Белое и Черное (СИ) - Рог Ольга - Страница 7

Алексей смотрел на нее сквозь лобовое стекло своего автомобиля, вцепившись в руль. Челюсть вперед, глаза сощурены. Весь его вид говорил, что мужчина на взводе, сейчас что-то будет. Ей совсем не понравилось, как он перевел взгляд на сына.

Годы, проведенные с ним, почти стерли первое впечатление об Алексее. Но сейчас она вспомнила. Тот же острый взгляд, запах пота. Сбитыми костяшками рук, он стер ее слезы испуга. Тогда разбираться в чувствах было трудно. Молодая и ранимая, совсем не готовая к жестокости и насилию.

Намеки дворовой шпаны, которые вгоняли в краску, каждое слово от них — камень в душу. Эти ухмылочки, как шакалий оскал. Сейчас, у Лешки такой же… Один в один. Он видит жертву, чувствует ее страх. Ей действительно страшно за себя, за детей. Какая Юлька глупая! Думала, так просто все? Разведется с ним и спокойно заживет? От безысходности застонала внутри тонким голоском, по-щенячьи. В висках пульсация и слабость. В ушах «гудят провода».

Муж приближался размашистыми шагами навстречу, пригвоздив ее бешеным взглядом к месту. Зубы сжал так, что скулы стали напоминать монгольские, выступив по бокам.

Коська к отцу не кинулся. Ухватившись за мамину ногу, прижался сильнее, будто почувствовал угрозу.

— Могла бы позвонить, дорогая, — смерил ее сверху до низу колючими наглющими глазами. — Подумаешь, не смог вчера съездить… Обязательно нужно психануть? Строишь из себя обиженку… Ведь не чужие, Юль, — сказал с особым акцентом, интимно и хрипловато. Сначала кнут, потом пряник — обычная продановская тактика.

«То есть, вот как? Лешка воспринял ее желание развестись за псих? У нее, видите ли, блажь, да?» — Юлию покоробило от цинизма. Очень удобно сделать ее виноватой, все вывернуть. Черное сделать белым. Его порыв «благородный» нельзя воспринимать как помощь. В ней интуиция выла сигнализацией, красной лампочкой моргала, требуя найти пути эвакуации.

— Некогда мне с тобой отношения выяснять, — вздернула подбородок, который, о чудо, не трясся. — Нам нужно ехать к Даше, я уже такси вызвала.

— М-м-м! Вот оно как? — снова окрысился. — Нашла куда деньги транжирить, на такси разъезжая? Не умеешь тратить, совсем ничего не получишь! — сплюнул под ноги, постеснялся в нее. Мамки с детьми на ближайшей лавочке уши греют, посматривая на них и шушукаясь.

— Будет развод, Алексей, — твердо сказала Юлия, не осознанно поглаживая Костика по голове, будто успокаивала. Его или себя? — Подам на алименты, больше мне ничего не нужно.

— Алименты от чего, дура? От бублика? — злой гавкающий смех из его разинутого рта, резанул по слуху. — Юлька, ты бы хоть иногда интересовалась, что да как? — В нем просто выпирало чувство превосходства, лезло из всех щелей. — У меня официальная зарплата — мышиные слезы. Основной доход идет на другую, корпоративную карту, с которой снимают и раздают по карманам. Вот ты получишь, сука! — скрутил ей фигуру из трех пальцев и сунул прямо под нос. — Семью хочешь разрушить? Это будет только твоя вина, Юляш! — вышипел, разбрызгивая слюну и выпучив глаза… которые когда-то казались ей красивыми.

Юля отшатнулась, брезгливо отвернувшись. Сейчас она не упадет в обморок при матерном слове. Внутри оказался стержень из твердого сплава, сама не подозревала. Проданов всегда был груб и быдловат, но только не с ней. Получается, Леха вычеркнул ее из списков «неприкосновенных». Дальше что? Ударит?

Алексей ухмыльнулся, прочитав ее мысли. Нехорошо так, с намеком, что все может быть. Большим пальцем руки почесал под ухом, будто размышляя: «Что с тобой, идиотка, делать? Нормально языка не понимаешь. Обратно в стойло не хочешь идти…»

У нее зазвонил телефон, предупреждая о приезде водителя.

— Мы еще с тобой поговорим, — прокатился взглядом по площадке, где много разного народа. — Не здесь.

Женщина, подхватив Костю добежала до такси. В глазах рябит от раздирающих эмоций, дыхание сбилось. Только когда машина тронулась, она переспросила у таксиста, ту да ли вообще села… Оказалось, туда. Выдохнула.

Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Такая ересь!

Она. Разрушила. Семью.

Что, вашу мать, значит? Проданов изменял! Он причинил боль дочери. Он ушел, бросив «не люблю». Нагромождение слов, не связанных друг с другом по смыслу. Стоять кукушечка! Только бы не впасть в безрассудство, не наделать ошибок… Как бы не повело куда-то не туда.

Казалось, за ее спиной сжигаются все мосты и следом течет лава, которая вот-вот накроет. Ей не спрятаться от мужа, не сбежать. Этот везде достанет. Осталось только выбрать линию обороны.

День перетекал в вечер, а из нее словно всю кровь выпили. Костик вымотался и уснул в такси. По приезду закапризничал и никак не хотел просыпаться. Таксист нервно тыкался по своему телефону, торопясь на другой заказ и косился на нерадивую мамашу, которая не знала, за что схватиться.

Им дойти до крыльца больницы всего ничего, но надо дойти с сыном на руках и котомками. У Юльки ноги и руки тряслись от напряжения и усталости. Возможно, голода. Сыну успела скормить пару печенюшек, а сама и глотка воды во рту не держала.

— Двери попридержите! — каркнула какому-то мужику в спину. Одной рукой подхватив Костика, положившего ей голову на плечо, в другой — сумки, Юля покряхтывая, семенила к намеченной цели.

— Давайте, я возьму сумки, — предложил подозрительно знакомый голос.

Женщина с радостью согласилась. Она бы и себя предложила донести, так голова разболелась, хоть вой.

— Вы? — наконец до нее дошло, что добросердечным помощником оказался полуночный незнакомец бритоголовой наружности.

— Всего лишь, я, — подобие улыбки, криво пересекло короткой линией щеку и дальше границы шрама не ступило. — Помню, вы говорили, что здесь дочка лежит. А я вот к племяннику заехал. Докатался паршивец на электросамокате, чуть не убился, — пропуская ее вперед, держал открытым проход. Сумки ее подхватил, будто они ничего не весили.

— Надеюсь, с ним все будет хорошо? — обнимая Коську, шла по узкому коридору с неярким освещением. Акустика, как в склепе, слышно любой шорох. Спертый запах страданий и болезней. Находится здесь не очень-то захочется лишний раз.

— Молодой, все срастется. Лишь бы мозги на место встали, — он шел позади на шаг. Подмигнул мальцу, который только делал вид, что спит, а сам на него любопытно таращился одним глазом.

«Интересный парень. Не боится страшного дядьку» — одобрительно оценил Травкин. И то, как малыш положил растопыренную ладошку ей на лопатку, показывая: «Моя!».

— Вы на какой этаж? — Юля, чуть подкинула сына, поменяв руку поддержки.

— Третий.

— И моя Даша на третьем. Если вас не затруднит, занесите ей передачку? Даша Проданова, — уже кричала вслед мужчине, ступившему на лестницу, ведущую на верхние этажи.

Везение ей все же помогло. На месте не было дежурной медсестры… Сколько бы она тут топталась в ожидании? Юля присела на лавочку, держа на коленях сына. Позвонила Даше, сказав, что сейчас зайдут и принесут от нее пакет. Голос у дочки был бодрый и поэтому, Юлия успокоилась, осталась дожидаться мужчину.

Коська накручивал на палец ее волосы, трепетно прижавшись к груди матери. Он зевал и тер глаза кулаком. Ногой непроизвольно качал, выстукивая каблуком дробь по деревянной поверхности.

Юля подняла голову, заметив спускающегося Сергея.

— Все передал, — отчитался сразу. — Оказывается, палаты Тимки и вашей Дарьи через одну, почти рядом. И они успели познакомиться, — лукавый блеск в серых глазах. — Давайте, Юля, я вас подвезу домой. Тем более, что по пути, — посмотрел на Коську, а Костик посмотрел на него. Мысленно мужчины делили Юлю. Один обещал не обидеть, другой капризно надувал губы, продолжая ревновать: «Моя!».

Юлия с радостью согласилась. Ей хотелось поскорее оказаться дома, выпить чашку кофе с бутербродом, сына покормить…