Дом ста детей. Целительница для Генерала-Дракона (СИ) - Кофей Ева - Страница 4

На время выселенный, я надеюсь.

Я отняла руку от занавески, через которую наблюдала за Шмелем внизу и вздохнула.

–  Он поскуливает... Мешает тебе спать?

Слава качнул головой.

– Не. А вот ты, да. Уже третий раз встаёшь и по дому из окна к окну бегаешь!

– Я тихо, вроде. Просто днём он так себя не вёл. Ему не нравилось там, конечно. Но выглядел он не таким, понимаешь?

И чего оправдываюсь? Только ещё сильнее подрываю свой авторитет в глазах мальчишки.

– Он обычно себя ведёт, ты просто ходишь по делам и не видишь. А вечером на еду отвлекается, поэтому спокойнее становится. Сейчас голодный, может. 

Мне это не понравилось, я задумчиво закусила губу и ещё раз взглянула на Шмеля в окно. 

Славка из упрямства спорит, ему только повод дай слово поперёк сказать. Так что, нет, дело здесь в другом…

Под светом фонаря, что сиял за высоким забором, собака выглядела грустной и понурой, припорошенная лёгким снегом.

А я, к своему стыду, всё никак не могла решиться и выйти в холодную ночь. Когда же собралась, набросив поверх пижамы пальто, и попыталась зайти в вольер, пёс преградил мне дорогу и начал странно перебирать лапами. Будто думая, прыгнуть на меня или нет. Или же словно у него что-то болело и мешало стоять прямо… Эта мысль всё  ещё заботила меня сильнее прочих догадок. 

Вдруг Глеб отравил Шмеля? Или как-то ещё навредил ему.

Поэтому было решено вести его в ветклинику. Лучше уж я покажусь мнительной, чем с собакой действительно что-то случиться.

Вернувшись в дом, я спешно начала собираться, переоделась в джинсы и синий свитер с высоким воротом, нашла все нужные документы, схватила ошейник с поводком и под скептический взгляд Славки вновь направилась к выходу.

– Ложись спать, я скоро вернусь!

– Может его ёж тревожит какой, или енот, – попытался он успокоить, сверля меня недовольным взглядом своих светлых-светлых глаз. 

– У нас не водятся еноты. А ежи давно спят.

– Ну, не енот, а этот, как его, – задумался Слава, приглаживая свои льняные кудри, устало запрокидывая голову назад, – опоссум!

Признаться, водятся ли у нас они, я не была уверена. Тем более жили мы в частном доме на окраине города, откуда до леса рукой подать. 

Но кое в чём я точно была уверена:

– Ноябрь, Слав. Ни ежей, ни опоссумов быть уже не должно!

– Бешеный, значит, – пожал он плечами и, как ни бывало, направился к себе в комнату.

Как только шаги его стихли наверху лестницы я, запахнув плотнее на себе пальто, поспешила на улицу.

А что, если правда какой ненормальный зверь приходит? Тревожно.

– Шмель, – позвала, почему-то, шёпотом, подходя ближе к вольеру.

Всё вокруг в тонком слое снега и ни одного следа на нём. Я долго приглядывалась, пытаясь разгадать загадку странного поведения пса. Поэтому немного успокоилась – неожиданных гостей здесь быть не должно.

Но как же я ошибалась…

– Шмель, ты спать мешаешь, что за скулёж опять? Поехали к врачу, сам виноват.

Он завилял хвостом, забавно склоняя голову, и заскакал у входа в вольер так, что я просто не смогла не потрепать его за ухом.

– Ну, хоть скулишь, ладно, – сменила я гнев на милость, – а то дома ты настоящие концерты заводил! Главное, будь в порядке… – попыталась надеть на него ошейник.

Изначально я пробовала поселить его на веранде, там отдельный выход во двор, поэтому можно было максимально отделить Шмеля от мальчишки. Но он выл и оглушительно, надрывно лаял, чуя рядом "чужака".

Шмель, будто услышав мои мысли и тревоги, виновато и проворно лизнул мня в лицо и я, смеясь, отступила от него, упираясь спиной о решётку, ёжась от холода. Как вдруг увидела нечто пострашнее и хуже звериных следов на снегу...

Прямо в вольере, где весь снег, казалось бы, уже был втоптан в землю и редко-растущую траву, я каким-то чудом разглядела отпечаток... детской ножки?

Сердце моё ушло в пятки да там, похоже, и осталось. В голове пронёсся целый ворох догадок, от фантастических до самых ужасных. От просто трагичных, до трагичных с обвинением несчастного Шмеля. Порой вид у него и правда был такой, будто он мог бы кого-то сожрать, а если этот кто-то ещё и на его территорию посягнул... 

Но Шмель продолжал добродушно ластиться ко мне, поэтому страшная догадка почти сразу же меня покинула, уступив место любопытству и предвкушению некого чудо.

Если подумать здраво, никто на участок, да ещё и на территорию Шмеля с двухметровой сеткой и дверцей на замке, пробраться не мог. Тем более ребёнок! А отпечаток ноги, не обутой, босой ноги, выглядел именно детским.

Наверное, просто оптическая иллюзия, не иначе.

Я погладила Шмеля по морде и смогла хитростью его оттеснить и закрыть дверцу так, чтобы он оказался снаружи, а я внутри вольера.

Надеюсь только, Славке в эту минуту не взбредёт в голову выйти из дома! Шмель был не на поводке, я не успела присоединить его. И если мой, внушительного веса пёс и не укусит, а только прыгнет, да прижмёт к земле, то переломает парнишке кости!

Я и то едва-едва сумела удержать под его напором дверцу, выталкивая недовольную морду, которой он мешал мне закрыться и защелкнуть щеколду с внутренней стороны.

Дверца тряслась под его прыжками, затем Шмель начал рыть.

Благо вокруг асфальтированные дорожки. Но комья мёрзлой земли всё равно начали разлетаться в стороны, нашёл-таки брешь! Боюсь, минут пять и действительно пророет себе путь.

Я метнулась к его будке, надо, наконец, убедиться, что там никого нет и, успокоенной, следовать первоначальному плану!

Сна этой ночью мне всё равно уже, видимо, не видать. 

И я оказалась права: остатки сонливости растворились бесследно, в одно мгновение, когда из тёмного входа в конуру на меня, отражая свет фонарей, уставилось две пары чёрных глаз. 

Человеческих.

Я почему-то сразу это поняла и, вскрикнув, отпрянула назад. Споткнулась об какую-то кочку (копать Шмель мастак, в вольере он делал настоящие рвы) и упала на спину.

Поднялась тут же, несмотря на искры, вспыхивающие в глазах. Путаясь в своих тёмных прямых волосах (моя гордость и единственное, что по настоящему нравилось мне в своей внешности...), зачем-то заправляя пальто аккуратнее, начала подкрадываться к будке, внимательно вглядываясь в густую темноту в ней.

В темноту, в которой кто-то шевелился и едва различимо... перешёптывался.

– Эй... – позвала я. – Кто там?

Пока панику мою пытался потеснить интерес, все прочие чувства успело потеснить ощущение, точнее, почти вера в то, что я сплю.

Потому что такое могло произойти только во сне! Сейчас вот окажется, что там не дети, а фейри сидят и я окончательно смогу в этом убедиться.

От правды я далеко не отошла, видимо. Потому что настолько красивых деток я за все свои двадцать пять лет не встречала.

Они выбрались наружу испуганные, белокожие, в лёгких льняных сорочках, в широких мягких, но слишком тонких для нынешней погоды штанах. Босые... На вид лет шесть, не больше, кудрявые, черноволосые. И глаза какие! Выразительные, какие-то неестественно большие для человека, но от того не менее красивые. Будь такие в каком-нибудь фантастическом фильме, любовалась бы! Но здесь я впала в небольшой ступор и от вида этих детей, и от самого факта их присутствия.

Шмель тем временем успел объезжать вольер по кругу раз десять, оглушительно лая. Что и заставило Славу таки выйти на крыльцо… Случайно захлопнув за собой входную дверь.  

– Он меня загрызёт! – вскрикнул Славка, когда понял, в какую беду попал и вместо того, чтобы забраться куда-нибудь повыше, например на прислоненную к стене у крыльца лестницу, со страху бросился к воротам. 

Туда, куда побежали и найденные мной близнецы. Я даже ничего не успела сделать, и дверца вольера всё так же была заперта. Дети проскользнули мимо и вот они уже… Исчезли? Только под воротами с той стороны промелькнули быстрые тени от их босых ножек. В то время, как Славка не успел даже открыть калитку!