Адвокат вольного города 12 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 17

— Аркадий, если ты шутишь, то это не смешно. Я, конечно, не прикажу тебя побить палками по пяткам, но очень обижусь.

— Я не шучу. Мы много дней вели войну. Мы выдержали нападение хана Каратая на мой город. И заключили с ними сепаратный мир. Надеюсь, ты не против?

— Не против. Война всегда закачивается миром или смертью. Мне много лет, Аркадий, я иногда не такой и глупый.

— Ты всегда не глупый, мой каган.

— Ну давай-давай, рассказывай.

— В общем, я уже упоминал, что его орда ушла.

— Да. Но остались другие, а главное, остались англичане.

— Именно. Я организовал армию. Вернее, мне её организовал тот французский генерал. Вообще-то он российский военнослужащий, в отставке.

— Да по фигу. Что он, собрал наёмников?

— Да. И местных вооружил. Но Вы не волнуйтесь, у них дисциплина, никакого военного мятежа.

— Уж я надеюсь. И что? У врага новый хан, Кувват, этот пёс так просто от меня не отстанет. Он уже распространяет слухи, что якобы мой родственник.

— Уже не распространяет. Мой самый лучший во всей Степи стрелок прострелил ему голову. Он мёртв.

— Ай, молодец. Как бы мне обнять твоего стрелка?

— Потом. И мы пленили больше ста англичан. Сейчас я веду переговоры о мире с ними.

— Веди. Ты хорошо выполняешь свою работу министра. Я бы тебя наградил… Да нечем.

— Кое-что есть. Я хочу занять пост Премьер-министра. Правит каган, а я веду дальнейшую работу.

— Ну… Пост так никто и не занял. Мои родственники передрались из-за этого поста. А как началась война, так все разбежались…

— Давайте тогда так. Могу я просить Великого кагана встать?

Юба послушно встал и глуповато улыбнулся.

Я достал из красной коробочки, при виде которого у степняка загорелись глаза, подвеску.

— Как премьер-министр, вручаю Вам, Великий каган, орден победителя в войне. Этот орден был заказан у лучших ювелиров Парижа заранее, так как вера в нашу победу была крепка. Пусть все видят, что Вы не только великий каган, но и великий победитель.

— Ой, какой красивый орден… Ой, ну что ты… Ой, ну не стоило… Надевай быстрее, чего ты ждёшь!

— Надо подписать указ, мой награждённый каган.

Юба покрутил в руках указ, это был самый первый и самый важный указ о назначении Бугуйхана Аркадия Ефимовича председателем Правительства.

В моём мире в России нет должности премьер-министр, официально оно так и называется «председатель Правительства». Слово «премьер» вошло в обиход в девяностые под влиянием западной моды.

— Ты понимаешь, Аркадий, есть такая традиция, что моим алпаутом, то есть советником, может быть только мой родственник.

Я улыбнулся, потому что такой разговор предвидел. Слыхал про обычай, мне его некоторые степняки рассказывали, да и традиция не алтайская, а распространена в Степи.

Приходилось ли радоваться собственной прозорливости?

— Да, всё так. Хотя у тебя никогда не было алпаута, ты всем руководил сам? — хитро спросил я.

— Ну… не было, но традиция такая. А твой председатель — это же советник, алпаут, — глазки Юбы хитро блеснули.

Я молчал, давай ему возможность говорить.

— Давай вернёмся к моим дочерям.

И это я тоже предвидел.

— Мой дорогой каган, прошу подписать указ, а я сейчас найду кое-что важное и разрешающее этот обычай.

Юба попыхтел, но указ о назначении меня, по сути, вторым человеком в каганате, которым я и так являюсь фактически (если не первым), подписал, я убрал его к себе.

Покопавшись в проектах указов, я достал один из них.

— Мне нет нужды жениться на твоих прекрасных дочках.

— Это почему это вдруг?

— Вот указ, по которому Великий каган Юба усыновляет Бугуйхана Аркадия Ефимовича, признавая ненаследным сыном… Ну, это чтобы никто не смел ставить под сомнения права на наследования Мустафы-тигэна и Сейита-тигэна.

— И всё же это делает тигэном, — Юба почесал подбородок. Указ он подписывать не спешил. — Постой, не гони табун. Ведь у тебя есть отец? Я никогда его не видел, но мне говорили, что ты не сирота. Братья, сёстры, отец. Я не хочу так запросто родниться с твоей семьёй. Мне надо на них посмотреть, насколько крепок их характер в делах и в бою. Они умеют ездить верхом? Мой клан не станет связываться со слабаками.

Я сдержал усмешку, потому что все эти аргументы не мешали ему пытаться сбагрить одну из дочерей.

— В этом нет необходимости. Я, считай, как сирота.

— Как это?

— По требованию Предка-Покровителя я вышел из состава своего клана и семьи. То есть, фактически в моей семье есть только я и больше никого. А меня ты и так знаешь.

— Тебя я знаю, — покорно повторил Юба, однако рука с ручкой не двинулась.

— И все мои подвиги и достижения, которые, безусловно, если это подвиги, в твою славу и по сути, твоим сыном.

— Ну…. Подвиги сына красят отца.

Эта мысль понравилась Юбе и он подписал указ, произведя меня в свои великовозрастные пасынки.

— Тогда твой клан становится вассальным? — спросил каган, удерживая подписанную бумагу.

— Сыновьим. В принципе, ты и так отец нации, но ещё и меня персонально. А так это объясняет и моё особое положение, и причины, по которым я так много сделал и делаю для каганата. Поехали дальше?

— Куда? Я не пообедал ещё, чтобы ехать.

— Это метафорически. Вот указы о снятии с постов англичан. Ты согласен, что англичане самую малость предали своего кагана и теперь в каганат надо допускать только проверенных и полезных англичан⁉

Каган, который хлебнул международной дружбы сполна, спорить с этим не стал. Подписал, отдал мне.

Я подал следующий.

— А это что ещё за беда?

Указ был большим и Юба его принялся читать.

— Что за франковагоны?

— Франтирёры. Это и есть то ополчение, что надавало по щам ногайцам. Наёмники и местные.

— Мне не нужна тут армия, кроме моей гвардии, которая всю войну выполняла очень важные задачи по обеспечению безопасности своего кагана и успешному маневрированию в северной части каганата.

— Да, они молодцы. Но франтирёры уже существуют, надо их урегулировать. Указать, что центром базирования является город Николай, что расходы на содержание ополчения несёт казна города.

— Это, конечно, правильно. И всё же надо с ними что-то делать. Убрать или отправить на войну. Точно! Военный поход к вражеским ханствам. Командуй сбор. Но я буду управлять удалённо, отсюда. А мысленно с вами.

— Мы с ними того и гляди подпишем мирный договор, зачем нам поход?

— Ничего ты не понимаешь, сын… Звучит как, звучит! У меня сын родился! Двадцать… Сколько там тебе лет?

— Я уточню.

— Ты не помнишь, сколько тебе лет? А ещё про меня говорят, что я в юрте родился. Ну, то есть, я-то и родился в юрте, такова традиция.

— Да за последними событиями не уследил, себя забываю… — я перевёл тему обратно на партизан. — В общем, в указе написано, что франтирёры будут распущены по домам, как только война закончится.

— Это правильно. А то армия, когда им нечем заняться, иной раз каганов своих свергает, а нам такое не нужно, это не наш метод.

— Распустим войско, не переживай.

— Буду не переживать, когда отправлю по домам.

— Урегулируем. Наёмникам премию и по домам, ополченцев поздравим, награды раздадим и тоже по домам. А чтобы уважения было больше, великий каган им лично награды вручать будет.

— Вот ведь конская лепёха, — ругнулся Юба, покрутив глазами. — У меня же для такого случая нет нарядного военного кафтана.

— Парадки? В смысле, парадной военной формы?

— Да, её самой, парадки.

— Не проблема. У меня в Бийске есть знакомое ателье, которое держат вьетнамцы, они местной полиции массово форму шьют. Сейчас смотаемся и нам тоже пошьют.

…

Первая задача, которую я решал, как премьер, это снять мерки с каганской задницы. Ну и остального кагана, само собой.

Вежливые и немногословные (они по-русски знали от силы слов тридцать), вьетнамские работницы обмерили его и, заодно меня, своими лентами, делая записи на бумажках и переговариваясь.