Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 48

Было бы кудесно.

Порой Астрид даже подмывало попросить Веронику призвать астридианцев. Но она себя одергивала. Штука ежевичины слишком непредсказуемая, ее лучше не эксплуатировать, пока сестрин мозг не дорастет хотя бы до размеров сливы. А то призовет она их, и они явятся аж сразу все, и что хорошего будет?

Астрид, как добрая богиня, такого не допустит. Это может разрушить их цивилизацию… ну, типа, если она у них есть.

Сестры Дегатти еще долго летали среди домов, фонарей, шариков, других летунов, веселились и счастливо визжали. Вероника продолжала бояться смотреть вниз и крепко цеплялась за руку Астрид, но ей все равно ужасно нравилось. Раньше они отмечали Воздушный День в Радужницах или вообще дома, а там, конечно, не такой размах.

Вниз Вероника не смотрела, зато то и дело поглядывала на огромные башенные часы. Действия зелья хватит на пару часов, но «пара часов» — очень приблизительный срок. Почему торговка не сказала точнее?

Конечно, точный срок сходу не назвать, потому что он зависит от массы выпившего. Мэтр Эйхгорн вчера это рассказывал, когда Грыбтуз спросил, зачем волшебникам исчисление.

Мэтр и другие примеры привел. А еще сказал, что волшебники не должны быть невежественными, неотесанными, неграмотными мракобесами. Исчисление помогает им становиться людьми культуры и не налажать в некоторых элементарных вещах, вроде призывных сеток. Для Апеллиума это особенно важно.

Вероника задумалась, какая у нее масса. Не очень большая, наверное. Но все равно, прошло уже ровно два часа, действие скоро должно закончиться. Надо снижаться… или хотя бы покрепче держаться за Астрид. На площади, конечно, дежурят страхующие волшебники из Ингредиора, они следят, чтобы ни с кем ничего не случилось, одну девочку уже поймали телекинезом, когда у нее лопнул шар… но все равно безопасность важна.

Вероника попыталась на лету написать в книжечке правил новое правило, но у нее не вышло, и она едва не выронила книжечку.

Это была бы катастрофа.

Тем временем обод башенных часов подошел к третьему закатному часу, а Вероника выпила зелье в восьмом полуденном. Уже два с половиной часа, а она все летает, как мыльный пузырек.

Это из-за того, что у нее такая маленькая масса. Стоит ее как-то увеличить, а то Веронику не принимают всерьез даже зелья.

И надо спускаться, тем более, что ей давно надоело. Неудивительно, что мама и Астрид не летают все время в небе — это только поначалу увлекательно, а потом ничего особенного.

А еще Веронику немного укачало. Она слишком много времени провела без земли под ногами.

— Ты там как, ежевичина⁈ — крикнула тянущая ее на буксире Астрид.

— Нормально… земляничина… — почти что огрызнулась Вероника. — Ща блювану…

Астрид поняла, что дело худо. Описала пируэт и поволокла сестру вниз, к сидящим на скамейке родителям. Тем более, что та уже сама начала снижаться — эффект зелья наконец-то стал иссякать.

— Не всем дано летать, — немного покровительственно сказала Астрид, усадив Веронику рядом с мамой и сунув ей мороженое. — Кому-то суждено только ползать.

— Э-э-э… — только и сказала Вероника, натягивая шляпу на самые глаза.

— Что такая грустная, ежевичка? — грустно спросила мама.

— У-у-у… — невнятно ответила Вероника.

Она пришла в такое состояние, что ничего вокруг не замечала. Не обратила внимания даже на многокрасочный детский поезд, что ехал и даже скорее летел безо всяких рельсов. За ним тянулась вереница воздушных шаров, играла громкая музыка, а на месте машиниста сидел аж сам председатель Локателли, который этот поезд и сотворил.

— Все сюда! — весело восклицал он. — Все на волшебный поезд! Чух-чух-чух!

— Да ладно, — аж глаза выпучила Лахджа. — Локателли в детском поезде.

— А вы не удивляйтесь, мэтресс, — притормозил рядом председатель ученого совета. — Да будет еще вагончик. Садитесь-ка поскорее, и мы поедем в страну волшебных чудес!

— Мы уже в ней! — запротестовала Лахджа.

Сесть все-таки пришлось. Локателли ласково улыбался и не трогался с места, а дети в вагончиках все сильнее переживали. Поезд, эта гремлинская махина, в Мистерии казался чем-то удивительным, так что Локателли собрал целую ватагу, в основном из дошколят. Все орали, кричали и махали руками, а председатель Локателли крутил ни к чему не прикрепленный руль и смеялся, как добрый рождественский дед.

Детей он сажал к себе всех, без разбора. А вот из взрослых — только других членов ученого совета, если те неосторожно попадались по дороге. Кроме Майно Дегатти с семьей его жертвами стали прекрасная Илла Аборио, Эллеканто Шат, с которым Лахджа сразу зацепилась языками, и ректор Репарина, чье имя она запамятовала.

А потом из-за угла вышел жующий кебаб Хаштубал — и при виде волшебного поезда сразу повернул обратно. Но было поздно — Локателли его заметил.

— Мэтр Хаштубал, немедленно садитесь к нам! — воззвал он, догоняя президента Риксага. — Чух-чух-чух!

— Нет, — бросил полудракон.

— Ты слишком сердитый, — укорил Локателли. — Тебе надо быть добрее. Вот, прокатись веселья ради. Ты ведь хочешь.

— Да отстань ты, полоумный старик!

— Хаштубал, дети плачут из-за тебя. Пока ты не сядешь, поезд не тронется. Почему ты так ненавидишь детей?

— Я не ненавижу детей!

— Тогда садись… нет?.. Дети, давайте все вместе попросим мэтра Хаштубала сесть в поезд!

— Мэтр Хаштубал, садитесь! — завопила Астрид.

— Садитесь, мэтр Хаштубал! — заорали хором все дети.

Хаштубал воззрился на недоеденный кебаб. Его лицо исказилось в гримасе страдания. Но дети таращились с надеждой, а Локателли похлопывал пальцами по рулю и не трогался с места.

И президент Риксага тоже уселся в раскрашенный вагончик.

Поезд долго еще со звоном и музыкой катался по улицам Валестры, но в конце концов проехал по Липовому бульвару и остановился на набережной, куда с приходом сумерек сместилось основное гуляние. К концу луны Вепря вечера уже прохладные, но это еще не подлинный осенний холод, да к тому же Метеорика нагрела по случаю праздника воздух, и над водой клубился пар. В нем тоже летали шары и магические пузыри, кувыркались морские птицы, а вдали виднелся летучий корабль с Алатуса.

Заканчиваться фестиваль и не думал, хотя солнце уже село. Повсюду горели волшебные огни, а людей стало как бы не больше, чем днем. И не только мистерийцы, но и иностранцы, причем в основном солидные, знатные. Важные вельможи, богатые купцы, разные знаменитости. Даже принц какой-то крупной державы.

Все-таки это не что-нибудь там, а Мистерия. В плане зрелищ, чудес и развлечений они обставляют любую другую часть Парифата. Однако отдых здесь очень дорог, так что позволить себе его могут далеко не все.

— Вероника, а ты бы вышла замуж за принца? — спросила Астрид, вылезая из поезда.

Вероника оценивающе воззрилась на оного. Был он во всех отношениях принцеват — молодой, красивый, расфранченный, с драгоценным мечом на поясе. Стоял со своими друзьями у фуршетного стола, смеялся, шутил, пил вино…

— Нет, — подумав как следует, отказала принцу Вероника.

— Почему? — удивилась Астрид.

— Так.

— А я бы тоже не вышла, — тоже подумав, решила Астрид. — Что нам с тобой какие-то принцы? Мы сами принцессы, еще и покудесней. Да еще и волшебницы.

Астрид внезапно осознала. Мысль пронзила ее как молния, как вспышка света. Она ведь… она ведь принцесса. И волшебница. Уже официально, хотя еще только начала учиться.

Она… она принцесса-волшебница.

— А почему я принцесса? — не поняла Вероника. — Папа же не король. И мама нет.

— Да забудь, — отмахнулась повеселевшая Астрид. — Пошли лучше шамать, пока все не сожрали!

И она беззастенчиво оттолкнула беднягу принца, пробиваясь к столу.

Их на набережной накрыли целую сотню. Каждый обслуживался волшебником, который сегодня желал похвалиться своим искусством, продемонстрировать свои таланты. В Мистерии это старая добрая традиция, на праздники многие творят волшебство просто ради самого волшебства.