Неверный отец. Счастье в конверте (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 37

- На войне и в любви все средства хороши, - без тени раскаяния отвечает он. – К тому же, я не сделал Михаилу ничего плохого. Наоборот, бесплатно продолжил терапию, общался с ним онлайн и давал рекомендации, всегда был на связи, время от времени посещал его лично.

- Святой человек! – тяну издевательски и несколько раз хлопаю в ладоши. – Жаль, что всё это жалкое лицемерие, - кривлюсь, испытывая искреннее отвращение к нему. – Ты использовал Мишу, вместо того чтобы помочь ему воссоединиться с семьёй, лгал и выставлял меня предателем, манипулировал Аминой, доводя ее до нервного срыва своими кознями. В конце концов, смерть той женщины, которая родила якобы моего сына, тоже на твоих руках. Ведь так? Как ты надоумил моего брата воспользоваться услугами суррогатной матери?...

- Это была его инициатива. Он боялся одиночества и мечтал о детях, однако жениться почему-то категорически отказывался. Я решил, что это его единственный шанс. И мой….

- Какой же ты урод… Поверить не могу… Ты понимаешь, что это подсудное дело? – не замечаю, как гневно выкрикиваю ему в лицо.

- Ты дал слово, Герман, - напоминает насмешливо. – Я свою часть сделки выполнил, - кивает на смятую историю болезни в моих руках. – Мы в расчете. К тому же, ты ничего не докажешь. Я всего лишь выполнял свою работу, а в личную жизнь пациента я не имею права вмешиваться. Скажи мне спасибо, Демин, иначе до конца дней ты так бы и не увидел родного брата... Если хочешь, чтобы я отпустил Амину, я имею в виду – морально и психологически, то отстанешь от меня.

Сафин открыто угрожает мне – и попадает четко в цель. Ради спокойствия Амины я готов наступить на горло собственным принципам.

Молча принимаю правила игры. Марат ведёт. Пока что.…

Договорив, он вальяжно падает в кресло, цепляет очки на переносицу и возвращается к бумагам, которыми занимался до того, как я ворвался в кабинет. Всем своим равнодушным видом показывает, что не намерен со мной больше общаться.

Я оставляю при себе не озвученные вопросы и обвинения. Самое главное я выяснил, а сейчас мне пора к своей семье.

Домой.…

- Это мой племянник, - без приветствия сообщаю Амине, которая держит на руках Мишку-младшего. Наклонившись, целую ребёнка в лобик. – Я чист перед тобой, моя родная. Веришь? – поднимаю взгляд на опешившую рыжулю.

Бережно приобняв её, касаюсь губами румяной щеки. Легко и непринужденно, без чувства вины или стыда.

Моя женщина. И я принадлежу только ей.

Наконец-то Амина поймет это, простит меня, станет счастливой, но.… она неожиданно всхлипывает.

- Верю, - лепечет чуть слышно онемевшими губами. – Что теперь будет с Мишаней?

Уложив спящего малыша в кроватку, она на цыпочках выходит из детской в столовую. Свет от камина падает на ее милое, но напряженное лицо, и я замечаю слёзы в любимых глазах. Амина не перестает меня удивлять. В ней столько нерастраченной нежности, искренней доброты и материнской ласки, что она готова щедро дарить это окружающим.

- Всё будет хорошо, маленькая, - беру её за плечи, заставляю посмотреть на меня. - Сначала я сам поеду к брату. Проверю, как он, пообщаюсь с ним, понаблюдаю.…

- Думаешь, он сильно изменился?

- Он себя не помнит, Амина, - выдыхаю честно, подавив острую боль между ребер. – Прежний Михаил не оставил бы женщину, которая носит его ребёнка, а нынешний.… Ты сама видела, в каком состоянии к нам привезли Дарью и что с ней произошло.

Я с тоской смотрю на закрытую дверь комнаты, где мирно сопит сынишка моего брата. Мысленно благодарю бога за то, что его мать попала именно ко мне на смену. Если бы я не спас малыша, то всю жизнь корил бы себя.

- Люди не меняются, несмотря на пережитые катастрофы и болезни. Душа остается прежней, - Амина пытается меня мягко переубедить, прильнув ко мне и уложив голову на мою грудь.

- Надеюсь, - выдыхаю в её макушку, провожу ладонью по волосам, с насаждением зарываюсь в них пальцами. - Не знаю пока, чего от брата ожидать. Марат не рассказал мне никаких подробностей – лишь дал координаты, где его искать. Я хочу выяснил, что случилось семь лет назад и как жил Миша все эти годы. Только после этого решу, говорить ли ему о ребёнке. В любом случае, он останется в семье Деминых.

- Ты опять уезжаешь? Надолго? – с тревогой спрашивает Амина, запрокинув голову и округляя большие, как золотые озера, глаза. Впивается пальцами в мою рубашку.

- Да, прости, - хмурюсь, как возвращается чувство вины и отравляет мою кровь. – Пойми, я должен. Получается, я снова…. бросаю тебя.

- Я поеду с тобой, - произносит неожиданно и твердо. И следом, будто опомнившись, шепчет: - Можно?

- Что? Ты серьёзно?

- Я слишком долго не доверяла тебе. Отталкивала вместо того, чтобы поддержать и разделить твою боль. Сбегала, когда была тебе нужна и… ты мне был нужен, - признается еле слышно. – Не хочу больше так. Мы одна семья – и должны вместе решать проблемы. Если ты не против…. - смущенно отводит взгляд.

- Одна семья, - повторяю, как завороженный. Улыбка не сходит с лица.

Порывисто прижимаю Амину к себе. Клянусь любить и больше никогда не отпускать. Она нежно целует меня, наполняя светом, надеждой и теплом.

Семья…

Амина

- Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не беспокоит? – взволнованно спрашивает Герман, когда мы спускаемся по трапу самолета.

- Здесь очень холодно, - выдыхаю клубок пара изо рта, кутаюсь в шубу и льну к своему мужчине, нуждаясь в его тепле.

- Потерпи, родная, сейчас возьмем такси, - целует в висок, крепче обнимает меня за плечи и прижимает к себе. – Проведем эту ночь в отеле, а утром поедем дальше. Я прикинул примерный маршрут – он займет часов шесть. Боюсь, тебе будет тяжело… Может, ты.…

- Нет, я с тобой! До конца, - твердо стою на своем. – Тем более, доктор заверил меня, что опасность миновала и с малышом всё в порядке. У меня есть выписка, справка и разрешение на перелет. Или вы забыли, Герман Янович? – игриво рассказываю ему то, что он и так знает.

Демин и есть мой врач, единственный и неповторимый. После истории с Богомоловой он не доверяет меня никому. Перед тем как отправиться на поиски его брата, мы прошли все необходимые анализы, сделали УЗИ, хотя я и так заверяла, что чувствую себя прекрасно. Даже противная тошнота прекратилась. Недаром говорят, дома и стены лечат. Меня же исцелила любовь Германа, а его забота напитала энергией и силой.

- Амина, ты не оставила выбора своему доктору, - парирует он строго. – Обещала прилететь следующим рейсом, если я не возьму тебя с собой. Уж лучше ты будешь под присмотром, моя упрямица.

В ответ я расслабленно смеюсь, уткнувшись носом в шерстяной шарф, и зажмуриваюсь от ледяного ветра. Мокрые снежинки летят в лицо, залепляют глаза, норовят попасть за шиворот. Несмотря на отвратительную погоду в суровых северных широтах, мне невероятно хорошо. Не хватает лишь Мишани, которого мы побоялись брать с собой – всё-таки он ещё слишком слаб, так что пришлось оставить его под чутким надзором бабушки и тёти.

- Осторожнее на дороге, не гоните, - важно инструктирует Демин таксиста. Переживает, чтобы меня не укачало.

Порой он слишком опекает меня, словно пытается компенсировать каждый день, когда его не было рядом. Просит прощения каждым своим поступком, а я давно не виню его. Отпустила обиду, поняла и приняла любимого мужчину. Он все делал правильно, в то время как я чуть не погубила наши отношения недоверием. Но всё позади.

Отныне я буду рядом. Всегда. В горе и в радости.

Размеренная езда в жарком салоне автомобиля убаюкивает, и я, зевнув, роняю голову Герману на плечо. Не замечаю, как засыпаю в его уютных объятиях. Он что-то нашептывает мне, невесомо целует, бережно сжимает в руках, как в коконе.

- Амина-а, просыпайся, нам принесли ужин, - шелестит над ухом, с трудом проникая в затуманенное приятной дремой сознание. На щеку ложится широкая ладонь, ласково гладит. – Соня моя….