Тень (СИ) - Прягин Владимир - Страница 5

Вытащив мобильник, я показал ему съёмку из Лужников, с верхних ярусов — человеческое пёстрое море, флаги и восторженный рёв, зелёный прямоугольник поля внизу, мельтешащие футболисты. Он оценил и стал выспрашивать правила. Я объяснял, а пиво опять кончалось.

Народу вокруг прибавилось. К нам подсела компашка — какой-то знакомый Олафа и сразу три девицы. Одна из них, в предельно коротком вязаном платье, прижималась ко мне горячим бедром, разглядывая московские фотки и ахая восхищённо, пока в телефоне не села батарейка.

— Облом, — подытожил я.

Мне вдруг стало душно, захотелось на свежий воздух. Я вылез из-за стола и вышел на улицу. Пронизывающий ветер слегка привёл меня в чувство.

Я со смешком подумал, что пьянки — тоже не мой конёк. Они не совмещались с учёбой и тренировками в Академии Космофлота, и я как-то не пристрастился.

Да и вообще, сейчас я приехал по просьбе Хильды, и было бы нечестно уйти в загул, пока она там колбасится, пытаясь найти решение.

Эти простые мысли как будто вправили мне мозги. Я сделал глубокий вдох — и память неожиданно подсказала, как недавние слова Олафа соотносятся с миром «змей».

Стоя возле трактира, я вспоминал.

Когда мы провалились в тот мир после флюидного шторма, архонт пригласил нас в гости, чтобы вручить послание. И пояснил при этом — четырнадцать лет назад, мол, синклит разослал инструкции, приказав высматривать гостей из-за Грани.

Четырнадцать лет назад.

Ровно две отсечки из объяснений Олафа. Дважды семь.

Логика говорила мне — да ну, брось. Ерунда ведь полная, ничего не значит.

Но интуиция, трепыхаясь, вопила — нет, это не случайное совпадение!

Я попытался прикинуть, что это может значить.

Новорождённый, к примеру, за это время мог превратиться в подростка, уже немного умеющего работать с флюидом…

А семилетний ребёнок мог стать совершеннолетним магом…

Ну, предположим. И что?

Абстрактно гадать не имело смысла. Но сделать зарубку в памяти следовало — на случай, если всплывёт ещё что-нибудь из этого контекста…

— А, вот ты где. Я уже подумал, что ты сбежал.

Из трактира выглянул Олаф. Я вяло махнул рукой:

— Не сбежал, не парься. Вышел проветриться. И вообще, сейчас квасить — как-то не в тему. Твои родители не поймут. Ну, и Хильда тоже.

Олаф поскрёб в затылке, поглядывая на родительский дом, возвышавшийся на скале. Пробурчал со вздохом:

— Согласен. Ладно, сейчас пойдём. Погоди минуту.

Он заглянул в трактир, чтобы расплатиться, и мы побрели по улице. Было всё так же пасмурно, а ветер усиливался. Путь по ступенькам вверх, по скальному склону, показался мне утомительно-долгим. Я продолжал прокручивать в голове новые детали, пытаясь встроить их в общую картину, но безуспешно.

Герцог задумчиво стоял у камина, глядя в огонь. Усмехнулся при виде нас:

— Вернулись так быстро? И даже вполне вменяемые, что удивительно.

— Ради исключения, — сказал Олаф, не моргнув глазом. — Не привыкай.

— Остряк. И давайте-ка побеседуем.

Сидя в глубоких креслах, мы с полчаса неспешно переговаривались. Я рассказывал об учёбе на хабе, о нашем рейсе. Углы не сглаживал, лишь вынес за скобки несколько пикантных моментов вроде стриптиза Хильды.

— Мне кажется, — сказал герцог, — ты хороший пилот. На такие вещи у меня нюх. Но ответь мне честно — ты всегда сможешь защитить мою дочь?

— Не хочется врать, — сказал я, — возможен ведь форс-мажор, который я просто не представляю заранее. Но если так сложится, то сделаю всё, что от меня зависит. Наизнанку вывернусь. Это пообещать могу.

Он молча кивнул. Воцарилась пауза, только ветер выл за окном, и тихо потрескивали поленья в камине.

К нам вышли дамы.

— Ну, что надумали? — спросил герцог.

— Ты ведь не ожидал, что мы принесём на блюде решение? — вздохнула его жена. — Роалд прав, не надо спешить. Этот дар, прорезавшийся у Хильды и Бьёрна, и так уже внёс сумятицу…

— Да, наши двойняшки заскучать не дают, — усмехнулся Олаф. — Взмутили воду в респектабельном фьорде.

Хильда укоризненно шлёпнула его по плечу, но тоже улыбнулась. Разговор с матерью пошёл ей на пользу, кажется.

— И вообще, — сказал Олаф, — хватит языками чесать. Я, например, ещё чего-нибудь съел бы. Нагулял аппетит.

— Проглот, — сказала сестра.

Когда ужин всё-таки состоялся, Хильда позвала:

— Пойдём, Тимофей. Покажу тебе твою комнату.

Она проводила меня на третий этаж. Гостевая спальня выглядела внушительно — громоздкая антикварная мебель, бархатные портьеры с кистями.

— Какие планы на завтра? — спросил я.

— Выспаться. А потом свяжусь с нашей местной базой. Хочется прояснить — а часто ли вообще ямщики на нашей оси, выдержав экзамен, отвергают контракт? Или хотя бы всерьёз колеблются? Может, я одна здесь такая дура за всю историю…

— Дурочка с переулочка.

— Сейчас пожалуюсь папе, что ты меня обижаешь.

— Я буду всё отрицать.

В эту ночь я спал беспокойно.

Подступило-таки похмелье — тяжесть в башке, отвратная сушь во рту. Я периодически просыпался, таращась в северные белёсые сумерки, которые растянулись с вечера до утра. Затем вновь проваливался в мутную дрёму.

Про змееглазвых мне ничего не снилось. Впрочем, я уже понял — требовался флюидный пинок, причём полновесный, чтобы получить такие картинки.

После завтрака Хильда позвонила на базу. И не как-нибудь, а магически.

Артефакт представлял собой горизонтальный полый цилиндр из серебра с тонкой гравировкой. По размеру он был как пластиковая бутылка литра на полтора, крепился в штативе, установленном на столе, а на торце имел кольцо-ободок из воронёной стали. Хильда повернула это кольцо по часовой стрелке, и в цилиндр, вихрясь, ворвался поток флюида, как в аэродинамическую трубу.

Хильда задавала вопросы вслух, а ответы я слышал так, будто их ретранслировал мне мой встроенный «синхронист». Процедура была энергозатратная, и через пару минут голова начала гудеть. Но нужную информацию мы добыли.

Сотрудница ямской базы подтвердила нам, что отказ от контракта — большая редкость, но иногда такое всё же случается. И одна северянка, отвергшая штурманскую карьеру, живёт как раз здесь, на самом крупном острове. В другом герцогстве, правда, но добраться можно на поезде.

Адрес нам тоже дали.

— Съездим? — спросил Хильда.

— Давай, конечно, если считаешь, что будет толк.

— Не хочу откладывать.

На вокзал за билетами сгонял Олаф, оседлавший шустрого жеребца. А после обеда мы залезли в карету, и кучер подвёз нас прямо к перрону.

Дул резкий ветер, на небе висели тучи. Солнце сегодня не показывалось вообще, температура упала. Хильда надела приталенную лёгкую шубку, сливочно-белую. Пожаловалась мне, кутаясь:

— Летом у нас обычно теплее, погода бывает вполне приятная. Но мы, как назло, попали в похолодание.

Поезд на этот раз оказался местный — не такой навороченный, как те, что ходили между осями. Тащил его паровоз, а не дизель-локомотив. Хорошо хоть, ветер сносил весь угольный дым, и тот развеивался над лесом с другой стороны путей.

Мы зашли в вагон. В двухместном купе было довольно тепло и не слишком тесно. Имелись кожаные диванчики, столик, стеновые панели с мягкой обивкой, и я решил, что буду считать всё это местным СВ.

Когда колёса поймали ритм, я спросил:

— Ну, как ты вообще? К чему склоняешься предварительно?

— Знаешь, — сказала Хильда, — в затруднительных ситуациях я обычно стараюсь взвешивать «за» и «против». Но сейчас не выходит — слишком уж противоречивые обстоятельства. И эмоции тоже. Вот, например, угадай — кто напугал меня в нашем рейсе сильнее всех?

— «Волк» с кинжалом? Ну, когда сбил нашу маскировку? Мне лично в тот момент было реально стрёмно.

— Мне тоже. Но это, в общем, естественно и логично — страшная местность, страшный колдун. Особо анализировать нечего. К чему-то подобному я готовилась, воспринимала как издержки профессии… Удивишься, но мне врезался в память другой момент. Последняя промежуточная посадка — ну, где «лунатики» в электрическом городе…