Капитали$т. Часть 5. 1991 (СИ) - Росси Деметрио - Страница 22

— Начнем с информации, — сказал я. — Нужно узнать все обстоятельно — кто такие, что успели прихватить. Номера тачек, надеюсь, доблестная охрана срисовала?

— Обижаешь, — улыбнулся Серега.

— Номера пробьем, — сказал я. — Ты, кстати, у Вани Цыгана узнавал про этих деятелей?

— Ваня Цыган сорвался из города, — снова усмехнулся Серега. — Его соплеменники говорят, поехал родню навестить. Где-то в Молдавии.

— Вот вам пример мудрого человека, — саркастически сказал я. — Как только жареным запахло, поехал родню навещать.

— Ну вот, опять начинается нескучная жизнь, — сказал Валерик философски. — Пойду Матвею позвоню. Обрисую ситуацию, может он еще чего интересного расскажет.

— А я пойду меры безопасности принимать, — важно заявил Серега. — Дополнительные! А помнишь, Леха, мы когда-то рассуждали — вот легализуемся и заживем спокойно! Никого бояться не нужно будет! А получается, что чем легальнее, тем страшнее!

— Да… — ответил я. — Спокойнее всего было «Мальборо» барыжить в школьном туалете. И часами «Монтана»… вот Валерик помнит.

— Я кино смотрел… Про Тони Монтану, — вдруг вспомнил Серега. — Там гангстеры друг друга из пулеметов мочат направо-налево. Так они наркотой барыжат! Кокаином! А мы водкой торгуем, сахаром вот еще! Мы разве гангстеры? Нахрена нам вся эта канитель⁈

— Дружище, — сказал я, — у нас торговать сахаром все равно что кокаином. Да и водкой тоже… В самой Америке гангстеры в тридцатых друг друга мочили за рынки сбыта бухла — только в путь! Так что… расслабляемся и получаем удовольствие. Не мы первые, не мы последние…

Озадаченный Серега вышел, и мы остались одни с Мишей Афганцем. Миша выглядел совершенно спокойным и даже слегка расслабленным.

— Светлую «Ниву» видел на перекрестке, со стороны, где газетный киоск? — спросил он меня.

— Вроде была, — сказал я неуверенно. — Мне не до того было, сам понимаешь. А что за «Нива»?

— Мои ребята, — гордо сказал Миша. — Как только вы пошли на разговор, я тут же отзвонился нашим. За четыре минуты прилетели, прикинь! Менты минимум шесть минут едут, а мои — четыре. Пятеро бойцов, все со стволами.

— И что? — спросил я. — Если бы началось.?..

— Три бывших разведчика, десантник и морпех, — отчеканил Миша. — Положили бы столько, на сколько боекомплекта хватило бы. Им вообще без разницы — кого.

Миша смотрел на меня с невысказанным вопросом. Я молчал. Мне было понятно, какой вопрос хочет задать Миша. Но ответить на него было непросто.

— Что думаешь о ситуации? — спросил я, прервав затянувшуюся паузу.

— Чего тут думать? — Миша поправил галстук. — Если на меня нападают, я держу оборону. Активную оборону. В общем, я что хочу сказать. Когда информацию нароете об этих… Мы все сделаем. Я тоже порою… Есть кому.

— И у нас есть кому такими делами заниматься, — сказал я тихо.

— Эти спортсмены, что на рынках с кооператоров бабки трясут? — усмехнулся Миша. — Не, ну смотрите сами. Только мы партнеры теперь, так что… не только ваше дело.

— Думаешь, осилите чеченскую мафию? — умышленно усомнился я в возможностях Афганца.

В его глазах мелькнуло что-то… что-то странное, буквально на секунду. Мелькнуло и исчезло. Миша пренебрежительно махнул рукой.

— Кого там осиливать? Колхозники обыкновенные. Просто возомнили о себе много. Бойцами себя считают, а по факту… — он снова пренебрежительно махнул.

Конечно, обсуждать с Мишей такие категории, как совесть, нравственность и непротивление злу насилием было неуместно. Особенно в контексте сложившейся ситуации. Здесь ничего личного, чистой воды бизнес. Я вспомнил о более приземленном…

— А если менты, следствие, зона? — спросил я тихо.

— А это уже больше твои проблемы, партнер, — хитро улыбнулся Миша. — Ребята сделают чисто. А вообще, по грязи ходить и не испачкаться не получится.

— Если ты ходишь по грязной дороге, то не можешь не выпачкать ног, — вспомнил я всплывшую откуда-то из глубин подсознания строки еще не написанной песни.

— Классно сказано! — одобрил Миша. — Откуда?

— Да так, вспомнилось… Кажется, фараон какой-то говорил.

— Фараон — это хорошо, — сказа он. И тут же жестко и с напором спросил: — Что решаем?

— Не спеши пока со своими военными мерами, — сказал я. — Сначала попробуем иначе решить.

— Тут такое дело… — возразил Миша. — Если я не буду спешить, они подсуетятся. Понимаешь? Тут же не только о вашей безопасности речь. Мы же вместе теперь. А если Славика замочат завтра? Или выкрадут? Или еще кого из ваших? О себе я не говорю уже… Здесь нужно именно быстро.

— Неделя, — сказал я твердо. — Если не получится иначе, делайте по-своему.

— Неделя, — согласился Миша. — Договорились. Жду информацию.

Миша ушел, а я откинулся в кресле. Вот и пришла пора определяться. Я знал, что она придет скорее рано, чем поздно, но все же надеялся — придет не сейчас. До этого как-то проносило. Я знаю, например, что Матвей имеет отношение к исчезновению Седого два года тому назад. Но это он сделал сам, на свое усмотрение. А теперь от меня зависит — убить людей, которые мешают вести дела, или не убить. По сути дела, убить за деньги. В нашем случае, за цену пары подержанных иномарок. Понятно, впрочем, что чеченцы навряд ли удовлетворятся этими деньгами. Как говорится, коготок увяз, всей птичке пропасть… А Миша Афганец в своей стихии, на войне. У него нет никакой хреновой рефлексии и вопрос: «Тварь я дрожащая или право имею?» его не волнует совсем.

Зарабатывание денег — та же азартная игра. Процесс очень увлекательный, адреналиновый. А для советских людей — особенно. Столько лет воздержания, столько лет разговоров о том, что деньги — зло, а стремление к материальным ценностям — мещанство… И вот теперь простые и не очень простые советские люди дорвались! Глаза загорелись, сердца затрепетали, начали зарабатывать дико, безудержно, как на золотых приисках и алмазных копях… Впрочем, СССР и был в каком-то смысле золотым прииском, где немыслимые состояние валяются буквально под ногами, нужно только нагнуться и подобрать. Но в том и проблема, что возможность эту — нагнуться и подобрать — видели далеко не все.

Я читал в «Огоньке» интервью с великим Германом Стерлиговым, владельцем и устроителем первой советской биржи. Читать было интересно даже непосвященным… а мне так и вдвойне интереснее — я-то, в отличие от непосвященных, знаю, что произойдет с господином Стерлиговым через каких-нибудь несчастных двадцать лет… «Не скучно ли вам работать только ради денег?» — недоумевает корреспондент «Огонька». И Герман Стерлигов пафосно отвечает: «Мы с вами по-разному понимаем деньги. Вы понимаете их как возможность лучше жить. А я как возможность придумывать новые проекты и делать новые дела». Но зато он честен. На вопрос — что собой представляет биржа, честно отвечает, что понятия не имеет. Правда, с оговоркой — он понятия не имеет, что такое настоящая биржа, свою «Алису» же оценивает вполне адекватно — как пародию на настоящую биржу. Что интересно — уже тогда он собирался купить землю в двухстах пятидесяти километрах от Москвы и… построить там «маленькую западную страну». Я читал и думал о том, насколько странная штука — судьба. И как это странно, когда человек становится собственным антагонистом… как бы сам опровергает собственное существование. Есть в этом что-то… очень неправильное и даже страшное. Страшно, когда внутреннее наполнение человека полностью меняется, сам человек словно исчезает, растворяется в себе новом…

Заставил усмехнуться меня и корреспондент «Огонька», который, оценивая возможности Стерлигова, пишет о том, что дневной оборот «Алисы» аж двенадцать миллионов рублей! Целых триста тысяч долларов по черному курсу. Обнять и плакать, как говорится. Можно вычислить и примерную маржу Германа Львовича — около пяти процентов оборота. Плюс торговля «брокерскими местами» по полмиллиона за штуку. Минус накладные расходы, крыша, доля соучредителям, взносы чиновникам. Так что, да, тысяч десять-пятнадцать «вечнозеленых» в день Герман Львович имеет. Молодые Сережа Мавроди и Миша Ходорковский снисходительно улыбаются. Но вообще, неплохие деньги для Москвы периода конца Советского Союза и для парня двадцати четырех лет отроду. На два года старше меня.