Feel Good. Книга для хорошего самочувствия - Гунциг Томас - Страница 5

— Он не поел, — сказала она.

— Какую смесь вы ему давали? — спросила Алиса.

— «Нестле Нидаль».

— У меня он ест «Кандию»… Наверно, поэтому.

— Если хотите, чтобы мы давали ему «Кандию», принесите ее завтра. Здесь у нас только «Нидаль».

Весь вечер Алиса прижимала Ахилла к груди. Он нервничал, она думала, что он, наверно, «как бы в шоке». Малыш никак не мог уснуть, и она взяла его к себе в кровать. Позже, когда он уже засыпал, она вспомнила статью на сайте psychologie.com, предостерегавшую от дурных привычек, которые могут приобрести дети, когда спят в постели родителей.

— Пошли они все со своими статьями! — сказала Алиса вслух.

Шло время.

Мода на обувь менялась мало: более или менее высокая танкетка, более или менее широкая пряжка, найковские кроссовки за подписью рэпера Snoop Dogg имели большой успех летом, несмотря на цену 249 евро. Прошла странная мода на сапожки для верховой езды, потом не менее странная на кроссовки с каблуками. Вернулись топсайдеры, но ненадолго. Непонятно почему на один сезон все захотели мефисто, после чего мефисто пришлось безжалостно уценить. На неделе высокой моды Виктория Бэкхем показалась в мокасинах с пайетками, и был год мокасин с пайетками. Перед осенними каникулами всегда приходилось обновлять ассортимент походной обуви от двадцать восьмого до тридцать пятого размера для толп скаутов, которые отправлялись в походы по тошнотворно раскисшим сельским дорогам. Магазин обуви для фитнеса открылся в трехстах метрах от бутика Бокаччи, и обувь для фитнеса постигла участь наполеоновской армии при Березине, потом в нескольких километрах открылся торговый центр, где были широко представлены марки Clarks, Dr. Martens, Donna Più, Fred Perry, Geox, Ikks, Kicker, New Balance, No Name, RedSkins и Superga. Бутик потерял часть клиентов, в основном (по наблюдениям мадам Моретти) в диапазоне от шестнадцати до пятидесяти лет, но возрастная клиентура хранила верность и позволяла мадам Моретти удерживать «казну на зеленом уровне» (так она выражалась), хотя «лучшие годы были уже позади» (тоже ее слова).

Ахилл рос здоровым ребенком. Конечно, не обошлось без всех детских болезней: он перенес свинку, ангину, ветрянку, во время которой его кожа, обычно такая шелковистая, покрылась багровой сыпью. Когда Ахилл болел, Алисе приходилось обращаться в государственную службу поддержки. Ей присылали незнакомых женщин. Они являлись на рассвете, приезжали, как правило, издалека, одна даже добиралась поездом, и у всех был совершенно измотанный вид. Алиса передавала им Ахилла и убегала, стараясь не думать о страшных заметках в хронике происшествий про детей, которых мучают психически неуравновешенные няни.

Алиса работала по субботам. У нее были выходные в воскресенье (в этот день магазин был закрыт) и в понедельник (спокойный день, когда мадам Моретти могла управиться одна). В субботу она отводила Ахилла к соседкиной дочке, которая брала 20 евро за день (дороговато, правда, но Ахилл к ней привязался). Раз в месяц, однако, у нее был полный уик-энд. Зачастую этот полный уик-энд с маленьким ребенком казался ей «слишком долгим». Когда погода позволяла, она шла в парк, на детскую площадку, и смотрела, как Ахилл скатывается и скатывается без конца с зеленой пластмассовой горки. Если было холодно или дождливо, Ахилл играл дома или смотрел кино на планшете (по акции в «Медиамаркт», 89 евро). Алиса чувствовала себя немного виноватой. Она читала статьи об опасном воздействии экранов на неокрепшие мозги маленьких детей. Но Ахилл очень просил, и Алиса, не в силах больше придумывать развлечения (они собирали головоломку, раскрашивали картинки, лепили из пластилина, вырезали динозавра…), порой так уставала, что разрешала ему. Она смотрела издали на детское личико в голубоватом свете экрана и, пока он в упоении таращился в непонятные ей мультфильмы, представляла себе, как в маленькой черепной коробке ее сына один за другим лопаются нейроны, точно поп-корн. Она ничего не знала наверняка и все равно слишком уставала, чтобы что-то делать, поэтому, как в ту ночь, несколько лет назад, говорила себе: «Да пошли они все со своими статьями». Порой она задумывалась, не заговор ли все это с целью помешать людям делать самые простые вещи, не чувствуя себя виноватыми: взять младенца к себе в кровать, дать сыну третье шоколадное печенье, позволить ему съесть только мясо и оставить овощи, разрешить ребенку посмотреть кино, пока его измотанная мама, сорок часов продававшая обувь с утра до темна, вздремнет ненадолго, на часок-другой.

По контракту Алисе полагалось двадцать дней законного отпуска, который она могла брать когда хотела, но мадам Моретти попросила ее выбирать лучше лето. И Алиса выбирала лето. В отпуске она проводила три долгие недели наедине с Ахиллом. Она любила его. Любила бесконечно, но зачастую, когда кончались эти недели, возвращение к работе виделось ей освобождением. А потом, когда она выходила на работу и два-три дня продавала обувь, расставляла обувь, носила обувь со склада, постукивала по мыскам обуви, говоря «великоваты», «маловаты», «разносятся», «по-моему, вам очень идут», она снова начинала ждать отпуска или хотя бы уик-энда.

Когда Ахиллу исполнилось шесть лет, до Алисы дошло, что он никогда не видел моря. Он видел его в фильмах и мультиках, которые смотрел на планшете, но никогда не видел по-настоящему. Алиса решила устроить ему каникулы. Она прикинула бюджет, денег было в обрез. Она могла потратить 500 евро. Не больше. Были скидки на Хургаду в Египте. Египтяне снижали цены из-за повторяющихся терактов. Несколько месяцев назад двое мужчин в масках расстреляли десятки англичан, немцев и голландцев, мирно дремавших на пляже. Журналисты опрашивали выживших, трясущихся от страха и покрытых солнечными ожогами туристов. Но Европа стоила бешеных денег, не говоря уж об Америке или Азии. Хургада могла обойтись в 569 евро на двоих на неделю по формуле «все включено» (с перелетом) в отеле под названием «Титаник Аква Парк», обещавшем «роскошный аквапарк» и «свой пляж». Сайт туроператора «Санджет» нагнетал, выставив объявление «ОСТАЛИСЬ ПОСЛЕДНИЕ МЕСТА». Дрожащими пальцами Алиса забронировала: впервые в своей жизни она потратила столько денег разом на нечто бесполезное.

Она сообщила новость Ахиллу.

— Этим летом мы поедем в страну пирамид! — сказала она.

Сынишка загорелся этой мыслью. Алиса купила детские книжки, посвященные фараонам, древнеегипетской мифологии, тайнам иероглифов и Шампольону. Через несколько недель Ахилл мог без запинки отбарабанить порядок династий и изложить историю Долины Нила от Древней империи до аннексии Римской империей. Настал день отъезда. С июля зал вылета чартерных рейсов компании «Санджет» был заполнен шумной, пестрой и нервной толпой. Тут были группы парней и девушек, которым светили первые самостоятельные каникулы, с глазами, расширенными от мысли о сексуальных возможностях, которые обломятся им в эту неделю «все включено». Были семьи, папы-мамы-братья-сестры, все уже в шортах, все уже в рубашках с короткими рукавами. Были тучные пенсионеры, клуб любителей подводного плавания, сорок членов которого носили одинаковые футболки с морским дьяволом, была даже группа инвалидов в сопровождении нескольких молодых людей, и на шее у каждого висело, как амулет, придающий духу перед тяжелым испытанием, маленькое позолоченное распятие.

Самолет приземлился в аэропорту, придавленном немыслимой жарой, казалось, они попали в электросварку. В «Титаник Аква Парк» их вез автобус, в котором гид из команды «Санджет» заставил всех петь «Макарену». Ахилл не знал слов и молчал, а потом спросил:

— А где пирамиды?

— Я… Я не знаю… Дальше… — ответила Алиса.

Но они уже приехали. «Титаник Аква Парк» находился прямо рядом с автострадой. Десятки автобусов выгружали отпускников. Регистрация в голом бетонном холле заняла несколько часов. Им дали номер с двуспальной кроватью. Алиса заказывала номер с двумя кроватями, но у нее не хватило духу идти жаловаться на ресепшен. Она решила, что «и так сойдет». Ахилл хотел к пирамидам, она обещала ему все узнать завтра. Он просился на пляж, но пляж находился в восьмистах метрах, надо было ехать автобусом, отходившим каждые полчаса со стоянки отеля. Время было позднее, Алиса устала, она сказала Ахиллу, что лучше они пойдут на пляж завтра, зато прямо сейчас можно «обследовать бассейн». У бассейна не было ни одного свободного шезлонга, Алиса нашла невысокую ограду и села на нее. Ахилл плакал, потому что его по возрасту не пустили на гигантские горки, чудовищным пищеварительным трактом ярко-желтого цвета спускавшиеся к воде бассейна, окруженного пластмассовыми верблюдами. Наконец он согласился пойти в лягушатник для малышей. Алиса пошла с ним. На нем были маленькие плавки с нарисованными на них акулами. Вдвоем они барахтались на небольшой глубине рядом с гипсовым полуостровом, над которым склонилась пальма с пожелтевшими от хлорки листьями. Ахилл пытался плавать, у него неплохо получалось, но рядом группа мальчишек затеяла драку резиновыми трубами, украденными на ближайшей стройке, он испугался и захотел домой. В номере разыгралась драма, так как сигнал вайфая был недостаточным, чтобы смотреть мультики на планшете. Ахилл опять плакал. Он плакал долго, плакал горючими слезами. Алисе тоже хотелось плакать, она не понимала, какого черта здесь делает и зачем потратила столько денег, ей так хотелось шлепнуть Ахилла, и в ту же секунду она возненавидела себя за это желание. Ужинали в ресторане самообслуживания, где египетские официанты, одетые как санитары, наполняли тарелки отпускников. Цца, и мясо, и овощи, была одинаково коричневого цвета. Ахилл взял картошку (коричневую), но ему не понравилось. Он несколько раз подкладывал себе что-то вроде шоколадного торта, Алиса не стала запрещать. Она выпила вина (за отдельную плату, ну и плевать), кто-то включил музыку, снова зазвучала «Макарена», люди вскакивали из-за столов и танцевали, было жарко, душно, все потели, всем было весело. В конце похожего на ангар зала, на сцене, освещенной двумя фиолетовыми прожекторами, две девушки исполнили танец живота, и Алиса узнала в них девушек с ресепшена. Мужчина в рубашке с короткими рукавами ужинал с двумя толстыми мальчиками лет двенадцати и время от времени поглядывал на Алису, а когда Алиса это заметила, подмигнул ей. Как реагировать, она не знала. Она сказала Ахиллу, что «уже поздно и пора спать». Позже, в крошечной ванной номера она посмотрелась в зеркало: ей было сорок пять лет, она решила, что ее лицо пополнело, на нем появились глубокие морщины, тело немного расплылось и одрябло, а груди висели, как фрукты, которые забыли сорвать. Ей стало невероятно грустно. Казалось, она упустила что-то важное, что-то, чего уже не наверстать, и теперь для нее действительно все кончено.