Хозяйка таверны. Сбежавшая истинная (СИ) - Алдар Алана - Страница 27

— Тира, осторожнее! — взволнованный голос Марты, приходящей на вечер помощницы, вернул в реальность. Я взглянула вниз и увидела, что едва не порезала палец. — Сегодня ты сама на себя не похожа. Может, пойдешь наверх, отдохнешь? Мы и сами справимся.

— Нет, — я покачала головой. — Сейчас работы много. Да и потом, разве можно сидеть сложа руки, когда каждый трудится?

Марта посмотрела на меня с сомнением, но не стала спорить. Слишком уж хорошо она знала, что если я решила что-то делать, то спорить бесполезно. Я вернулась к работе, стараясь, чтобы руки были заняты. Но мысли…

Баст. Его глаза, в которых недавно ещё сияло мальчишеское озорство, становились всё серьёзнее. Сын рос быстрее, чем мне хотелось бы… Уже не ребёнок, но для меня всегда останется мальчиком. И, если они вернутся… нет, когда они вернутся, наверняка вновь поднимет тему с Академией и переездом. О, Боги, пусть они вернутся, и едут хоть в АД, хоть в Ферн, хоть к Фирсу на кулички, в самом деле! Главное пусть будут живы и здоровы.

— Тира! — громкий голос Марты вернул меня на кухню. Она мягко вытянула нож из моих рук и указала глазами на дверь. Заняв собой вей дверной проем, в кухню заглядывал Совран.

Секунда, две — я не могла даже шевельнуться. Ноги словно приросли к полу, в ушах бил тяжелый пульс. Совран заполнил собой все, поглотив шум, свет, суету кухни, поймал мой, и я утонула в этой тьме, такой родной и недостижимой в последние дни.

Я медленно сделала шаг.

Потом второй.

Третьего хватило, чтобы сердце в груди начало сжиматься с новой силой, быстрее обычного, отдаваясь колким ритмом во всем теле.

Лицо моего ферна было уставшим, с резкими тенями под глазами, но взгляд — твердый, как камень. Он стоял и ждал меня. Мой Совран, живой и невредимый, и это знание хлынуло волной облегчения, такой сильной, что ноги стали подкашиваться.

— Баст… — все, что я смогла из себя выдавить. Сжала кулаки, чтобы подавить дрожь, стиснула зубы… а потом побежала. Совран, будто предугадав, широко раскинул руки, и в следующую секунду я уже утонула в его объятиях. Грубо обхватила его за шею, почти впившись пальцами в куртку, словно боялась, что он растворится, исчезнет.

— Где он? — выдохнула я, захлебываясь в слезах, позволив себе наконец быть слабой. Теперь можно. Теперь сильный и надёжный снова рядом. — Где мой сын?

Совран крепко прижал меня к себе, его дыхание коснулось макушки, теплое, родное.

— Наш сын, Тира. Наш, — его голос, низкий и хриплый, разорвал тяжелую пелену. — Баст жив, здоров. И твоя племянница тоже. Можешь начинать благодарить.

Эти несколько коротких фраз обрушились на меня волной облегчения, смывая боль, страх и невыносимое ожидание.

— Спасибо, — прошептала я сквозь слезы, уткнувшись ему в плечо. — Спасибо… ***

— Племянница? Моя? — я оглянулась, строгим поглядом заставив любопытных свидетелей нашей беседы вновь приняться за работу. — Здесь вам не приезжий цирк, ну! Совсем скоро открываемся, все должно быть готово.

Совран улыбнулся, устало, но тепло и, взяв меня за руку, мягко потянул из кухни. Я не противилась. Хотелось остаться с ним наедине, а еще лучше, убедиться в том, что сын дома. И поговорить, конечно.

Когда за нами закрылась дверь, отсекая суету кухни, я вновь повторила вопрос:

— Что за племянница? Кто его украл? Где ты его нашел? Как ты сам? У меня, — я перевела дыхание, — у меня тьма вопросов!

— Спасибо, — хмуро ответил Совран, как-то странно на меня глядя.

— Что спасибо? — так и не найдя объяснения, уточнила я.

— Я за последние три дня посетил три страны, пересёк пустыню, спас сына и нашел тебе племянницу. И за все это не заслужил ничего, кроме спасибо? Щедрая ты девочка, Тира. Теперь ясно, откуда у твоей таверны коммерческий успех. С таким-то прижимистым начальством…

— Я никогда не была прижимистой, — все мои волнения окончательно улеглись. Раз Совран шутит, значит все и правда хорошо... — А что кроме спасибо ты бы хотел?

Он наклонился. Я думала, что вот сейчас и покажет, чего хотел. Но вместо демонстрации ухо обжёг низкий шепот:

— Глупенькой ты тоже вроде никогда не была, котенок. Попробуешь угадать с трёх раз, чего бы я хотел вместо спасибо?

— Горячую ванну, стейк и ароматный чай?

По моей спине медленно поползла теплая, крупная ладонь. Едва касаясь позвонков, оставляя после себя горячий след, очертила контур бедра над тяжёлой тканью платья:

— Я думал все это базовый пакет гостеприимного дома “Белая карта”... Ничего больше стандартного предложения для усталых путников я не заслужил, выходит?

— Оу, — я и сама не заметила, как перешла на шепот. — А путник очень устал или... не очень? — Потянув Соврана к лестнице, я поднялась на пару ступенек выше, обвила руками напряжённую шею, потерлась носом о его нос и медленно, неспешно поцеловала. Вернее, попыталась. Совран с тихим рыком подался вперед, жадно ловя ласку и тут же отнял у меня инициативу. — Не похоже, чтобы усталый, — едва получив передышку, я куснула его за губу. — Так хорошо или маловато будет?

— Если это аванс, — Обе его ладони оказались у меня на талии, Совран легко, будто я вешу не больше индюшачьей ноги, что сегодня у нас к ужину, поднял меня над ступенями и перенес вверх до пролета второго этажа. — То, так и быть, расскажу тебе про племянницу. Она в комнате Баста. Заодно убедишься, что оба целы и невредимы. Как я тебе и обещал.

— Ты точно фернан?! — возмутилась я. — Торгуешься похлеще любого асуна или нет! Как Мур ао Ка, этот хитрый нихонец всех за пояс заткнет в искусстве торга! Вот ты его, пусть и не по крови, но брат по хитрости точно!

Совран тихо рассмеялся, поймал мою руку и, переплётя пальцы, поднес к губам, коснувшись костяшек.

— Тебе повезло, что я очень терпеливый Фернан. Другой бы, сравни ты его с чужим мужчиной, уже нашел этого беднягу и принес тебе его голову вместо трофея. А я видишь, — он продемонстрировал мне наши сплетенные ладони: — совсем ручной.

— Ручной? — фыркнула я, уже на пути к комнате сына. — Ворвался темным вихрем, все с ног на голову перевернул, занял ключевые позиции, очаровал всех женщин в округе, а из меня сделал послушную кошку? Кто из нас ручной? — я потрясла нашими переплетенными руками.

— Люблю послушных кошек, — невозмутимо ответил он, постучав вместо меня в дверь сына. И, пользуясь очередной близостью насмешливо шепнул: — Непослушные не моют лапы и писают в тапки. Представляешь?

Совран Тира фыркнула, смешно, совсем как кошка, которой в наглую, любопытную мордочку плеснули холодной воды.

— Можно подумать … — Остроумный (я уверен) ответ мгновенно оборвался. Тира свела брови и уставилась на меня в явном замешательстве. — Что это значит, Совран?

Комната сына была пуста.

Несколько мгновений растерянности, расползавшейся по телу тревогой. Напряжённая тишина.

Я снова взял похолодевшую ладонь Тиры в руку:

— Пойдем, я, кажется, знаю, где они.

Теперь мы оба прибавили шаг, торопясь убедиться, что мои догадки верны. Я гнал опасения, напоминая, что у нас с братом магический договор. Не какое-то там устное соглашение, на которое можно наплевать. Клятва на силе.

Тира напряженно, обеспокоенно молчала.

Я толкнул двери семейной столовой. Той, где накрывали только для своих.

Дети стояли у наряженной ёлки, держась за однокрылого сугра, сделанного Бастом несколько лет назад. Исала пробовала на ощупь мягкие крылья из настоящих перьев. Баст придерживал фигурку за золочёный край рясы. Странный наряд, кстати.

— А я просил родить мне дочь, — напомнил я шепотом, кивая в сторону детей. Они дернулись, заметив, что больше не одни. Исала тут же отпустила игрушку и чинно сложила руки на животе. Настоящая маленькая леди.

— Добрый вечер, — ее мелодичный голос казался музыкой. Девочка, очевидно, волновалась, хоть и пыталась скрыть нервозность.