КОМ 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 46

— Нет пока, — прокомментировала Ильзе очевидное. — Я отключила его от капельницы совсем недавно и поставила укол по графику, вряд ли он проснётся раньше завтрашнего утра.

— Хорошо.

— Я вскрываю тушёнку? — спросил из-за спины голос Эмме.

— Иду.

Никому не доверяем?

Вот именно. Пока у нас нет повода к особой доверчивости. Так что — вся еда вскрывается исключительно в нашем присутствии.

СМУРНЫЕ МЫСЛИ

Всю ночь и утро я прислушивался сквозь сон — не придёт ли в себя Хаген? А сам момент пропустил! Попросил Ильзе, чтоб она консервы в палату притащила — тут, мол, поем. И вот в момент их вскрытия Хаген и очнулся. Некоторое время наблюдал за нами, а потом тихонько сказал:

— Нет, такое моё воображение точно бы не придумало…

Я чуть до потолка не подпрыгнул! Впрочем, здесь это было бы нетрудно.

— Ты как, братец?

— Кажется, жив… — Хаген осторожно пошевелил руками, потом попробовал приподнять ноги, сморщился.

— Ты немного погоди с упражнениями. Сильно тебя раскурочило.

— А целителей, я так понимаю?

— У них нету. Ничего, вот оклемаешься маленько, я до наших сгоняю, приведу.

Он несколько раз сморгнул:

— Ц! Я так надеялся, что этот медвежий облик развеется…

— Увы! С другой стороны — благодаря этой шкуре мы живы. Иначе сожрали бы меня в первый же день, там, во дворе.

— А как тут вообще обстановка? — спросил он, а сам, я гляжу — на подушку с такой слабостью откинулся и глаза сами собой закрываются.

— Ты, братец, спи сейчас. Покрепче станешь, всё тебе обскажу.

И потянулись скучные дни выздоровления. Я дневал и ночевал в Хагеновской палате — за исключением коротких отлучек, когда я бегал на воздух, осмотреться да по телесным надобностям.

Через пару дней Хаген пришёл в себя настолько, что по несколько часов мог бодрствовать — и, естественно, любопытные девчонки под всякими предлогами старались разговорить его, особенно когда меня рядом не было. Раз, возвращаясь, я услышал, как он им рассказывает про родительский дом, окна, выходящие на городскую ратушу и кусты сирени во внутреннем дворике.

Ха! Знаю я эти их дворики! Два на три метра!

Но повышенный интерес к персоне фон Ярроу меня насторожил. Мало ли, подколют ему чего-нибудь да и выспросят ненужное?

— Так! — Я посунулся в палату. — Все разговоры — только в моём присутствии. Понятно?

Обе девицы, конечно, сразу согласились, что понятно. Ну, мало ли — вдруг я опять психану?

С каждым днём Ильзе держалась всё более отстранённо, а Эмме — наоборот. Однажды, улучив момент, когда Ильзе ушла варить кофе, Эмме сказала:

— Я думаю, что вы вовсе не те, за кого вас приняли. Не союзники.

— М-м? И кто же мы? — очень спокойно спросил Хаген.

— Вы — русские. Точнее, он русский, — она выразительно глянула на меня, — а вы — немец, так? Но на службе у Российской Империи.

Да уж, конспираторы из нас — так себе.

— Я почему спрашиваю, — торопливо заговорила Эмме. — Как думаете, у меня есть шанс поступить на службу в русскую армию?

Мы с Хагеном переглянулись.

— А как же твой контракт? — совсем тихо спросил он.

— Ничего. Пусть подавятся тем, что они мне должны за три месяца, жалованье покроет неустойку. Но оставаться дальше с этими? Нет, я не хочу. А вернуться домой совсем без денег не могу.

Хаген молчал, ожидая моего решения. Эмме, не будь дура, тоже сразу сообразила, кто старший, и уставилась на меня.

— Честно говоря, до встречи с тобой я вообще не слышал о женщинах-пилотах.

Эмме сникла.

— Но я знаю к кому обратиться за дозволением на исключительное решение.

Тут у неё в глазах словно лампочки засияли!

— Но у меня есть вопрос.

— Да⁈

— Эмме, ты умеешь делать перевязки?

— Н-немного, нас учили на курсах первой помощи. А?..

— Госпожа Ильзе с некоторых пор вызывает у меня… смутные чувства.

Если честно, то Ильзе здорово изменилась с тех пор, как Хаген заговорил. Может быть, она не любила конкретно немцев? Честно, я бы не хотел оставлять её с Хагеном, когда меня не будет рядом. Иногда она с таким задумчивым взглядом останавливалась возле стеклянного шкафчика с таблетками, что мне в голову начинали лезть всякие тёмные мыслишки, типа: вот подменит она таблеточки и вместо излечения приморит мне товарища. Доктору… да даже медсестре это — пара пустяков.

Из-за этих подозрений я и упаковку с ампулами для уколов изъял, выдавал строго по одному и следил, чтоб набирала она в шприц строго при мне, и не в абы какой, а в тщательно прокипячённый. Один раз Ильзе даже попыталась «случайно» уронить ампулу, которую я-Зверь, естественно, поймал на чистых рефлексах. В лице Ильзе крупными буквами было написано, что такого поворота она не ожидала, а я сказал:

— Ай-яй-яй! Я настойчиво рекомендую вам быть аккуратнее, милочка, — но ещё больше укрепился в своих подозрениях.

Отослав девиц чаёвничать, я поделился своими соображениями с Хагеном.

— Что сказать, фрайгерр Коршунов, неприятно, — нахмурился он. — Однако, чем дольше мы здесь находимся, тем выше шанс столкнуться с прибывшим на базу подкреплением.

— Козе понятно! — рыкнул я. — И тебе, в первую голову, целитель нужен. Я уж думал… Смотри. Ты уже можешь сидеть и даже сам поесть. Была у меня вначале даже идея вывести какой шагоход, перед воротами поставить, а тебя вовнутрь затащить. На стояночном положении дизеля должно хватить дня на три. Я б успел обернуться. А ты остался бы при оружии. Но…

— Я категорически против этой идеи, фрайгерр Коршунов. Непонятно сколько вы будете отсутствовать, а если мотор таки, как у вас тут говорят, даст дуба, то я просто замёрзну.

— Вот и я о том же. Поэтому действовать будем иначе. Завтра последний укол. Никаким таблеткам из рук этой докторицы веры нет. Но придётся мне тебя сейчас ненадолго оставить. И девок с собой заберу. От греха.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ НА ВРАЖЬЕЙ БАЗЕ

В случае необходимости медведь может ходить очень тихо.

Я выбрался из палаты и мягкой поступью пошёл по коридору, заглянул в комнату с надписью «Младший медперсонал». За столом спиной ко мне сидела Ильзе. Задумалась о чём-то.

— Собирайся, — сказал я негромко.

Ильзе вскрикнула и аж подпрыгнула. По сколу застукало, словно рассыпающиеся горошины. Несколько таблеток раскатились по полу во все стороны, парочка остановилась у моих лап. Ну вот. Нет, хотелось бы думать о людях лучше, но…

— И Эмме зови, — словно ничего не замечая, продолжил я. — Возьмите тележку, она нам понадобится.

— А если что-то будет нужно раненому?.. — начала Ильзе.

— Ничего, потерпит.

Вышли мы с барышнями, пособрали всё оружие, чем в проходах меня остановить пытались, прикатили телегу к Хагену в палату.

— Ильзе, можешь идти к себе в палату. Эмме останься. — Я подождал, пока медсестра удалился и спросил: — Сборку-разборку проходила? Чистить умеешь? Впрочем, не умеешь — научим. Давай-ка пока Хагену помоги подушку под спину подсунуть. А ты, друг любезный, смотри, какое тут богачество. Всего полно на выбор!

Хаген уже тянул шею, выглядывая, что же такого интересного есть в телеге:

— Мне нужен пистолет и что-то вроде дробовика, чтоб по площади.

Покумекав над невеликим арсеналом минут двадцать, Хаген остановился на двух пистолетах и коротком дробовике-двустволке.

— Длинный бой мне всё равно не выиграть, а для успокоения души…

— Так! Не киснуть! Меня максимум четыре дня не будет, туда-обратно.

— Фрайгерр! — Хаген как на уроке поднял руку прося слово.

— Чего тебе?

— А как вы будете с нашими общаться? Вы же, простите, медведь…

— Будем решать проблемы по мере поступления! Других вариантов всё равно нету.

Потом Хаген с Эмме принялись за разборку и чистку — всё ж таки пальцами — оно ловчее. А я прикинул, что лишних соблазнов лучше бы избежать, выкатил телегу из медблока и запер в одной из первых встреченных комнат. Всё нашей дорогой Ильзе меньше соблазнов.