Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 9

Мама с папой не переставали удивляться ее способностям к превращению. У них даже появились сомнения, правда ли она их дочь. Может, она просто продолжает зачем-то притворяться, прикидываясь давно умершей девушкой Лахджой?

И это было опасно близко к тому, чего иногда боялась и сама Лахджа, но родители, к счастью, переключились на изучение лиц внучек и быстро сделали вывод, что они точно их внучки, хоть и не совсем люди. У Астрид оказался нос дедушки, у Вероники — губы тети Кайсы, а про Лурию мама вообще уверенно заявила, что та — вылитая она в детстве.

— Да, вылитая ты в детстве, — благоразумно подтвердил папа.

А Лахджа вспомнила мамины детские фотки и… ничего не сказала. В общем-то, сходство действительно есть.

А герра Йоханнеса родителям представить не хочешь?

Нет. Это наш с тобой маленький секрет.

Нет!.. это!.. ладно, ты победила.

— Смотри, как она улыбается, когда на него смотрит, — шепнула Лийса мужу. — Странно это все, конечно, но она хотя бы счастлива.

— Мне кажется, что я сплю и мне все это снится, — произнес Элиас. — Магия, другой мир… дочь-демон…

Они привезли с собой фотоаппарат. Не просто смартфоны с камерами, а настоящий, очень дорогой фотоаппарат, делающий снимки высочайшего разрешения. Элиас с ним не расставался, щелкая все, что попадалось на глаза. Гулял по лесу, пешком доходил до Радужниц, даже съездил с внучкой до Валестры на големическом омнибусе.

Ему очень понравились Вечные дороги, и он всю дорогу таращился из окна. А уж волшебный город изучал вообще с восхищением, фоткая каждый фонарь. Ему хотелось посмотреть и то, и это, и вон то. Он целый час гулял по пещерному саду, а потом по научно-историческому музею и дивился разнообразным прохожим. Только врожденная вежливость не давала приставать к ним с вопросами.

А вот Астрид немного пожалела, что согласилась стать проводником. Она-то цинично и даже корыстно планировала развести деда на кучу подарков, но упустила из виду, что местных денег у него нет, а над евро в Мистерии только посмеются.

Более того, дедушке самому захотелось купить сувениров, да и посидеть в кафе, и он растерянно осознал, что у него нет местных денег. В итоге Астрид еще и потратила свои карманные.

Ну хоть дед порадовался. Может, будет от него еще толк. Не забудет ее доброту.

А когда он вернулся и все рассказал бабушке, та тоже захотела съездить. Но мама на это сказала, что зря дедушка вообще сорвался без спроса и предупреждения, потому что если уж ехать — то ехать всей семьей. И вообще-то никуда ехать не надо, потому что у них прямо в усадьбе есть прямой «глаз» в Валестру, на улицу Тюльпанов 22.

— Астрид, ты ему не сказала, что ли? — не понял папа.

— Не-е, он омнибус хотел, — лениво ответила Астрид. — То есть да, сказала.

— Ну я хотел сам прокатиться, страну посмотреть, — объяснил дедушка. — А портал… портал, да?.. портал не позволил бы. Но я хочу.

Сорокопут точно не явится?

Откуда я знаю? Мы постоянно в каком-то дерьме. Нас в любой момент могут навестить твой бывший, твоя родня, твои друзья или кто-то совсем неизвестный, но кому что-то от нас надо. Или Вероника опять кого-то призовет. Что ж нам теперь, не жить?

Но это Сорокопут. И он уже приходил.

Он ослабел. Вернется — будет стоять у Артуббы на полке.

Нет, подожди. Я настаиваю, что я должна его съесть. Он выпил из меня много соков. Это просто будет справедливо.

Из меня он выпил не меньше.

Я поделюсь.

Я не хочу есть Сорокопута!

А зря. Он сурдит. Сплошной окорок.

Это омерзительно. Прекрати. Я чувствую, что ты издеваешься.

А пока они так разговаривали, Астрид объясняла бабушке с дедушкой, что родители не зависли, что у них телепатическая связь.

— А, вот почему вы так слаженно врали… — догадался дедушка.

Лахджа стала немного лиловой. Об этом она как-то не упомянула… ну она не могла упомянуть вообще обо всем.

— В Валестру-то поедем? — спросила она, обращаясь к детям.

Глава 3

Вероника разглядывала свой зубик. Она немного испугалась, когда просто откусила кусок хлеба с вареньем и там остался зуб. Даже немножечко завопила, потому что куда это годится? И Астрид все время повторяет, что из-за сладкого у нее начнут выпадать зубы…

— Ну все, ежевичина, — тут же подтвердила Астрид, сидевшая рядом за столом. — Теперь все зубы у тебя вывалятся. Будешь беззубая ходить.

Но папа Веронику тут же успокоил, объяснив, что у нее просто начали выпадать молочные зубы. Это нормально, у всех детей они рано или поздно выпадают, а взамен вырастают новые, настоящие.

— А из этого зуба мы сварим эликсир, который укрепит твои будущие зубки, — пообещал он, тут же ставя на огонь котелок. — Если приготовить его на первом выпавшем зубе, он будет особенно мощным, и новые вырастут очень крепкими, белыми и ровными.

— М-м-м, аюрведа, — со знанием дела произнес дедушка.

Он с большим интересом смотрел, как зять варит зелье. И при других обстоятельствах старик бы возмутился, что ребенка собираются поить какой-то знахарской бурдой, но теперь-то он знал, что его зять — всамделишный волшебник.

Эликсир Майно готовил с помощью енота и кота. В котелок летели ингредиенты, чародей помешивал его хрустальной палочкой, Снежок от души сыпанул собственной шерсти, и наконец у Вероники был торжественно принят и опущен в кипящий отвар молочный зубик.

— Пиявки в уши, жабу в супчик — будешь жив-здоров, голубчик! — иронично срифмовала Лахджа.

— Да что тебе не нравится⁈ — возмутился Майно, переливая эликсир в чашу. — Работает же!

— Ну работает или нет, мы увидим через несколько лет, — из чистого упрямства добавила Лахджа.

А Вероника оперла подбородок на ладони и размышлительно уставилась в чашу. Содержимое пахло совсем не плохо, а очень даже приятно — корицей и анисом. Но она все равно помнила, что там растворен ее зубик и шерсть Снежка, а еще жаба и пиявки… а, нет, про них просто мама из вредности сказала, а папа ничего такого не бросал.

— Почему не пьешь? — спросил папа.

— Сейчас, — ответила Вероника.

Она продолжала думать, стоят ли риска красивые здоровые зубы. Наверное, стоят. Но вообще-то зубы у нее и так хорошие, а если испортятся, то она просто новые себе призовет… а, нет, они же отдельно будут.

Придется пить.

Вкус оказался не противный. Не очень приятный — терпкий, как у слишком крепкого чая, — но не противный. Вероника терпеливо пила и размышляла, почему многие люди не кладут в чай сахар.

Это же бессмысленно. Это просто подкрашенная травой вода. В ней нет никакого удовольствия, а без удовольствия можно попить и просто воду, не подкрашенную. Это и полезнее будет. И сахар лежит прямо на столе, его можно положить в чай и сделать его лучше. Однако многие люди его не кладут — но почему? Что мешает им — лень, глупость, религиозные предрассудки?

Наверное, не самая интересная тема для размышлений, но ей вдруг стало любопытно.

Допив, она решила, что это ей наверняка объяснят на метафизике в Клеверном Ансамбле. А если нет, то она задаст вопрос классному наставнику. А если он не знает — спросит у ректора Драмма.

Решив так, она снова углубилась в книжку.

Сегодня Вероника читала не сказку. Дядя Жробис подарил ей на Термадис кудесную книжку — «Великие призыватели прошлого». О знаменитых профессорах и особенно лауреатах Бриара, которые учились в Апеллиуме.

Вероника нашла там и собственного предка — дедушку Янгета, основателя рода Дегатти. Он лежит глубоко под фундаментом, Вероника знала.

Но про дедушку Янгета было не очень много, только полстранички. Очень уж давно он жил, да и биография его сводилась к тому, что он убивал всяких демонов. Зато много было про ректоров Апеллиума, и Вероника читала это с большим интересом.

С 1415 по 1472 год ректором была мэтресс Чу. Потом она стала президентом всего Провокатониса, а ректором стал мэтр Драмм и остается им по сей день. А до мэтресс Чу ни один ректор Апеллиума президентом Провокатониса не становился, потому что сам Апеллиум до 1272 года входил не в Провокатонис, а в Обскурит. Был раньше и такой университет, который объединял всякую сомнительную магию, вроде призывания демонов и оживления мертвецов.