Идущие на смерть приветствуют тебя! (СИ) - Тыналин Алим - Страница 11

Наконец, мы разместились в четвертом ряду, причем по большей части благодаря усилиям Камахана, растолкавшего публику локтями. Я довольно усмехнулся, потому что обзор отсюда открывался отличный.

Поначалу Либерия вышла передо мной и заслонила от меня происходящее, а затем я снова услышал протяжный женский стон и шлепки. Звуки очень походили на те, что раздаются когда люди занимаются любовью.

Причем, прислушавшись, я оказался заинтригован еще больше. Звуки были такие, которые раздаются тогда, когда занимаются не просто любовью, а страстным животным сексом. Ибо стонала не одна, а несколько женщин.

Заинтересовавшись до невозможности, я отодвинул возбужденно дышащую Либерию и поглядел на сцену. Да, слух нисколько не подвел меня. Любовью занимались на сцене театра.

Я и раньше слышал, что на подмостках римского театра могут твориться всякие непотребства, но впервые увидел подтверждение тому собственными глазами. На сцене творилась дикая вакханалия. Никак иначе это назвать было нельзя.

Насколько я помнил, сегодня давали старинное римское представление под названием ателланы. Герений пытался объяснить мне, что это такое, но я запомнил самую малость. Это были небольшие комические сценки, где играли гротескные персонажи.

Среди них наиболее распространенными считались четверо основных, они-то и присутствовали на сцене. Это были Маккус-простак, толстый актер с лысиной, ослиными ушами и горбатый. Он строил из себя дурака, обжору и ловеласа. Затем был Букко-хвастун, толстощекий болтун и хвастун с огромным ртом. Третьим был Паппус, богатый и скупой старик, и, наконец, Доссенус, злой карлик, провинциальный «философ» и одновременно шарлатан.

Сегодня они вчетвером устроили праздник Либерий на сцене, обольстив по сюжету четырех придворных дам и выдав себя за при этом за галантных кавалеров, приехавших из императорского дворца. Когда я пригляделся к сцене, дела у всех четырех очень даже прекрасно пошли на лад.

Неприступные дамы, не поддавшиеся доселе их атакам, как раз сейчас сняли оборону и всю свою одежду, в том числе. Вернее, из одежды у них остались лишь маски.

На сцене, как я уже говорил, была изображена крепостная башня. Четверо мужчин-актеров изображали различного рода стандартных персонажей, они были уже обнажены, хотя приглядевшись, я скорее был готов признать в них молодых людей.

Их мокрые от пота тела блестели в свете полуденного солнца. Я слышал от Герения, что в нынешние времена многие парни из семей патрициев с охотой участвовали в такого рода спектаклях. Ну еще бы, я тоже не отказался бы.

Конечно, стоило только поглядеть на их партнерш. Тоже молоденькие, лиц не видно под масками, но вот тела выставлены на всеобщее обозрение. Две девушки были среднего роста, но это с лихвой компенсировалось их пышными грудями и не менее пышными задницами. При этом, в силу молодого возраста, в талии они еще сохранили привлекательную тонкость.

Две остальные девушки были высокими блондинками, тоже скрывающими лица под масками. Эти были не такие пышные, а стройные и крепкие, похожие на молодые деревца с ранней листвой. В двадцать первом веке их с радостью бы приняли в любое модельное агентство, демонстрировать нижнее белье, а то и вовсе позировать ню. Короче говоря, выглядели актрисы просто превосходно.

В данный момент, отыграв комичную сценку, где дамы всячески издевались над кавалерами, заставив их пройти множество испытаний, чтобы добиться их расположения, теперь дело перешло к справедливому вознаграждению за проявленное упорство. На сцене стояли разные атрибуты, подтверждающие принадлежность к крепостным сооружениям, вроде рухнувшей колонны, сундуков для хранения флагов, остова каменной лестницы или деревянных клиний для солдат.

На всех этих предметах теперь лежали дамы, а их кавалеры склонились над ними и сначала целовали и всячески облизывали их прелестные тела. Я взял Либерию за талию, придвинул к себе поближе и сунув руку под тунику, смотрел за происходящим на сцене. Да что там я, все зрители тоже смотрели, затаив дыхание.

— Какое интересное представление, — прошептал я на ушко своей девушки. — Как ты думаешь, они зайдут настолько далеко, насколько я думаю?

— Я еще не такое видела, — шепотом ответила Либерия и шлепнула меня по руке, которая пыталась заползти ей между ног. — Как-то здесь выступали два десятка актеров и актрис. Они отмечали на сцене праздник Флоралий и были наряжены пастухами и пастушками.

— Хм, тогда мы действительно попали сюда вовремя, — прошептал я и погладил голое бедро моей спутницы под туникой.

Между тем актеры на сцене уже прекратили целовать груди и шеи своих партнерш, а сосредоточились на нижних частях их прекрасных тел, продолжая возбуждать их языками. Я чувствовал, что зрители буквально пламенеют от возбуждения.

Женщины, что находились в толпе, дышали учащенно и спутники, что пришли с ними на представление, тоже начали целовать и ласкать их. Если так будет продолжаться дальше, то дело закончится поголовной оргией, как и вчера в окрестностях города. Вольный дух Либералий, судя по всему, проник и сюда, на сцену римского театра.

Актрисы между тем уже изгибались, лежа на сцене и недвусмысленно шевелили бедрами, требуя, чтобы их партнеры как можно скорее удовлетворили их желания. Я сомневался, что спектакль окончится такой откровенной сценой, хотя, с другой стороны, почему бы и нет. До сих пор римляне отнюдь не показывали себя ханжами, которых смущает прилюдное совокупление.

Короче говоря, конечно же, ателлана закончилась сценой страстной и животной любви между актерами. Несколько раз они менялись между собой, а среди зрителей, надо признаться, тоже происходило много чего такого, что не стоит рассказывать в приличном обществе.

Я к тому времени, само собой, тоже уже достиг крайней степени возбуждения. Либерия поначалу сопротивлялась и не хотела, чтобы мы тоже занялись любовью, тем более, на глазах других зрителей, но я не отстал от нее.

— Ладно, ладно, — прошептала девушка, сдаваясь под моим напором. — Все равно мы в масках, кто же догадается? Тем более, мы до сих пор празднуем Либералии. Так что давай, иди ко мне.

Я развернул ее к себе, приподнял тунику, подсадил и вошел в нее, держа на весу за ягодицы. Мы так и остались стоять на месте, а стоящие рядом мужчины с завистью покосились на меня.

— Ох, давай, Ромул, делай это, — прошептала Либерия, прикрыв глаза, еле видные в прорези маски.

Мы занимались любовью еще несколько минут, в то время как женщины на сцене кричали от блаженства. Либерия не кричала, она просто едва слышно стонала, сжав губы, прислушиваясь к своим ощущениям. Я полагаю, после того, как она лишилась девственности, девушка теперь впервые начала получать удовольствие от секса.

Я же, несмотря на то, что вскоре у меня задрожали руки, поскольку держать ее и сохранять равновесие оказалось нелегкой задачей, тоже старался как можно дольше оттянуть пик своего удовольствия. Наконец, Либерия тоже затряслась от наслаждения и протяжно застонала мне в ухо, бессознательно пытаясь поцеловать меня, забыв о том, что она по-прежнему в маске. В это же мгновение я тоже извергся в нее фонтаном своей страсти.

Некоторое время мы так и продолжали стоять, держа друг друга в объятиях. Окружающие зрители то и дело поглядывали на нас. Может, они тоже хотели попробовать бутон моей партнерши? Ишь ты, даже не надейтесь.

— Все было просто великолепно, милая, — прошептал я Либерии и отпустил девушку, одновременно выйдя из нее.

— Ох, мне надо срочно привести себя в порядок, — прошептала она, сведя ноги вместе и стараясь вытереть подолом туники остатки нашей страсти у себя между ног. — Где здесь можно умыться?

— Пойдем, я отведу тебя, — сказал я и повел девушку между рядов.

На сцене между тем действие все еще продолжалось и актрисы кричали, а их партнеры взгромоздились на них сверху. Одна парочка, впрочем, занималась любовью, когда мужчина находился сзади. Он сыграл Маккуса-простака, но вопреки своей роли, оказался вовсе не промах.