убить, то всё равно убьют. А пока ты жив, ты можешь продолжать портить кровь своим обидчикам.

Гвардейцы периодически подгоняли Маргариту Львовну, толкали её в спину и вели в дальнюю часть двора. Старушка порой загребала ногой снег так, чтобы он, вылетая из-под её пальцев, отправлялся прямиком на красный мундир гвардейцев, идущих позади. Это их неимоверно злило. Но длинная прогулка наконец-то завершилась. Они остановились рядом со стойлом.

— Заходи. Теперь будешь жить со скотом, раз не умеешь вести себя в культурном обществе, — злорадно процедил гвардеец.

Маргарита Львовна ничего не сказала, а лишь в припрыжку, словно маленькая девочка, заскочила в стойло, дала застегнуть новый ошейник на шее, после чего её руки освободили от наручников.

— Всего доброго, мальчики. Если захотите обменяться парой ласковых, заходите, всегда с радостью смешаю вас с грязью. — Маргарита Львовна помахала сморщенной рукой гвардейцам и тут же отвернулась от них, направившись к жеребцу, высунувшему морду из загона.

— Бешеная сука, — послышалось за спиной.

На эти слова Маргарита Львовна не обратила совершенно никакого внимания, ведь её называли и похуже. Погладив жеребца по носу, она подставила озябшие руки под его горячее дыхание. Конь дёрнул мордой и положил голову на плечо старушки, заставив её расплыться в счастливой улыбке. Она обняла нового друга и прошептала.

— А твоё сердце намного теплее, чем у всех жителей дворца вместе взятых.

Постояв немного, Маргарита Львовна нашла свободный загон. На полу лежала солома и рваная тряпка, от которой воняло псиной. Старушка легла на пол, укрыла ноги и уставилась в потолок, через щели которого ещё виднелись звёзды, не успевшие спрятаться.

— Красота, — прошептала Маргарита Львовна.

Глядяна звёзды, старушка вспоминала, как они с мужем лежали так же на сеновале и мечтали о сыне. Тогда ещё они не знали, что через год родится Константин и, спустя много лет, до дрожи напугает Императора.

— Эх, Игорь. Жаль, что ты не дожил до этого момента. Ты бы гордился нашим мальчиком, — вздохнула Маргарита Львовна и закрыла глаза.

В глубине дымного облака послышался скрежет. Что-то увесистое волокли по каменному полу. А ещё слышалось двухголосое пение. Галя и Мимо орали какую-то несусветную чушь, которую я даже не хочу повторять. Сильный порыв ветра выдернул ГалиМо из тумана. Голем тащил громоздкую конструкцию из стальных трубок, оплетавших небольшие закопчёные камни, под которыми расположились два постамента для установки кристаллов.

Устройство выглядело… Помятым. Я отозвал голема и мимика, после чего принялся изучать артефакт. Оказалось, что из-за пожара он порядком нагрелся, и теперь было чертовски проблематично его изучить. Впрочем, эта проблема решаема.