Барин-Шабарин 2 (СИ) - Старый Денис - Страница 8

Между тем, не только изготовлением металлических орудий труда промышляет Бобринский. В своих огромных поместьях, в основном, сконцентрированных в Малороссии, Алексей Алексеевич Бобринский производит невероятное количество сахара, уже выбивая отечественной оглоблей из этого бизнеса и англичан, и французов.

А ещё в чём повезло России, и что далеко не все осознают, — Бобринский готов продавать не только свои изделия, тот же сахар и подсолнечное масло, он предлагает помещикам покупать готовые заводы. То есть не сами здания и сооружения, конечно, а все те механизмы и алгоритмы, которые используются при усовершенствованной Алексеем Алексеевичем технологии изготовления сахара из свёклы.

— Если вы займётесь этим сами, то… — я хотел сказать, что, мол, оставайтесь столько, сколько захотите.

Вот только всё равно что-то не вязалось в словах Эльзы. С чего ей так мне помогать? Или это я просто недооцениваю женские чувства? Ну, так в этом я не специалист. Могу вот только так: рубить правду-матку, отшивая любых, даже весьма миловидных лиц женского пола.

— Я прибыла со своим помощником и помощницей-служанкой. Если вы приютите нас, буквально до того времени, пока не заработает сахарный заводик, я всё сделаю по устройству на ваших землях завода на паях. Мои шестьдесят долей, это в счёт будущей покупки вами сахарной свеклы — такая вот вам щедрость от меня в знак нашей… дружбы. Я имею выходы на графа Бобринского. Его управляющие неоднократно останавливались именно в моём доходном доме.

«И я даже не хочу думать о том, как ты налаживала с ним контакт, используя 'выходы» — волей- неволей пронеслось у меня в голове.

Впрочем, на Эльзу я, может, зря надумывал. Если с Машей было всё понятно — она элитная эскортница Екатеринославской губернии, то об Эльзе Шварцберг лишь ходили слухи, не подкреплённые никаким фактами. Или же эти факты были мне незнакомы.

— А вы занимались когда-нибудь… организацией балов или великосветских, пусть губернских, приемов? — спросил я, задумываясь, как ещё использовать эту неожиданно появившуюся женщину.

— Пожалуй, что и да. Когда устраивал балы вице-губернатор, господин Кулагин, я помогала ресторации Морица с организацией приёма.

— Что ж, отвечу так — не в правилах честного дворянина оставлять людей без крова. Так что милости прошу, живите у меня, мой скромный дом хлебосолен для мимо проезжающих гостей, — я соглашался, но внимательно, старательно расставлял акценты.

На самом деле подобные заявления выглядели достаточно грубо. Эльза могла рассчитывать на некоторое особое положение уже потому, что ранее мы были знакомы.

В дворянской среде принято, что, когда дворяне путешествуют, они имеют возможность остановиться в любой помещицкой усадьбе, даже если хозяева и не дома, правда, последнее — всё же моветон. Этой традицией порой злоупотребляют некоторые не особо богатые помещики, предпочитающие чаще ездить из губернии в губернию, чем находиться у себя.

Вместе с тем, могло случаться и так, что гости останавливались у хозяев на месяц и более. И не видели в том злоупотребления гостеприимством, чаще всего. Подобное можно объяснить не только наглостью дорогих во всех смыслах гостей, но и тем, что жизнь помещиков не всегда изобилует весельем. И возможность поговорить с кем-либо из образованных людей стоит постоя гостей длиною в месяц. Порой помещики обучают своих крепостных крестьян французскому, заставляют читать Вольтера, Шекспира и всех прочих, только бы получить возможность, за ужином основательно подзаправившись, пообщаться на умные темы.

А тут приезжают люди, которые учились чему-нибудь и как-нибудь и могут вставить емкую фразу, специально для того заученную, поддержать практически любой разговор.

А эта гостья ещё и с дополнительным функционалом прибыла… Вот с ней кобениться не стану.

— Ну ты и ходок, Лёшка, — сказал Матвей Иванович, когда я, оставив чуть в стороне Эльзу, вернулся к нему.

И непонятно было мне, чего в этой фразе больше: осуждения или же похвалы, гордости за лихого крестника, который урвал ещё одну девицу.

Я лишь пожал плечами. Объяснять ничего не хотелось. Это моё дело, я никого не обижаю, принуждая жить рядом с собой или вместе со мной. Более того, если даже кажется, что я создаю некий гарем, чтобы компенсировать отсутствие сералек, то это лишь мираж.

Да я даже Параску к себе не призываю, её вовсе пока отстранил от хозяйственных дел. Хотя мужской организм, особенно с началом интенсивных тренировок и с восстановлением той формы, к которой я стремлюсь, требует женского тепла и ласки.

Я отказал Марии Александровне, желая сделать её своим другом, а также использовать девушку по иному назначению: мне кажется, она всё-таки может стать неплохим архитектором, по крайней мере, моего местного помещичьего разлива.

Так что никакого гарема тут нет. Есть только некое недопонимание ситуации, почему это бабы липнут ко мне, как мухи на… нет, лучше другое сравнение, с пчёлами и мёдом. Возможно, я недурен собой, так как всё то щегольское, что во мне было, включая усы, всё сохранено. Вероятно, я стал более решительным в своих делах. А ещё мне кажется, что женщины часто чувствуют сильного мужчину. Вот он может быть неказистым, далеко не красавцем, но при этом у него успех у женщин. Всё потому, что мужик настоящий. Я — настоящий!

— Ах, повеса! Всё-таки, Алексей Петрович, я несказанно рада, что сговорена теперь с достойным человеком, — проворчала Настасья Матвеевна и поспешила за своим отцом, уже повернувшим коня в направлении своего поместья.

— И я рад вашему счастью, любезная Настасья Матвеевна, — вслед девице прокричал я.

Между тем казачки, кто чуть смелее, засмеялись, а моя дружина, отворачивая глаза, улыбалась. Но смотрели мужики на ситуацию даже с некой завистью. Как же… такие бабы, а Настасья для них — вообще сок, едва ли не дерутся за барина. Уверен, что если бы я спросил совета у кого из казачков Картамонова, то мне бы рекомендовали всех баб скопом иметь рядом с собою, чтобы сэкономить на дровах и не топить печь, ибо столько женщин всяко согреет любого мужика. Правда, наверняка тот, кто это посоветовал бы, моментально получил бы в глаз от Матвея Ивановича, так как таким намёком было бы сказано и про его дочь. А потом ещё и плетью был бы отхожен словоблудец.

— Саломея! — прокричал я, подозревая, что девчонка должна быть где-то недалеко.

Она, как и все нормальные девицы, сторонилась большого скопления мужчин. Между тем, если я где не верхом, а возле дома, или обхаживаю ближайшие поля или в мастерской, Саломея обычно где-то рядом.

— Я здеся, барин, — будто бы вынырнула из-за угла дома девчонка.

— Госпожу Эльзу Шварцберг сопроводи в дом, определи ей всю левую половину с тремя комнатами. Людей её рассели в хозяйственных комнатах, — приказывал я и не понимал, почему Саломея потупила глаза и нервно поглаживает ножкой землю.

Пускай девчонка уже оформляется в девушку, но, к своему счастью, да и счастью Саломеи, я не чувствую от неё никаких эмоций, которые могли бы испытывать девочки-подростки ко взрослому мужчине. Тогда в чём же проблема замешательства? Вот я и спросил напрямую.

— Так, барин, постель же… почитай, что большая часть белья вся сгорела. На четыре кровати-то и найдётся, более нема, — объяснила свою жеманность Саломея.

— В тесноте, да не в обиде! — сказал я и направился в дом, чтобы быстрее позавтракать и убегать от общения с женщинами.

Иначе можно в нём завязнуть.

Кстати, вдруг вспомнился такой сериал, как «Великолепный век», про гарем султана Сулеймана Великолепного. Я этот фильм не смотрел, не мой жанр, но, когда приезжал к матери, хотел я того или не хотел, но узнавал весь сюжет. Она просто жила сериалом. Так что я слушал, проявляя уважение к истинно любимой женщине. Так вот у меня возник один вопрос: а как вообще получилось, что Сулейман был прозван Великолепным, если он только и занимался тем, что разгребал интриги и склоки внутри своего гарема? Вот-вот. Что-то наврали сценаристы того фильма. Либо женщины, либо работа.