Тень (СИ) - Прягин Владимир - Страница 20

— Ну, хоть так.

Мы выскочили на западе, доложились диспетчеру. Нам ответили буднично и спокойно, и мы слегка расслабились — версия со сдвигом во времени, значит, не подтвердилась, уже неплохо.

Чтобы не откладывать, сразу залетели к заказчикам, благо их на этой оси их было только двое. Один груз сдали, другой приняли к перевозке. Покончив с этим, взяли курс на плато, где располагалась ямская база.

Лысоватый начальник, напоминающий мельника, усмехнулся при нашем появлении:

— Только не говорите, что ещё что-нибудь открыли.

— Вы будете смеяться, но да.

Он взглянул на нас недоверчиво:

— Это уже несколько озадачивает.

— У меня, — сказал я, — формулировка для ситуации не такая приличная, но по факту — совершенно согласен.

Шеф заправил бумагу в стенографический аппарат с флюидными линзами, и я приступил к докладу. Начал с отравленного кристалла, который нам подложили. Он ведь был тоже из «змеиного» мира, а значит, вписывался в контекст.

Когда рассказ завершился, Хильда всё подтвердила для протокола и подчеркнула, что понятия не имеет, откуда взялся кристалл и кто мог его подсунуть. Начальник задумчиво потёр подбородок, затем снял телефонную трубку, связался с техниками и попросил проверить наш бортовой самописец.

— Давайте так, — заявил он нам, — сейчас отдохните, перекусите. А через час зайдите ко мне ещё раз.

Мы отправились в кафетерий, я взял там шницель, а Хильда — рыбу. Ели в молчании, глядя в окно, на парковку для служебного транспорта.

Когда мы опять вошли в кабинет, начальник хмуро сказал:

— Не поймите меня превратно, но эту тему поднять придётся. Во-первых, координаты мира, где вы только что побывали, полностью совпадают с теми, что были зафиксированы в предыдущем рейсе. То есть нет никаких сомнений — мир тот же самый. И ваш рассказ, исходя из этого, гм…

— Вызывает сомнения, — согласилась Хильда со вздохом. — Да, мы это понимаем. Но мы же видели всё своими глазами.

— Тут есть довольно щекотливый момент. Мы уже имеем подтверждённые данные, что тот минерал в горах действительно влияет на разум. Маги из новооткрытого мира дали нам подробную консультацию. Возможны аберрации памяти, довольно серьёзные. А ведь вы сейчас подтвердили, что пролетали рядом с такими залежами и почувствовали воздействие. Плюс тот маленький кристалл…

— Погодите, — сказал я, — вы намекаете, что у нас были глюки? Нам всё это померещилось, и наши воспоминания — ложные?

— Я ничего не утверждаю, лишь анализирую вероятности.

От такого захода я несколько прифигел, Хильда тоже. Некоторое время мы просидели молча, переваривая услышанное.

— Извините, — сказала наконец Хильда, — но ведь наши воспоминания совпадают до мелочей. Тимофей сейчас рассказал всё точно, я помню то же самое. Разве может такое быть при галлюцинации?

— Вы — сильный дуэт, у вас эмоциональная связь. Одинаковые искажения восприятия — феномен чрезвычайно редкий, не спорю. Но всё же менее экзотический и более объяснимый, чем сразу два разных мира под одной… гм… обложкой. Впрочем, подчёркиваю ещё раз — это всего лишь моя догадка, она может оказаться ошибочной. И если я неправ, то заранее приношу извинения. Но эту догадку надо проверить, мы должны убедиться, что вы способны продолжать рейс. Завтра утром вас навестит маг разума, и я буду действовать, исходя из её вердикта. Прошу отнестись к моему решению с пониманием.

— Да, конечно… — сказала Хильда понуро. — Обследование необходимо. Мы не хотели бы никого подводить…

— Рад слышать. Выспитесь хорошенько, а завтра будет видно.

Мы вышли в коридор.

Оглянувшись, Хильда шепнула мне:

— А если он прав? Может, мы действительно сумасшедшие? Или, точнее, «спящие»… Пролетели над местом, где залегает тот минерал, и превратились в сомнамбул. Помним не то, что было…

— Скорее, нас кто-то хочет выставить психами. А конкретно — тот козлодой, который нам подложил кристалл.

— Но опять-таки — для чего это нужно? В десятый раз уже спрашиваю.

— Понятия не имею. Если допустить на минуту, что мир с орбитальным лифтом — просто наш глюк, наведённая галлюцинация, то… Блин, даже не знаю. Может, нас обработали «змееглазые», внедрили в башку какую-нибудь программу, а сверху замаскировали её ложными картинками…

— Да уж, ну и фантазия у тебя. Зачем я только спросила?

— А чтобы не расслабляться, — зловеще пояснил я. — И не забывай — я это придумал с ходу, взял с потолка. Просто иллюстрация, что выдумать можно любую хрень, если отключить критическое мышление. А пока начальник нас правильно сориентировал — впадаем до завтра в спячку. Так что пройдёмте, барышня.

Бледно улыбнувшись, она взяла меня за руку и побрела следом. Но на пороге нашего номера пошатнулась и вцепилась в меня, словно боялась упасть. Придержав её, я с беспокойством спросил:

— Плохо себя чувствуешь? Отвести в медпункт?

— Нет, не надо, пожалуйста… Головокружение просто и ощущение нереальности… Полежу сейчас — и пройдёт…

Я довёл её до кровати. Она легла, с минуту молчала, прислушиваясь к себе:

— Голова уже меньше кружится, самочувствие сносное, но при этом… Даже не знаю, как объяснить. Я как будто сплю наяву и сон уже вижу… Нахожусь сразу в двух местах — в этой комнате и где-то ещё…

У меня промелькнула мысль — она ведь таскала кристалл с собой, пока его не нашли. На неё он воздействовал больше, чем на меня.

— По-моему, — продолжала она, — мне снится то же место, что и тебе тогда… Берег в тропиках и утёс…

Как только она произнесла это вслух, мне почудился запах моря и приглушённый шелест прибрежных волн. Хильда говорила:

— Меня затягивает туда. Может, я увижу что-нибудь важное, но не хочу одна… Тимофей, я очень боюсь…

— Спокойно. Добрый дядя-шеф объяснил, что глюки у нас синхронизировались. Идём туда вместе, бредим дуэтом, как и положено.

Очертания комнаты размывались. Или, скорее, я проваливался в сон вслед за Хильдой, хотя всё ещё бодрствовал. Ум заходил за разум от этих фокусов.

Она вцепилась в мою ладонь что есть силы, и я склонился над ней, поймал её взгляд, прозрачно-голубоватый:

— Давай, снежинка. Показывай мне, что снится.

Комната окончательно растворилась, и я увидел скалу.

Теперь я смотрел на неё не с моря, как в прошлый раз, а с противоположной стороны. Там была огромная пустая площадка — размером со стадион или даже с компактный аэродром, тем более что её покрывали гладкие каменные плиты.

Скала торчала на фоне неба, тонкая и остроконечная, как заточенный карандаш. Обручи из металла поблёскивали на ней серебром. Позади неё, далеко на западе, солнце клонилось к линии горизонта.

Хильда стояла у меня за плечом, всё так же вцепившись в мою ладонь. Интуиция говорила мне — оборачиваться нельзя, иначе я вывинчусь из этого кадра, покину сон. Поэтому я не двигался, но знал точно — она меня тоже чувствует.

На площадку ложилась тень от утёса, неестественно-чёткая. Мы, незваные зрители, находились чуть в стороне от неё. А там, где она кончалась, стоял змееглазый маг и держал копьё с багрово мерцающим наконечником.

Сцена напоминала ту, что приснилась мне после первого рейса, но отличалась масштабом. Вместо невзрачного колышка, который в тот раз отбрасывал тень, теперь был утёс-гигант. Как будто тогда я наблюдал тренировку, лабораторный эксперимент, а теперь начиналось главное действо.

И копьё сейчас выглядело иначе.

Толстое древко обвивали нити-вкрапления, оттенком похожие на сапфир. Или на тот минерал, что залегал в горах и дурманил разум. Как только я это осознал, у меня по спине прошёл холодок. Я больше не сомневался — здесь происходит что-то плохое.

Маг глубоко вздохнул и занёс копьё.

На долю секунду всё вокруг замерло, как в стоп-кадре.

Копьё вонзилось в каменную плиту, пригвоздив к ней тень от утёса.

Флюид вскипел, забурлил. Раскалённый смерч завертелся вокруг скалы. Копьё завибрировало, тяжёлое эхо раскатилось в окрестностях. Маг удерживал древко, оскалив зубы от напряжения. Мышцы бугрились на его торсе, вздувались вены.