КОМ 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 8

Но горцы шумно добивали шампанское, и даже мне не удалось отвертеться от бокала. Друг я Багратиону или где?

Наконец на улице зазвучал звук рога. Настолько мощный, что я даже специально потом ходил, смотрел — из чего? А не слабо! Трёхметровая дура на специальной треноге. И ладно бы это было… ну не знаю… изделие. Так нет, настоящий рог! Чего-то желания узнать, у кого из животных такое выросло, у меня не было.

Оказалось — сигнал на общий сбор.

Желающие поохотиться на жениха собрались у шатра невесты, где им прямо из привезённых на специальной тележке оружейных ящиков выдавали винтовки. Специально убедился, что давали кому попало и как придётся. Никто ничего не выбирал. И слава Богу. Потом важный, пузатый дядька выдал из запечатанного ящика по две обоймы патронов. Как и было обещано, каждому на десять выстрелов. Голубые, светящиеся пули выдавали артефактную суть. Хотя, если вспомнить, у нас в университете (на боевом слаживании) патроны не светились. Может, это какие особые?

Мы с Петром получили своё оружие и боеприпасы и отошли от общей толпы.

— Ну, успел?

— Вроде, успел. Я серединку ствола раскалил, потом как попало охладил… Должно немного повести, ну так, чуток… Слушай, а что за патроны?

— Там вроде стан и пятно краски, исчезающее. Нам же Серго объяснял, забыл?

— Не забыл. Ладно. Вместе пойдём?

— Ага, хотя я за этими гавриками хотел присмотреть… Но если ты стволы…

— Заткнись! Чем меньше о этом говорим, тем лучше.

ОХОТА

Дружною толпой охотники спустились с холма. По сценарию охоты, Серго сотоварищи должны были прорываться к Дашкиному шатру по фронту в три километра. И вроде, невеликое расстояние, а всё изрезано мелкими оврагами, ямами и так густо заросло кустами… Ни одной полянки… прям даже не знаю, как бы я на подобном месте по-настоящему охотился? Тут же зверя не заметишь, пока он сам на тебя не выскочит. А если это оборотень, то может уже и поздно быть.

— Слушай, Пётр, я что-то затупил: а как оборотни будут обозначать, что охотник поражен? У нас ружья, а у них?..

— А никак. Просто — прорвались, невесту сволокли, победа…

— Чего-то это как-то…

— В чужой монастырь, — пожал плечами Витгенштейн, — как ты понимаешь, со своим уставом соваться… Традиции — они такие.

— Ну, традиции так традиции.

Мы присели около полузаросшего валуна, и я принялся заряжать винтовку. Пётр так вообще положил свою на валун и задумчиво подбрасывал в руке обойму.

— Ты чего?

— Да вообще не хочу стрелять. Шутки ради — ещё куда ни шло, но по другу, когда он к любви своей прорывается…

— А говорил: традиции… Давай так: как стрелять начнут — тупо в небо всё высадим? Как салют Багратиону, а?

— А это идея! — Витгенштейн радостно подпрыгнул и, конечно, уронил обойму, которая звякнула о валун и отскочила в траву. — Ой!

— Чего «Ой!», помогай искать давай! Артефакты, дорогая вещь наверное… ойкает он тут, растеряша, ядрёна колупайка!

Пока мы ползали в траве, ища рассыпавшиеся из обоймы патроны, к нам подошёл припоздавший Иван.

— Вы чего по траве лазиете?

— Да вот, у некоторых руки дырявые! Обойму уронил, четыре патрона нашли, а ещё один…

— Да вот же он! — Сокол нагнулся и поднял валявшийся около камня патрон. — На, забирай! — протянул он его Витгенштейну.

— Стопе! Сокол, а так должно быть? — я выхватил у князя из рук патрон с ярко голубой пулей.

— Ты чего, Коршун?

— Смотри сюда, Иван! И ты, Пётр. Вот так должно быть?

Я ткнул пальцем в облупившуюся, видимо, от удара о камень краску на пуле. И под соскочившей чешуйкой светящейся голубой краски темнела простая медь.

— Ох, ни хрена себе! — Иван мгновенно вырвал у меня патрон. — Это что — всем такие дали⁈

— Да! — в два голова уверили мы. — Из общего ящика!

— Илья, Пётр, тормозите охотников! Усыпляйте, вырубайте, да хоть поубивайте их всех! Серго должен остаться в живых! Бегом! — а сам метнулся наверх, к шатрам.

А мы побежали в лес, вопя во всё горло. Я орал просто:

— Стоп, охота, стоп!

А хитрый Витгенштейн:

— Невесту украли, украли!!! Украли!!!

— Вы чего разорались? — спросила меня тень из-под ближайшего куста. — Я её ещё и не украл вообще! — из травы медленно вставал полуобратившийся Багратион.

— Ёрш твою налево! Серго! Я ж тебя чуть не поджарил на психе! Ты так больше не делай… А, кстати, ты чего тут так близко делаешь?

— А я что — больной, под пулями, даже с краской, по лесу бегать? Сижу тут, вас слушаю. Чего Ваня разорался?

— Серго, будь предельно внимателен — пули у охотников настоящие!

— С-сука! Как?

— А вот сам потом будешь выяснять! Ружья нам выдали из общей кучи, как придётся, патроны тоже. Значит там, — Пётр махнул рукой в сторону охотников, — у людей тоже настоящие…

— Именно! Щас тенью к Дарье в шатёр, а иначе всё это, — я обвёл рукой лес, — будет зря!

— Понял!

Смазанная тень метнулась вверх, а я побежал вниз к охотникам продолжая вопить:

— Стоп, охота! Сто-оп!

Слава богу среди охотников были благоразумные люди. А то часть молодых дебилов уже успела обвинить Витгенштейна в том, что типа мы друзья Багратиона, и поэтому ему подыгрываем.

На что взбешённый Петя тупо вырвал винтовку у ближайшего спорщика и выстрелил в дерево. Когда я подбежал, он успел натыкать в дырку от выстрела горе-охотника носом, вопя при этом:

— Парализация, с-сука? Парализация? Убить, тварь, жениха хочешь? А?

Полуобратившийся охотник с округлившимися, съехавшими глазами на вытянувшейся морде бился в дыру на дереве и только тихонько повизгивал. Хера-с-се, а Витгенштейн в ярости силён, оказывается! Надо запомнить, что не надо его злить…

— Петя, где остальные?

— Там, — князь ткнул рукой (с зажатым в ней оборотнем), — там еще человек десять!

Тут с горы, где стояла Дарьина палатка раздался совершенно нечеловеческий утробный вой.

— Кажется, Тамарка сорвалась, — в панике пробормотал кто-то.

И всё происходило там, у невестиной палатки!

— Девки там! Серафима!

— Спокойно, Гуриели тоже там, прикроют.

Голос волколачки поднялся до высшей ноты… На него откликнулось сразу несколько десятков волчьих голосов — растерянных, испуганных. Вой стаи вышел каким-то смятым, что ли, уходящим в визг. И надо всем возвышался первый голос — страшный и отчаянный.

А навстречу ему рванулся глухой и куда более низкий рёв. Громоподобный звук раскатом гремел над долиной.

— Вот теперь кому-то реально пиндец, — Пётр опустил руку, — Багратион высшую форму принял…

— В смысле — высшую?

— Багратионам запрещено полностью превращаться, только частично, — проскулил разбитой мордой оборотень висящий руке Петра. — Всем, кого в Иркутск и в Дельфы возили — запрещено…

— А как же на «Красной Аиде?»

— Серго знает свою боевую меру. Всегда остаётся что-то… Оставалось.

— Брось, Петя, этого! Пошли. Чувствую, Серго помощь нужна!

— Вы сумасшедшие! — возопил пожилой кавказец. — Туда сейчас нельзя, там Дикий Князь! Он же всех убьёт…

После этих слов половина горе-охотников, побросав винтовки, рванула вниз по склону.

— Ай, какая спокойная свадьба у Ивана была, а? — Пётр повел плечами. — Илья, на тебе щит, я атакую. Готов? Пошли.

ВОТ ЭТО НЕРВНЫЙ СРЫВ, ЁРШ ТВОЮ НАЛЕВО!

В голове не осталось ни одного приличного слова. Там, прямо рядом с обезумевшим женихом — моя Серафима. Которая даже ни одного боевого заклинания не знает!!! Там, в лагере — Аркашка маленький, только-только научившийся вдоль бортика кроватки перешагивать. Вспомнил ли кто в панике, что его с собой прихватить надо, когда все побежали? Сердце рвалось броситься к ним, укрыть, защитить… А ум понимал, что пока мы не разберёмся с Багратионом, не будет в этой долине безопасного места.

— Петро! Я — щит. Сразу скажи, ты кого там атаковать собрался?

— На месте разберёмся.