Зимние интриги (СИ) - Хай Алекс - Страница 2

— Не могу сказать, что мне нравится эта затея, Николаев, — хмуро проговорила начальница. — Юсуповы… Они ведь тоже могут вести свою игру.

— Да, могут, — ответил я. — Но за ними небольшой должок, так что все будет в порядке.

Когда долгожданная машина наконец подъехала, я невольно задержал дыхание. Это был роскошный чёрный «Паккард» с зеркально блестящими боками. Автомобиль остановился, и шофёр поспешно выбежал из кабины, чтобы открыть заднюю дверь.

Из салона, словно со страниц модного журнала, вышла княгиня Лионелла Андреевна Юсупова. Её внешний вид был не просто безупречным — он буквально ослеплял. Светло-серая меховая шуба подчёркивала её хрупкую фигуру. Под шубой виднелось атласное платье жемчужно-розового оттенка. Волосы были уложены в высокую причёску, украшенную крошечным гребнем из серебра. В руках княгиня держала крохотную сумочку на тонкой цепочке. На запястье поверх перчатки красовался браслет с изумрудами.

— Лионелла Андреевна, ваше сиятельство — первой заговорила Шереметева, слегка склонив голову в приветствии. Я повторил её жест.

— Лариса Георгиевна, Алексей Иоаннович, — княгиня улыбнулась нам так, словно встреча с нами была для неё главным событием дня. — Как же приятно снова видеть вас обоих. Однако мне жаль, что встреча происходит при столь напряженных обстоятельствах. Я бы предпочла выпить с вами по стаканчику адмиральского чая.

Шереметева немного смутилась дружелюбию матушки Иды. Но я привык. Побольше пообщавшись с ней, я понял, от кого Ида унаследовала дар очаровывать любого собеседника. И хотя Феликс Феликсович старший тоже мгновенно становился звездой любого общества, его жена и дочь умели делать это мягче и ненавязчиво.

Её голос звучал мягко, но в то же время уверенно. Юсупова явно чувствовала себя хозяйкой положения. Она слегка прикоснулась к моей руке, как будто бы между делом, и обернулась к Шереметевой:

— Не волнуйтесь, ваше превосходительство. Всё будет так, как нужно. Я знаю, что делать, и помню о конфиденциальности.

Её глаза блеснули, и я заметил в них уверенность, которая явно распространялась и на её спутников. Мы направились к входу.

На проходной, как и ожидалось, нас ждал сюрприз. Охранник — коренастый сержант лет сорока с густыми усами — окинул княгиню удивлённым взглядом.

— К Боде, как я понимаю? Прошу прощения, но… госпожа, боюсь, у вас нет разрешения на вход в палату. Пациент находится под следствием, и доступ к нему ограничен.

Шереметева тут же шагнула вперёд, её голос прозвучал жёстко:

— Сержант, ее сиятельство и его светлость являются моими сопровождающими. А я — непосредственный начальник Боде. И если мы здесь, значит, так нужно. И поверьте, у вас не хватит полномочий нам препятствовать.

Княгиня Юсупова улыбнулась, доставая из своей миниатюрной сумочки конверт. Она изящным движением раскрыла его и протянула охраннику письмо.

— Это послание от матери пациента, госпожи Боде, — произнесла она с доброжелательной улыбкой. — Она лично просила меня удостовериться, что с её сыном всё в порядке. Только и всего, господин сержант.

Охранник скривился, но спорить не стал. Через минуту мы уже проходили мимо него, хотя он всё же напомнил:

— Палата под охраной. Разбирайтесь уже с ними.

Мы поднялись по лестнице и оказались в отделении, где нас встретил майор Заболоцкий. Сверкнув очками, он уставился на княгиню Юсупову.

— Ваше сиятельство, — он поклонился. — Какой неожиданный визит… Чем могу быть полезен?

Я сразу перешёл к делу и отвел Заболоцкого в сторонку:

— Артем Юрьевич, нам нужно, чтобы княгиня Юсупова осмотрела Боде. Это важно.

Он нахмурился:

— Хотите провести психоэфирную диагностику, полагаю. С учетом профиля ее сиятельства…

— Да.

— Боюсь, не получится. Военная полиция никого не пропускает. Всё строго по спискам. Если они узнают…

— Пусть они узнают, — вмешалась Шереметева. — Лично я гарантирую, что никаких последствий для вас не будет.

Заболоцкий всё ещё колебался, когда княгиня вдруг мягко заговорила:

— Скажите, ваше благородие, могу ли я позаимствовать халат и бейдж одной из ваших медсестёр?

Майор удивился и явно хотел отказать, но Шереметева взяла его за локоть и тихо сказала:

— Артем Юрьевич, не надо делать из этого трагедию. Десять минут, не больше. Она должна его осмотреть.

Заболоцкий тяжело вздохнул:

— Ладно. Только ради вас, ваше превосходительство и ради нашей давней дружбы. Я сам провожу ее сиятельство, войдем вместе. Но действовать придется быстро. Военная полиция — это не штатная охрана. У них все серьезно. Проходите в мой кабинет.

Заболоцкий снял с вешалки один из висевших халатов, достал из ящика бейдж и вручил княгине.

— Да, вот так, — он приладил его, чтобы смотрелось правдоподобнее. — И придется надеть шапочку.

— Я нисколько не против, — улыбнулась матушка Иды.

Через несколько минут княгиня была готова. В белом халате она выглядела почти профессионально и быстро вжилась в роль молчаливой и исполнительной медсестры. Заболоцкий сам взялся сопровождать её, вооружив подносом со шприцами. Мы с Шереметевой остались в кабинете майора.

Минуты тянулись бесконечно. Лариса Георгиевна ходила из угла в угол, а я молча смотрел в окно, пытаясь угадать, что увидит Юсупова при диагностике.

Когда дверь, наконец, открылась, и в комнату вошли княгиня и Заболоцкий, я заметил, что женщина выглядела взволнованной.

— Что вы увидели? — метнулась к ней Шереметева.

Лионелла Андреевна аккуратно сняла халат и стянула с головы шапочку.

— Вы были правы, ваше превосходительство. Я нашла следы вмешательства в его психоэфирную матрицу и сознание. Работа тонкая и профессиональная. Это делал кто-то с рангом не ниже Сапфирового… Полагаю, в вашем Спецкорпусе завелась крыса.

Высокие потолки кабинета майора Заболоцкого нависли над нами, а в воздухе резко усилилось напряжение.

Шереметева откашлялась.

— Лионелла Андреевна, это серьезное заявление. Вы уверены, что не ошиблись?

Княгиня Юсупова покачала головой.

— Ваше превосходительство, след от подобного воздействия… весьма характерный. Хотя, разумеется, работа проделана очень искусно и тонко. Я готова поклясться, что мне не показалось.

Мы с Шереметевой переглянулись. Выходит, она была права в своих подозрениях.

— Что именно вы увидели, когда осматривали Боде? — спросила она. — Это важно для понимания всей картины. Я должна иметь веские основания, чтобы запрашивать более детальное расследование.

Юсупова, едва заметно нахмурив идеальные брови, перевела взгляд с Шереметевой на меня. Её голос, как всегда, спокойный и приветливый, прозвучал отчётливо:

— Это было прямое ментальное вмешательство. Я заметила следы манипуляции сознанием — кто-то изменил или попытался изменить память и мысли вашего адъютанта. Точнее сказать сложно. Увы, в этом беда психоэфирных воздействий — мы не можем прочесть сознание другого человека. Всё, что остаётся — это тонкий налёт чужого воздействия, как затёртый почерк на листе бумаги…

Я нахмурился. Это были одновременно и хорошие, и плохие новости. Хорошие — потому что Михаил Боде, скорее всего, действительно не виноват. Плохие — потому что отследить источник подобного вмешательства будет чрезвычайно сложно. Я вздохнул, чтобы собрать мысли, прежде чем спросить:

— Благодарю, ваше сиятельство. Как долго будет держаться след от ментального воздействия?

Княгиня неуверенно пожала плечами.

— Работа ювелирная… Полагаю, еще неделю, не больше. После этого останутся лишь микрошрамы на сознании, если так позволено выразиться. А вскоре психоэфирный фон выровняется, и определить следы воздействия будет практически невозможно…

— Значит, у нас мало времени, — отозвался я и покосился на Шереметеву. — Нужно действовать быстро.

— Боюсь, что так, Алексей Иоаннович, — кивнула Юсупова.

— Насколько мне известно, подобные вмешательства нельзя осуществить с расстояния. Только непосредственный контакт. Так, Лионелла Андреевна?