Идеальный мир для Демонолога 7 (СИ) - Ковтунов Алексей - Страница 13

— Встретиться хотим, — послышался спокойный мужской голос. — Мы уже говорили вроде. Или слуга неправильно передал?

— Мне плевать! Я же сказал, что занят! Можете оставить прошение о встрече, и тогда мои слуги внесут вас в график встреч. Но там всё забито на месяц вперед, так что ничего не могу обещать, — на этом барон собирался завершить разговор и даже бросил микрофон на стол, развернулся и направился к выходу.

— Слушай, барон, я бы вообще в эту твою пердень не летел даже за деньги, — устало вздохнул солдат, тогда как Рулькин аж замер. Да и остальные тоже затихли, ведь никто не ожидал таких откровений от солдата. — Но мне Костя сказал прилететь и решить вопрос, значит, я прилечу и вопрос будет решен, хочешь ты этого или нет. Если занят — то расслабься и освободись, мы всё равно прибудем и поговорить с нами придется.

— Ч-что? Как? Мне послышалось? — стал задыхаться от возмущения барон, но остальные помотали головой, мол, нет, не послышалось.

— Чего он там сказал? — из динамиков на этот раз донесся недовольный женский голос. — Что он там говорит? Что занят? А ну дай мне рацию, Художник! Я ему сейчас…

— Катерина, успокойся, пожалуйста. Давай сначала вежливо попробуем, а потом, если не получится, уже по-твоему… Хорошо? — вздохнул тот самый боец, что разговаривал только что с бароном.

— Да я ему нос сломаю, и всё! К чёрту вежливость! Аристократы никогда не понимают, если с ними сюсюкаешься! Ты слышал вообще, как он говорил? Рожей мы не вышли с ним встречаться, да? — девушку было уже не остановить.

— Вообще-то, я всё еще тут! — барон только пришел в себя и даже усмехнулся. — У меня назначена встреча с действительно важными людьми, аристократами. Так что некогда мне с какими-то там солдатами время терять. И уж тем более с женщиной, которой вообще в армии не место, — оскалился он.

— Я буду вынужден передать ваши слова начальнику, — спокойно ответил Художник.

— Да пожалуйста. Я свои права знаю, ничего мне ваш начальник не сделает, — отмахнулся барон, тогда как на фоне послышался безумный женский смех.

— Знаешь, мужик? Мне тебя даже немного жаль, — усмехнулся Художник. — Ладно, конец связи!

Рация зашипела и связь действительно оборвалась, тогда как Рулькин еще некоторое время недоуменно стоял и сжимал в руках микрофон.

— Это что сейчас было? — изумленно встряхнул головой барон. — Они там что, совсем страх потеряли?

— Солдаты… — развел руками слуга. — Тут и добавить нечего.

— Ладно, надо с их начальником созвониться. Сказать, чтобы держал своих цепных псов при себе, иначе в следующий раз буду разговаривать с ним совсем иначе, — стиснул зубы Рулькин.

— Да, кстати! — снова зашипела рация. — Как связь? Прием! Ладно, будем считать, что нас слышно, — послышался голос Художника. — Кхм… Запрашиваем экстренную посадку! Борт «пэ у три два четыре семь один», находясь на боевом задании, терпит крушение! Как командир воздушного судна, требую предоставить место для посадки!

На лице барона появилась улыбка. Забавная попытка. С одной стороны, по закону он имеет право отказать лишь в случае каких-то уважительных причин. Например, наличия в доступе других посадочных площадок поблизости, и при этом нужны аргументы, почему нельзя сесть на территории завода. Но дело в том, что это завод военного назначения и прямо сейчас идет разгрузка боеприпасов, а это вполне можно считать достаточно уважительной причиной отказа. А может и нет… Тут уж как суд сочтет, ведь помимо разгрузочной площадки, можно было предоставить и другое место.

Барон уже собирался ответить положительно, но в этот момент слуга подбежал к окну и ткнул куда-то вдаль.

— Я их вижу! — воскликнул он. И только приглядевшись, Рулькин смог разглядеть вдалеке кукурузник.

— Стыдобища-то какая… — хлопнул себя по лбу барон и, едва сдерживая хохот, взял в руки микрофон.

Изначально он собирался дать разрешение для аварийной посадки. Все-таки, если отказать в посадке, и самолет из-за этого разобьется, то, возможно, придется заплатить штраф в размере стоимости самолета. Хуже только, если пилоты не смогут или не захотят катапультироваться и разобьются на смерть.

— Скажите, а вы имеете возможность катапультироваться? — уточнил Рулькин.

— Ну да, конечно. Даже парашюты есть, — ответил Художник. — А что?

— Ну так катапультируйтесь! А я в посадке отказываю! — оскалился барон, глядя на приближающийся кукурузник. А что? Когда у тебя настолько выросла маржа на товары, можно себе позволить заплатить за это летающее ведро с гайками. Накопить на такой можно за пару часов, потому Рулькин решил посмотреть на действия военных.

Тем более, что ответственность за их возможную смерть уже снята. Они же сами сказали, что могут катапультироваться, вот пусть и прыгают.

— Может все-таки разрешите посадку? — еще раз решил уточнить пилот.

— Нет. Но я, будучи верным слугой Империи, готов компенсировать стране любые убытки, если ваш самолет все-таки упадет, — усмехнулся барон. — Поэтому спасайте свои жизни и не думайте о самолете, это всего лишь кусок железа. Ценнейшее, что у нас есть — это наши жизни! Как поняли?

Из динамиков снова послышался безумный женский хохот.

— Приняли… — пилот тоже явно едва сдерживался. — Выполняем.

Барон убрал в сторону рацию и встал у окна, глядя на военный кукурузник. Тот, не спеша, тарахтел над территорией завода и почему-то также, не спеша, улетел прочь.

— Эээ… — замялся Рулькин. — А, я понял… Кишка тонка, — помотал он головой. И в этот момент на улице стало стремительно темнеть. — Что? Затмение солнца?

— Т-т-т-там… — слуга указал дрожащим пальцем куда-то наверх.

Барон медленно поднял взгляд и увидел, как к земле приближается огромный железный монстр. Он едва поддерживал себя двигателями и снижался стремительно, прямо на разгрузочную площадку.

И тут граф понял, насколько он облажался. Ведь боевой воздушный крейсер последнего поколения может стоить, как три его завода! И он сам сказал, что готов полностью компенсировать расходы, да и по закону положено, все-таки сам отказал. Просто не хотелось принимать военных у себя, и всё тут.

А теперь что делать? Если такой упадет на территории завода, а он явно падает, военная прокуратура даже застрелиться не даст! Сразу набегут специальные агенты и будут держать за руки, чтобы виновник не мог ничего с собой сделать и прочувствовал всю ответственность за отказ в предоставлении посадки на своей шкуре.

Тем временем, прямо под удивленные взгляды барона и его помощников, огромная махина сносила своей тушей склады, и, самое главное, тайные производственные линии. А ведь он вложил в это предприятие немало денег и собирался выйти на черный рынок, там куда выгоднее можно продавать снаряды и даже не платить налоги с этого. Производственная линия была уже почти готова, но, видимо, не судьба. Сгинула под бронированным брюхом боевого крейсера.

— Ну спасибо, Рулькин! — послышался довольный голос из динамиков. — Ваша забота о наших жизнях тронула наши сердца!

— Компенсацию как будешь платить? — хохотнула барышня. — А, гнида?

Мы сидели с Рембо в моем временном кабинете и молча пили чай. А что тут скажешь? Чай вкусный, свежие булочки так уж тем более. Лучше сначала съесть их, и только потом говорить.

— Я что, создал чудовище, да? — вздохнул я, когда чай в моей чашке закончился.

— Нет… Вы просто его пробудили, — пожал плечами Рембо.

— Но это даже для меня перебор! Разве тебе так не кажется?

— Для вас-то? — скривился рогатый.

— Ну ладно, и правда. Для меня это вполне рядовое событие… Но она-то куда? — возмутился я. — Зачем так делать?

— А вы сами как думаете? — усмехнулся Рембо.

— Но она же нормальная была! Вроде бы… — схватился я за голову. — Что с ней такого произошло, что она так изменилась? Вроде все тихо и спокойно было.

— Рядом с вами долго оставаться нормальным нельзя, — пожал плечами рогатый. — Хотя даже самый психованный безумец на вашем фоне будет смотреться паинькой, — хохотнул он и, выдернув из кобуры пистолет, выстрелил себе в лоб. Пуля, конечно, отскочила и воткнулась в потолок, а Рембо вернулся к чаепитию.