Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 1

Яркий солнечный свет ослеплял. Пот заливал глаза, а на зубах похрустывал песок. Утерев лицо тыльной стороной ладони, я ещё больше «накормил» себя песком. Несколько раз попытался сплюнуть, но от столь сильного напряжения во рту даже не было и капли слюны.

Освободившись от парашюта, я начал осматриваться по сторонам.

Местность была очень похожа на Афганистан. Вот только я прекрасно понимал, что мы уже покинули территорию этой страны, когда погнались за Евичем. Небольшая пустынная местность, где я и находился, была расположена рядом горным хребтом Чагай.

— Граница рядом, — прошептал я, быстро сворачивая купол парашюта.

Среди нескольких барханов, примерно в километре от себя, я увидел обломки вертолёта.

Ми-24 горел ярким пламенем, отбрасывая чёрные клубы дыма. Продолжали рваться реактивные С-8 в блоках и снаряды из боекомплекта пушки. Пахло гарью и керосином.

— А второй? — прошептал я вслух.

Поискав глазами сбитый нами вертолёт Евича, не сразу его нашёл. Чёрный дым и огонь валил из горной гряды, находящейся южнее границы. Выходит, что рухнул он не так уж и далеко от меня. Но проверять, живых на том борту я не собирался.

Ощупав себя, не обнаружил ран и повреждений. Как и наколенного планшета. Судя по разорванной ткани в районе правого колена, он у меня сорвался в процессе покидания вертолёта.

Проверив разгрузку, я стал искать глазами Петруху. Далеко от меня он приземлиться не мог.

Но вокруг только несколько барханов, похожих на застывшие волны. По линии горизонта тянутся горы и никаких следов жизни. Ощущение, что в этом жарком и знойном мире жары есть только четыре вещи: песок, горы с красноватым оттенком, белёсое небо и яркий диск раскалённого солнца.

Прищурившись, увидел в паре десятков метров каменистый валун у подножия гор. Рядом с ним трепыхался на ветру оранжевый купол. Встав на ноги, я попробовал сделать шаг, но тут же съехал по песку вниз в яму.

Ощущение, будто в Торске зимой скатился на картонке с горы. Поймал себя на мысли, что рано ещё думать о доме.

Загребая руками песок и прикладывая серьёзные усилия, начал выбираться наверх. Песок при каждом прикосновении жжёт руки. Но стремление помочь Петрухе сильнее, чем жар пакистанской земли.

Вроде и пустынной местности в этом районе немного, но приземлились мы аккурат среди барханов.

Выбравшись, я направился ко второму парашюту. Спина ещё ныла от резкого рывка раскрывшегося парашюта. Преодолев песчаную поверхность, я вступил на высохшую почву, припорошённую камнями. Ноги ещё гудели после приземления, вызывая болезненные ощущения в мышцах.

Подбежав к парашюту, я не обнаружил рядом своего оператора.

— Петруха, ты где? — проговорил я, осматриваясь по сторонам.

И тут сквозь тихий свист ветра услышал тяжёлое дыхание за небольшим каменным валуном. Туда же тянулись и стропы парашюта. Подбежав к камням, увидел несколько багровых линий. Будто кто-то провёл рукой по ним, оставив кровавый след.

— Я… тут… здесь… Саныч, — услышал я за камнем прерывистый голос Петрухи.

Обойдя камни, обнаружил своего оператора. Вид у него был совсем нездоровый.

Пётр Казаков сидел на песке, сбросив с себя защитный шлем. Правая рука у него сильно дрожала, а в левой, он держал пистолет со снятым предохранителем. Нос был разбит, а на голове кровоточила рана.

— Петручо, ты как? — присел я рядом с ним и начал осматривать.

— Саныч, в глазах темнеет. Головой о камни шандарахнулся. Вращает… меня, — сказал мой коллега и не сдержал рвотный позыв.

— Давай помогу с парашютом, — ответил я, снимая с Петра подвесную систему и сворачивая его парашют.

Затем я осмотрел рану на голове, чтобы оценить характер травмы.

— Терпи. Сейчас помогу тебе, — сказал я, готовясь перевязать голову Петрухе.

Пока наматывал ему бинт на голову, намечал нам маршрут отхода.

Казаков начал убирать пистолет, но я остановил его.

— Не спеши. Нас уже сто процентов ищут. Оружие наготове держи.

— Надолго нас не хватит. Угораздило же меня приехать сюда. Куда бежать? Куда идти?.. — начал причитать Пётр, но я тут же его слегка потряс за плечо.

— Петруха, отставить панику. Не спеши нас хоронить.

Взгляд у Казакова был потерянный. Ощущение, что он уже готов застрелиться. А ведь наша борьба за выживание даже ещё не начиналась.

— Воды попей. Только чуть-чуть. Неизвестно, когда нас найдут, — помог я Петрухе достать флягу.

Выглянул из-за валуна, чтобы проконтролировать, не приближается ли кто к нам. Пора бы уже нам уходить к границе.

Она совсем рядом. Вот только карабкаться придётся через горы.

— Готов? — спросил я у Петрухи, когда он убрал флягу в разгрузку.

— А почему бы нам сразу не связаться с нашими? Рация есть, — достал он из разгрузки аварийную радиостанцию Р-855.

Предложение хорошее, но рискованное.

— Подсоединишь аккумулятор, и весь Пакистан будет знать, где мы. Поднимемся повыше и там уже подадим сигнал.

— У нас же были истребители прикрытия. Они в воздухе… — возмутился Петруха, скривившись от внезапно пронзившей его головной боли.

— Сомневаюсь, что они вообще были. Кто-то «хорошо» готовил эту операцию. Ощущение такое, что вся эта командировка была организована только для угона вертолёта. Им нужен был Ми-24.

— И кому в Пакистан понадобился Ми-24? — уточнил Петруха.

На вопрос я ответить не успел. До меня начали доноситься чьи-то голоса. Слегка выглянув из-за камня, увидел, как к горящему вертолёту приблизились несколько людей в светлых одеяниях. Судя по радостным крикам и стрельбе вверх, они были явно из душманов.

— Засиделись. Уходим сейчас, — сказал я и потянул Петруху.

Он встал, слегка прошёлся и показал мне поднятый вверх большой палец.

— Вот теперь бежим, — сказал я.

Съехав вниз, мы направились к горной гряде. Пока мы на открытой местности, обнаружить нас можно очень легко.

Песок сменился каменистой поверхностью. Через каждые 50–100 метров были каменные валуны, за которыми мы периодически прятались и смотрели, чтобы за нами не было преследования.

Петруха быстро устал. Впереди я увидел небольшое скальное образование, где можно бы было укрыться, но до него нам идти ещё несколько минут.

— Саныч, сил нет. Свет тухнет. Я тебя прикрою, а ты рви со всех ног, — шептал, запыхаясь Пётр.

— Даже не думай. Сделаем привал, — сказал я, схватил коллегу за разгрузку и усадил его на землю.

Солнце сильно пекло. Ноги уже горят от высокой температуры, а глаза щиплет от пота. Ещё немного осталось до «ленточки», где можно будет переждать и скрыться от духов. А главное — выйти на связь.

Повернув голову назад, я увидел, как на песчаный бархан забрался один и из духов. В последний момент успел оттолкнуть Петруху и сам упасть на землю. Тут же в то место, где мы только что были, прилетело несколько пуль.

— Прикрываю! — крикнул я, достал автомат и выпустил очередь в сторону душмана.

Тот схватился за ногу и скатился с бархана вниз.

Нам теперь останавливаться нельзя. На ходу достал аварийную радиостанцию и начал вызывать помощь.

— Я, 902й, терплю бедствие! Район хребта Чагай.

Петруха рванул вверх так, будто у него второе дыхание открылось и голова перестала кружиться.

— Саныч, давай руку, — протянул мне ладонь коллега, чтобы помочь забраться на небольшое плато в горах.

Только я собирался схватиться, как за спиной Петрухи возник душман в чалме и белом одеянии.

— В сторону! — быстро сказал я и вскинул автомат.

Выпустил несколько пуль в духа, и тот с криком рухнул вниз, прокатившись со склона.

Повернув голову, увидел, как по тропе поднимается несколько душманов. Петруха занял позицию и начал отстреливаться, прикрывая меня.

Только я забрался на выступ, как сверху показался ещё один душман. С первых выстрелов поразить его не вышло. Подпустив ближе, я смог попасть в него.