Мальчик, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 41

— Это не лога, а колючки! Их много, и они маленькие! — просветил я друга.

— Клуто!!! — с восхищением протянул он, натягивая на голову свою колючую резиновую пытку.

— Княжич Вячеслав Святославович, как вам ваши костюмы? — с напускной вежливостью поинтересовалась воспитательница, явно ожидая от меня возмущённого писка или хотя бы недовольного сопения.

Я широко улыбнулся, демонстрируя всю коллекцию молочных зубов.

— Потлясающе!

— Хм, да? — растерялась воспитательница, поджав губы. — То есть… я рада, что тебе понравилось.

Некоторые дети ещё не осознали, насколько нелепыми оказались наши костюмы. Да и воспитательница особо не скрывала, что нас благополучно списали в массовку спектакля — роли «морского мусора». Причем только нас троих. Но уныло корчить мину и жаловаться? Не мой стиль.

Я давно понял, что система воюет со мной.

Я давно посчитал её своим врагом.

Поэтому и изобразил самый довольный вид. А Артём активно мне в этом помогал — он уже радостно носился по игровой в своей маске морского ежа, к прискорбию помрачневших воспитательниц. Злые тетки явно надеялись на другую реакцию.

Ксюня же тоскливо посмотрела на русалочьи топики Кати и Насти. Да, нечестно. Ксюня красивая. Самая красивая девочка в садике. Очевидно, ей-то куда больше подошла роль русалки, а не эта резиновая подушка с лучами. Меня резко пробрал гнев, но я его подавил. Это далось мне без труда. Безумный генерал всегда контролировал себя. Да и тем более эти эмоции недолго нужно сдерживать. За Ксюню я отомщу уже завтра, а сейчас её нужно подбодрить.

Я приободрил подругу, взяв за руку:

— Не расстлаивайся, Ксю! Ты будешь блистать на зцене!

Она вздохнула, но кивнула, а потом улыбнулась тоже, хоть и чуть-чуть.

— Холосо, Сава, — пропищала она полным доверия голосом.

И правильно: ведь я никогда не вру.

Позже, уже дома, мама поинтересовалась:

— Какие костюмы вам выдали для спектакля?

Я разворачиваю перед ней своего осьминога, Ксюня достаёт свою морскую звезду.

Мама на секунду зависает и, нахмурившись, уточняет:

— А у Дениса и Кати такие же костюмы?

— Нет, Динис будет Водяным.

— И у него не такая плотная маска?

— Неть, бес маски. Только синие жилет и плащ.

Мама медленно поднимает бровь.

— А у других детей какие наряды?

— У длугих нолмальные костюмы, не заклытые.

Ксюня тяжело вздыхает и добавляет:

— Катя — лусалочка в топике…

Мама несколько секунд молча переваривает услышанное, потом сужает глаза.

— И воспитатели посмели прятать княжича Опаснова под этой резиновой ерундой⁈ — её голос поднимается на полтона, но слова говорят сами за себя.

Княгиня возмущённо смотрит сначала на мой костюм, потом на Ксюнин. Глаза её темнеют, черты лица заостряются.

И мама официально закипает.

— Я разберусь с этим садиком! Хоть бы лица ваши на сцене показали!

— Мама, не волнуся, — спокойно говорю я, подходя ближе. — Ты абизательно увидиш наши с Ксю лица на спитакле! Даю слово княжица.

Дано ещё одно обещание. Обещание, которое я обязан выполнить. Иначе и быть не может. Безумный генерал никогда не врёт.

Но сейчас надо постараться, а иначе мама испортит будущее веселье. Широко улыбаюсь, излучая максимальную уверенность в том, что всё под контролем.

— Нам оооочинь нлявятся эти кастюмы!

Мама недоверчиво понимает бровь, смотрит на меня с удивлением:

— Правда, что ли, сынок?

Я мигом киваю, потом поворачиваюсь к Ксюне:

— Дя. Плавда же, Ксюня?

Ксюня тут же начинает кивать с энтузиазмом, чтоб мама не огорчалась:

— Да-да! Ооочинь-нлявятся!

Мама смотрит на нас с удивлением, потом хмурится.

— Извини, Слава, но я не понимаю. Тебе точно понравится выступать в таком костюмчике, Слава?

Я расплываюсь в самой искренней улыбке:

— Канешно!

Повторюсь: Безумный генерал никогда не врёт. Это идеальный костюм для моей задумки. Уже завтра система «Юных нобилей» испытает ее на себе.

«Юные нобили», Рязань

Директриса сидела за своим столом, нервно постукивая пальцами по столешнице. Всё внутри сжималось от тревоги.

Она не была из тех, кто легко поддаётся панике — годы работы в системе научили её сохранять лицо в любой ситуации. Но сейчас ей было не по себе. Она прекрасно понимала, что сегодняшняя выходка с костюмами могла легко обернуться жалобой от княгини Опасновой.

А вот этого ей не хотелось совершенно.

Она приподняла очки на переносице, устало потёрла лоб.

Пускай Опасновы уже не обладали былой властью, но это касалось других князей. А она… она всего лишь дворянка из мелкого рода. Обычная исполнительная пешка, вынужденная балансировать между требованиями начальства и опасностью разозлить не тех людей.

А княгиня Ирина Дмитриевна… Эта женщина явно не из тех, кто молча терпит, когда унижают её ребёнка.

Директриса поморщилась, обдумывая варианты. Но выбора у неё не было.

Она сжала пальцы в кулак, вспоминая слова княжны Матрёны Ильиной.

— Максимальное давление.

Давить на княжича Вячеслава и его друзей. Не дать им выделиться. Не позволить им взбираться по иерархии. Заставить их чувствовать себя изгоями.

Директриса вздохнула. Поэтому детям и выдали соответствующие костюмы. Это был социальный эксперимент. Так его любила называть княжна Ильина. Всё в духе её методов: найти слабость и давить, пока не увидишь, как объект ломается или — наоборот — проявляет себя, создавая отпор.

Но кто вообще придумал проверять княжича такими методами? Это же безумие!

Директриса повернула голову к тёмному окну, за которым двигались силуэты фонарей и прохожих. Осталось только надеяться, что Опаснова не обратит на это внимание. Или, на худой конец, что Ильина запомнит её участие и потом вознаградит продвижением. Хотелось бы верить. Но внутри грызло неприятное предчувствие.

А если Опасновы всё-таки не простят?

Значит, осьминог. Значит, морская звезда. Ну что ж. Сами виноваты. Я не жалуюсь. Я не тот, кто будет обижаться на маску из резины. Мне всё равно — осьминог я или, скажем, лангуст.

Но вот трогать Ксюню — никто не смеет. Она хотела быть русалочкой. А теперь будет какой-то беспозвоночной, без топика, без блесток, в сплошной резиновой маске. Системе надо было меня разозлить? Отлично. Она с этим справилась, молодец.

Я Разрушитель. Но мой удар всегда направлен точно. По тем, кто вредит мне, моим близким или моему государству. Они решили нас унизить? Они огребут сторицей.

И вот, День Нептуна. Мы за сценой, переодеваемся. Я помогаю Артёму натянуть его костюм морского ежа. Он в восторге. Даже пытается рычать, будто это ему что-то добавляет к образу. Морские ежи, конечно, не рычат. Артёму это даже воспитательница объясняла. Но ему пофиг. И правильно. Зато сам костюм реально неплох. Он даже на Жору похож. А Жора крутой. Не настолько как Ден, конечно, но всё же!

Затем Ксюня с Артемом помогают мне с осьминогом. Эта липкая прорезиненная штуковина натягивается с противным шлёпком. Внутри духота. Я уже чувствую, как мой мозг закипает. Напоминает молодость, марш-броски в противогазе — только без шанса его снять по команде.

Мимо проходят Стёпа с Витей, фыркают, прыскают, смеются над нашими костюмами. Кто уже только не посмеялся. И девочки, и мальчики — всем весело. Дети такие дети.

Перед тем как Ксюня натягивает свою морскую звезду, я достаю «жемчужное» ожерелье русалок — лишнее, то, что не пригодилось Насте и Кате и другим «русалкам».

— Ксюнь, а давай-ка ты вот эта наденишь! — говорю, протягивая ей бусинки на нитке.

Она удивлённо смотрит:

— Зачем, Сава?

— Патаму что они тебе идуть, — пожимаю плечами.

Она улыбается, подставляет шейку, подняв волосы, а я аккуратно застёгиваю сзади.

И вот теперь можно натягивать эту маску звезды.