Страж (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 8

Но Джейден не причинил ей вреда.

Она более или менее дала согласие на то, что произошло.

Однако для Ревика незнание-того-кем-она-была означало, что ею всё равно пользовались.

По сути, Совет позволял манипулировать ею. Они делали её крайне уязвимой для тех или иных манипуляций со стороны людей, которые не прочь давить на неё или даже попирать её границы. Её расовая принадлежность только усугублялась тем эффектом, который её свет Моста оказывал на других..

И да, это его злило.

Несмотря на это, Ревик удивился, когда Джейден взял её за руку и потащил с танцпола в ванную этого захудалого дома, похожего на лачугу художника.

Он удивился, что маленький засранец был так откровенен с ней… И ещё больше поразился, когда его прямолинейность скорее возбудила её, нежели разозлила.

Конечно, ей было… сколько? Двадцать один? Уже двадцать два?

Так что едва ли ребёнок. Особенно по человеческим меркам.

Ревик знал, что не видит её ясно, несмотря на почти постоянную близость к её свету. Его также иногда смущало, насколько по-другому она ощущалась за Барьером по сравнению с тем, как она вела себя в мире со своими друзьями. Не помогало и то, что физически она взрослела примерно в три раза быстрее, чем обычный видящий. Он уже был вынужден приспосабливаться к переменам в ней, которые у обычного видящего произошли бы только через десять-двадцать лет.

Он также был вынужден наблюдать, как её свет развивается в геометрической прогрессии, вероятно, из-за того, кем она была, и того факта, что она действительно отличалась от большинства видящих.

На самом деле, от всех остальных видящих.

Она была Мостом.

По словам старейшин, Мост не реинкарнировала тысячи лет.

Мост приходила только тогда, когда в континууме живых существ потребовался новый эволюционный скачок. По той же причине видящие обычно неоднозначно относились к её приходу.

Многие приветствовали Мост как спасительницу видящих; они считали, что она пришла, чтобы искоренить худшую человеческую скверну, спасти их народ от рабства и деградации. Многие могли желать её смерти, ибо беспокоились, что она может уничтожить видящих вместе с людьми в своём стремлении перестроить эволюционное игровое поле.

Правда заключалась в том, что никто на самом деле не знал, на что она способна.

Более того, у каждого, казалось, имелась своя теория. Подобно большинству ревностных верующих, они также предполагали, что их интерпретации и предсказания были единственно верными.

За эти годы в религию видящих также обратилось много людей.

Большинство из этих новообращённых переработали Миф по своему образу и подобию, поставив людей в центр жизненного континуума. На самом деле, это не так уж удивительно, учитывая опыт Ревика в общении с людьми — или, на самом деле, его опыт общения с любыми биологическими видами.

Тем не менее, это привело к некоторым тревожным выводам в том, что касалось Моста.

А именно, многие из этих людей хотели её смерти.

Предполагалось, что Мост станет предвестником нового мира.

Даже то, что она присутствовала здесь, реинкарнировала на Земле, означало, что быстро приближалось Смещение. Схожее с человеческим словом «апокалипсис», Смещение означало, что всё изменится, и чертовски быстро. Также сродни человеческой концепции апокалипсиса, это подразумевало, что в процессе, скорее всего, погибнет много-много существ.

Те, кто останется в живых, будут вынуждены эволюционировать.

Однако знание всего этого нисколько не помогло Ревику, пока он наблюдал, как Джейден трахает её на столешнице в грязной ванной, заваленной чумазыми полотенцами и полупустыми бутылками из-под пива.

Ревик понял предупреждение Вэша.

Он понял его ясно, как неоновую вывеску.

Его также немного шокировала собственная реакция на всё это.

В конце концов, он практически с первого дня своего назначения присматривать за ней был полон решимости никоим образом не допускать эмоционального сближения со своей подопечной.

У Ревика были на это свои причины. По его мнению, это были чертовски веские причины. Однако не все из них были строго рациональными… и ни в одной из них на самом деле не было её вины.

Ревику было всё равно.

Несмотря на это, он подрочил, увидев её с Джейденом той ночью. Дважды.

Ладно, может, три раза.

Это не помогло.

И это не уменьшило стыда, который он испытывал из-за боли разделения, которая затмевала его свет всякий раз, когда он позволял себе вспомнить выражение её лица, когда она кончала. Слово «стыд» вообще не описывало эту эмоцию. Во-первых, стыд подразумевал, что он сделал что-то не так, и Ревик не мог честно решить, действительно ли он верит в это или нет.

Он наблюдал из Барьера за каждой минутой их совокупления.

По правде говоря, он не мог заставить себя отвести взгляд.

Он был загипнотизирован видом Джейдена, вбивавшегося в неё, Элли, ахавшей ему в шею, пока эта серебристая краска размазывалась по её лицу и его коже, а её ноги в кожаных сапогах обвились вокруг его талии. Ревик всё ещё не мог до конца оправиться от шока из-за того, что она, поговорив с ним в общей сложности минут двадцать, позволила ему поиметь её пальцами, а затем трахнуть.

Он никогда раньше не видел, чтобы она вытворяла что-то подобное.

Чёрт, насколько он знал, она была девственницей.

По правде говоря, Ревик знал, насколько это маловероятно, но ему никогда не приходилось сталкиваться с этим вопросом напрямую до той ночи, когда это произошло прямо у него под носом.

Он был свидетелем нескольких пьяных, но относительно невинных проказ на задних сиденьях машин, но не более того.

У неё даже никогда не было настоящего бойфренда.

Он знал, почему она не решалась часто ходить на свидания.

Даже не считая плохого опыта, который у неё уже был с несколькими людьми, особенно в старших классах, Ревик чувствовал, что она нервничает из-за реакции других на неё, даже если она не понимала, что означают эти реакции.

Как бы она ни притворялась, она знала, что такая реакция может быть опасной.

Она понимала это, по крайней мере, на каком-то уровне.

Это же осознание заставило Ревика посмотреть в лицо своему меняющемуся восприятию её. Отчасти это было признание самому себе в правде, которой он изо всех сил старался избегать вот уже несколько месяцев, а может быть, даже последние несколько лет.

Он больше не видел в ней ребёнка.

Нисколько.

Более того, он ревновал к этому самодовольному маленькому придурку до такой степени, что хотел свернуть его чёртову шею.

Глава 4. Тот парень

— Привет, Эл… ЭЛ! Земля вызывает Элли!

Я подняла взгляд от стола, где наполняла солонку и перечницу.

Касс стояла рядом, небрежно положив руку на бедро, и её чёрный фартук официантки съехал набок поверх слишком короткой мини-юбки. Она улыбалась мне.

— Ты видела, кто только что появился? — спросила она.

Я позволила своему взгляду опуститься к её юбке.

— Тебя уволят, если Джефф увидит, что ты это носишь, — сказала я ей. — Разве он уже не предупреждал тебя об этом? О том, чтобы ты не надевала именно эту юбку?

Касс выдохнула, с преувеличенным раздражением сдувая чёлку с глаз.

На этот раз она покрасила кончики своих волос в синий металлик, к которому я всё ещё не до конца привыкла. Это выглядело круто, но красный цвет мне нравился больше, может, потому, что из-за него кончики волос казались языками пламени на фоне её обычных прядей, которые были чёрными и прямыми и ниспадали тяжёлым полотном вокруг её лица.

Мне всегда нравились волосы Касс.

Казалось, она унаследовала лучшие черты лица и физические данные от обоих своих родителей, хотя её мама тоже была довольно сногсшибательной. Её этническая принадлежность была настоящей мешаниной, но в основном она была похожа на тайку, как и её отец.

Теперь Касс поджала губы при моём упоминании о Джеффе, нашем придурковатом менеджере.