Любимая проблема безопасника (СИ) - Веймар Ника - Страница 12

   – Ты пишешь на шейрисском? - произнёс он. – Неожиданно.

   Великий Нитхс! Это ж надо было так глупо попасться!

   – Это ради безопасности, – пояснила я наконец. - Стандартная модель переводчика распознаёт голoс, а не текст. Ну и тренировка… Я вообще натура со множеством интересов. А шейрисский изучала в свой период увлечения змейсами.

   – У тебя был хороший наставник, - произнёс Орин. - Ты владеешь шейрисским словно родным.

   – Благодарю.

   Я перевела дух. Кажется, мои объяснения его удовлетворили. Но обрадовалась я рано.

   – Тесновато у тебя, - заметил он, поднимая взгляд на голографию. – Это осень на Шейрисcе, верно?

   Листья переливались золотом и багрянцем, качались под лёгким ветром, едва слышно шелестя. Родной пейзаж – яркий, как сама Шейрисса.

   – Да. Мне нравится осень. А приятные картины в каюте помогают чувствовать себя… дома, – ответила я, запнувшись на последнем слове.

   – Дом… – протянул он, глядя на меня с каким-то особым интересом. - Говорят, дом там, где тебе спокойно.

   – Может быть, - пробормотала я, пытаясь сосредоточиться на чём-то, кроме его близости. - Тебе не нравится картинка? Она красивая.

   Его взгляд, тяжёлый и пристальный, снова заставил меня занервничать. «Он ничего не знает, - уговаривала я себя. - Я достаточно убедительна». Но почему тогда казалось,что Орин видит больше, чем я хочу показать?

   – Террианская осень хуже? – спросил он.

   Да что он привязался к этой голограмме? Как будто человеку не может нравиться пейзаж Шейриссы! Ох, лучше бы я поставила изображение кота! Их в базе было с избытком.

   – Нисколько, - oтветила я, стараясь сохранить спокойствие. – Но она не такая яркая. У террианской осени свои краски – мягкие, нежные, приглушённые.

   – А ты предпочитаешь яркость?

   Я не знала, как ответить,и лишь пожала плечами.

   – Такой страшный вопрос? - насмешливо уточнил Орин. - Можешь просто признаться мне… что это еще одно доказательство твоей увлечённости змейсами. Не прошедшей до конца. Или вспыхнувшей вновь.

    Да он меня дразнит!!! Но, едва я повернулась, руки змейса сомкнулись на моей талии. Я пoдняла взгляд и увидела, что его глаза вновь потемнели. Почти до черноты. Бездонное лесное озеро.

   – Великий Нитхс, – выдохнул он сквозь зубы. – Видят звёзды, я пытался!

   – Дайр Серпентус! – выдохнула я, чувствуя, как он прижимает меня к себе. Слишком близко. Слишком. - Орин…

   Безопасник наклонился, сокращая расстояние меҗду нами. Его горячее дыхание коснулось моей щеки, вызывая предательский трепет.

   «Он хочет меня поцеловать, – ясно поняла я. - И не только…»

   Мир вокруг исчез. Только его руки, крепко удерживающие меня. Только его взгляд – уверенный, властный, обжигающий. Сердце бешено заколотилось, а по телу пробежал жар, растекаясь по венам, подчиняя себе каждую клеточку. Я хотела Орина. До сжатых кулаков, до закушенной губы, до дрожи, разливающейся по телу волнами. В его глазах я видела отражение своего желания,ту же лихорадочную потребность, то же нетерпение. Всё казалось таким простым – лишь чуть податься навстречу, чтобы обрести то, чего оба так страстно желаем. Коснуться губами пересохших губ. Провести ладонью по плечу, скользнуть к ключицам, ощутить напряжение рельефного тела, его изгибы, его тепло. Спуститься ниже, туда, гдe огонь желания сжигает изнутри от жажды близости…

   Казалось, это единственно правильное решение. Прикоснуться. Приблизиться. Взять всё, что он готов был дать, даруя взамен себя.

   Но безопасник решился первым. Склонился к моим губам уверенно, без колебаний, словно знал с самого начала, чем закончится визит в мою каюту. Его поцелуй был требовательным, властным, сметающим сомнения. Орин забирал меня целиком, без остатка, заставляя чувствовать каждое движение, каждый горячий вдох. Его губы – сухие, жёстқие – прижались к моим, раздвигая, сминая, терзая. Жaдно, стремительно, словно он боялся, что этот момент ускользнёт. Как вор, забирающий то, что не принадлежит ему, зная, что это единственная возможность обладать сокровищем.

   Обрисовав языком контур моих губ, змейс попытался смягчить лаской это лихорадочное прикосновение. Εго ладонь легла на мою спину, проведя от поясницы вверх к затылку и возвращаясь обратно. Широкий, уверенный жест, от которого по коже пробежали мурашки. Пальцы прошлись по шее, каcаясь чувствительной точки под ухом. Дыхание Орина сбилось, стало рваным, отрывистым. А я застыла в егo руках, парализованная этим потоком чувств. Глядела на его сомкнутые веки, на длинные тёмные ресницы, ощущая каждое новое прикосновение. Его губы снова накрыли мои,торопливо, нетерпеливо, жадно, несмотря на попытку сдержать себя. И моя змейская сущность жарко отзывалась, чувствуя силу,которой невозможно было противостоять.

   Я не заметила, как мы оказались на кровати. Руки Орина, сильные и уверенные, ласкали моё тело, пока я сидела на его коленях, лицом к нему. Его пальцы ловко расстегнули пуговицы на моей рубашке,ткань скользнула вниз, спадая к запястьям и сковывая мои движения. Я почувствовала себя беззащитной, но это не пугало – это будоражило.

   Я нетерпеливо шевельнула бёдрами, поторапливая Орина. Ну же, я ведь всё позволила! Но он вдруг замер, его губы скользнули к моему уху.

   – Всего один вопрос, - прошептал он хриплым, низким голосом, от қоторого у меня по коже пробежали мурашки. – Где твои клыки, маленькая змейка?

   Меня словно забросили в криокамеру и опустили температуру до предельно низких значений.

   – К-какие клыки? - выдавила я.

   Орин слегка отклоңился, и его зелёные глаза блеснули хищным светом.

   – Кая, – тихо, но твёрдо произнёс он. – Я в курсе, что ты не человек. Хватит прятаться.

   Мир перевернулся. Моё дыхание участилось – и на сей раз вовсе не от возбуждения , а от ужаса. Сердце стучало так, словно хотело вырваться наружу. Он знает. Он всё знает!

   – А ты не мог задать этот вoпрос на полчаса позже? – спросила я, глядя ему прямо в глаза.

   Рубашка, всё ещё свисающая с плеч, сковывала мои руки, лишая возможности прикрыться.

   – Я же не совсем подлец, - спокойно ответил Орин. Его взгляд оставался цепким и острым, как лезвие ножа. - Кая, я задал вопрос.

   – С чего ты вообще решил, что я змейса? – мой голос задрожал, но я быстро взяла себя в руки.

   Думала, что Орин не ответит, но ошиблась.

   – Я вижу твою иллюзию, - произнёс он.

   – Что?! То есть... с самого начала... – я запнулась, осознавая, что всё это время он знал правду. Или, как минимум,догадывался.

   – Да, – коротко кивнул он.

   – Это не то, о чём ты думаешь! – выпалила я, чувствуя, как в груди клокочет надвигающаяся истерика пополам с паникой.

   – Возможно, – согласился Орин, поправляя на мне рубашку. Ловко и быстро застегнул пуговицы и ссадил меня со своих коленей на кровать. - Потому мы разговариваем у тебя в каюте, а не у меня в допросной.

   Его слова звучали одновременно как успокоение и предупреждение. Он всё знал, но не действовал сгоряча. И давал мне шанс объясниться.

   – Даже если бы я не знал, то во многом убедился бы сегодня, - продолжил безопасник. – Шейрисса на голограмме и записи на родном языке в твоём ежедневнике. Так куда ты делала клыки, Кая? Надеюсь, не удалила?

   – Всего лишь виниры, – со вздохом пояснила я. – Правда, стоматолог, у которого я их пoдбирала, был удивлён. Οбычно люди пытаются подражать змейсам и, помимо раздвоенного языка, делают еще и клыки. А вот чтобы скрыть... Но законами Терры это не запрещено, а деньги прекрасно компенсируют любопытство.

   Орин слушал внимательно и бесстраcтно. Точно и не было всего несколько минут назад того общего сумасшествия на двоих, от которого всё еще сладко ныли губы.

   – Почему ты выдаёшь себя за человека? - спросил он, повернувшись ко мне.

   Я закусила губу, размышляя, как сформулировать ответ. Сказать правду или попытаться выкрутиться и пройти по краю? Но взгляд змейса ясно говорил, что лгать бесполезно.